На десерт был ананасовый торт, насыщенный сахаром настолько, насколько это позволяли законы физической химии, и жидкий кислый кофе. Болтовня за десертом, видимо, не возбранялась, и сидевший справа от Лорны Джеймс выложил ей все о своем недавнем скаутском походе. Он был «орлом» и помощником вожатого. Лорне прежде не доводилось сидеть рядом с бойскаутом, и теперь она дивилась исходившим от него волнам физического и душевного здоровья. А еще он краснел всякий раз, когда она заговаривала. Потом Клетис сказал: «Лорна, Джимми говорит, ты видела, как девушка изгоняла демона», и настала ее очередь заливаться краской.
— Вообще-то, я не вполне уверена в том, что тогда видела.
— Я так понимаю, ты не веришь в демонов.
— В то, что они вызывают душевные заболевания, нет.
— А что же тогда, по-твоему, их вызывает?
— Самые разные причины. Если речь идет о явном психозе, шизофрении, большинство авторитетов полагают, что это химический дисбаланс в мозгу.
— А каковы причины этого дисбаланса?
— Ну, иногда это генетика, иногда окружающая среда… не совсем ясно. Раньше говорили о «дурной крови», но теперь так уже не думают.
— Ну ладно. А как ты сама объяснишь то, что видела?
— Не знаю. Да и не больно-то много я видела, все произошло очень быстро. Не исключено, что я просто перепутала и приняла результат вколотого санитарами успокоительного за следствие прикосновения Эммилу.
Она увидела, как бывшие напарники переглянулись: Барлоу лукаво улыбался, а выражение лица Паза можно было истолковать как смущенное.
— Ага, возможно, ты перепутала. С очевидцами такое случается. Но что ты подумаешь, когда при следующем визите в больницу узнаешь, что этот, как бишь его, Мэйсфилд здоров, как и ты?
— Это маловероятно.
— Но только предположим.
— Ну, в данном случае я бы списала это на спонтанную ремиссию. Явление редкое, но все же такое случается.
Она помолчала. Все смотрели на нее, но не как инквизиторы, а как семья, наблюдающая за тем, как ребенок пытается сделать что-то новое.
— Я все равно не поверю в демонов.
— Что ж, это интересно. Выходит, ты заранее закрыта для любого объяснения, если оно не вписывается в привычные тебе схемы, даже если в рамках этих схем ничего толком объяснить невозможно. Спонтанная ремиссия, а? Тебе не кажется, что это просто слова, которые решительно ничего не объясняют?
— То же самое можно сказать и про демонов, — с нарастающим раздражением отозвалась Лорна. — Это просто слова, и ничего больше.
— «Но как небо выше земли, так пути Мои выше мыслей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших», — произнес Барлоу. — Исайя, глава пятьдесят пятая, стих девятый. Позволь, я расскажу тебе историю, объясняющую, откуда я такой взялся. Жил когда-то один беспутный парнишка: пил, курил, прелюбодействовал — короче, напропалую нарушал все заповеди, кроме шестой. Людей он не убивал, такого не было, но это лишь потому, что пока не считал никого из тех, с кем сталкивался по жизни, заслуживающим смерти. Так вот, однажды это изменилось. Он перевез из Валдосты партию контрабандного спирта для одного дельца, который заплатил ему аванс и обещал по доставке рассчитаться как следует. Но когда груз был доставлен, этот малый заявил, что больше ему ничего не должен, ухмыльнулся и обвел взглядом всех тех людей, которые находились там, ожидая своего спиртного. И что нашему парню было делать? Вся та компания была вооружена, и люди были решительные. Разозлился он, однако, страшно и решил, что все равно им этого не спустит. Побежал назад к своему грузовику, достал из-под сиденья шестнадцатого калибра дробовик, зарядил его и совсем уж было собрался совершить убийство, но тут увидел, что в этом долбаном грузовике он не один. Представь себе: Господь Иисус сидел прямо там, на пассажирском сиденье, и вид у него точь-в-точь как у обычного человека. Заглянул Иисус парню в глаза, и тот ощутил, как его душу омывают вся любовь и все прощение мира. «Положи оружие, сын мой, ступай домой и более не греши», — услышал он голос Иисуса и поступил так, как ему было велено. Так вот, это истинная история, и тем беспутным парнем был я, хвала Господу.
— Хвала Господу! — повторили за ним вполголоса Джеймс и его мать, а Барлоу добавил:
— Ну, что ты на это скажешь?
— Прошу прощения, — пролепетала Лорна, — мне трудно высказываться по таким вопросам. Не хотелось бы задевать ваши религиозные чувства…
Барлоу ухмыльнулся.
— О, мы к этому привыкли. «Но мы проповедуем Христа распятого: для иудеев соблазн, для эллинов безумие». Первое послание коринфянам, глава первая, стих двадцать третий. Говори, что ты хотела сказать. Мы не обидимся.
— Не обидятся, — подтвердил Паз, — но после того, как уберут со стола, разложат тебя на нем и будут пытать каленым железом, пока ты не обратишься.
— Да, и сдается мне, этого железа нам потребуется огромное количество, — подхватила Эдна с совершенно невозмутимым выражением лица. — Джеймс, почему бы тебе не сходить в комнату для пыток и не приготовить инструменты.
— Ну, мам, почему обязательно я? — заныл бойскаут. — Как пытки, так сразу Джеймс.
Все расхохотались, Лорна тоже, правда, не совсем искренно. Ей было некомфортно. На вечеринках, которые она обычно посещала, люди, похожие на семью Барлоу, сами служили предметом шуток, и хотя она, разумеется, поняла, что над ней беззлобно подтрунивают, ощущение было не из приятных. Поэтому она заговорила с большей резкостью, чем собиралась.
— Ну хорошо, без обиды, как я и говорила, но мы бы оценили пережитое вами как галлюцинацию, вызванную стрессом. Давление поднимается, в кровь вбрасываются адреналин и другие гормоны, они оказывают воздействие на серединные височные доли, и человек слышит голоса или видит образы. Мы в состоянии воспроизвести те же эффекты лабораторно, с помощью электростимуляции.
— И такое объяснение тебя удовлетворяет? — спросил Барлоу, уставив на нее свои бесцветные глаза.
— Удовлетворение не имеет к этому никакого отношения. Это правда. Это как мир: он существует, и все. Нам остается только принять эту данность.
— Хм. Что ж, понятная точка зрения. Но разве из того, что ученые установили, как действует солнце, и сумели изготовить бомбу, действующую по тому же принципу, следует, что на небе нет никакого солнца?
Пока Лорна размышляла над этим вопросом, Барлоу обратился к Пазу:
— Джимми, если ты не против, мне бы хотелось посмотреть на эти тетради с признаниями. Может быть, у меня возникнут какие-то мысли: самому-то мне вряд ли доведется встретиться с этой женщиной.
— Я-то не против, если Лорна разрешит, — ответил детектив. — Тетради в ее ведении, я их только охраняю.
Лорна согласилась, хотя и не без тайного раздражения. Завершение теологической дискуссии было воспринято ею с облегчением, но она не любила, когда в дело вмешиваются посторонние: грань между конфиденциальным терапевтическим материалом и юридическим документом и без того была безнадежно размытой, что вызывало досаду. Поэтому она, наверное, с излишней поспешностью схватила со стола десертные приборы и убралась на кухню.
— Извини, что мы тут над тобой подтрунивали, — сказала миссис Барлоу, после того как Лорна минут пять сохраняла на лице натянутое выражение и на всякий вопрос отвечала отрывисто и односложно. — Просто мы с Джимми всегда так делаем. Это что-то вроде семейной шутки. Мы совсем не хотели тебя обидеть.
Лорна почувствовала, что у нее по не вполне понятным причинам наворачиваются слезы.
— О, дело не в этом. Просто, с тех пор как я встретилась с этой женщиной, со мной что-то не то. И ведь я сама напросилась. — И тут Лорна, неожиданно для себя, обрушила на собеседницу рассказ о странностях своих отношений с Эммилу Дидерофф — чуть ли не всхлипывая и торопливо выплескивая слова в наполненный паром воздух кухни.
— Тебя к чему-то направляют, — сказала миссис Барлоу.
— Но я не верю ни во что такое! — прорыдала Лорна.
— Знаешь, в таких случаях не имеет особого значения, во что ты там веришь, во что не веришь… Ты слышала рассказ Клетиса. Что бы вы все ни говорили о химической активности мозга, с ним произошла настоящая, глубочайшая перемена, и химией этого не объяснишь. Я знала Клетиса Барлоу до этого случая и могу сказать с уверенностью: он был самым безбашенным парнем в округе Окичоби. Сущий дикарь, таких даже среди индейцев не было.
— А вы с ним уже тогда водились?
— О небеса, нет! Мой отец спустил бы с меня шкуру, если бы я хоть взглянула в сторону Клетиса Барлоу. У нас была строгая, религиозная семья, из тех, про кого говорят, что они в воскресенье по два раза в церковь ходят. Но, правда, я все равно на него поглядывала: по-моему, он мне с третьего класса нравился. А уж когда обратился и пришел в нашу церковь, я от радости едва чувств не лишилась.
