— Значит, Орвар нападет с моря?
— Это тоже непросто, господин. Мыс окружен скалами, а канал, ведущий к берегу, крайне узкий.
Это объясняло, почему Орвар пытается взять Сигтрюгра измором, если только уже не захватил крепость.
Мы уже приблизились к земле достаточно близко, чтобы увидеть поднимающийся струйкой в небо дым от костров, и достаточно близко, чтобы увидеть волны, разбивающиеся о скалы и убегающие обратно белыми от пены. Восточный ветер с рассветом ожил, позволив нам снова поднять парус, и Сэброга, накренившись вправо, быстро двинулась вперед.
— Когда попадем туда, — сказал я Дудде, — я хочу заплыть под парусом или на веслах прямо в канал. Не хочу останавливаться и нащупывать путь по мелководью.
— Безопаснее... — начал он.
— Плевать на безопасность! — прорычал я. — Мы должны выглядеть так, словно знаем, что делаем, а не трясемся от страха! Разве Рагналл выглядел бы боязливым?
— Нет, господин.
— Поэтому входить в залив будем быстро!
— Ты можешь войти в канал, господин, — произнес он, — но Христа ради, держись посредине, — он помедлил. — В самой узкой части канал идет почти прямо на север, господин. Ветер и волны понесут нас по нему, но холмы сбивают ветер. Здесь нельзя попадать врасплох.
Он хотел сказать, что холмы временами останавливают ветер, а временами внезапно меняют ему направление. Такая перемена могла выбросить Сэброгу на скалы, что, очевидно, окаймляют узкое место канала, или швырнуть в водоворот, который Дудда описывал как «крайне опасный».
— Поэтому пойдем как под парусом, так и на веслах.
— Течение очень сильное, господин, — предупредил Видарр.
— Значит, и в самом деле пойдем быстро. Ты знаешь, где Орвар держит своих людей, когда те на берегу?
— Сразу после канала, господин. На западном берегу. Там есть заливчик, дающий укрытие.
— Я хочу проскочить мимо Орвара, — приказал я Дудде, — и как можно быстрее.
— Прилив нам поможет, — ответил он, — он довольно высокий, но Видарр прав: течение подхватит не хуже ветра, господин. Оно несется как олень.
К югу от мыса, защищающего вход в теснины, мы попали в волнение. Я подозревал, что рифы где-то прямо под килем Сэброги, но Дудда выглядел беззаботным.
— Это плохое место при отливе, господин, но достаточно безобидное в прилив.
Сейчас мы шли прямо по ветру, большой красный топор на парусе надулся, сильно погружая нос Сэброги в бурлящую воду.
— Прежде чем отплывем обратно, — сказал я, — хочу переместить камни балласта к корме.
— Если останемся живы, — тихо добавил Дудда, перекрестившись.
Мы свернули на север, все время доворачивая парус, чтобы плыть быстрей. Я почувствовал, как корабль набрал скорость, когда его подхватило течение. Я заметил, что Дудда волнуется. Его руки беспокойно сжимались, пока он смотрел вперед. Волны мчались на север, приподняв корму Сэброги и подгоняя её вперед. Корабль рассекал воду, у носа пенились волны, а грохот прибоя ни на мгновение не смолкал.
— Лох-Куан, — Финану пришлось повысить голос, — означает спокойное озеро!
Он рассмеялся.
— Мы зовем его Странгрфьортром! — прокричал Видарр.
Волны мчали нас так, словно вознамерились разбить о громадные утесы у горловины залива. Утесы эти были окутаны хлопьями белой пены. Давление на рулевое весло ослабло.
— Весла! — закричал я, нам требовалась скорость. — Гребите что есть силы! Гребите, словно дьявол у вас на хвосте!
Мы летели стрелой! Но нужно было мчаться быстрее! Течение и ветер несли Сэброгу стремительней любого другого корабля, на котором я когда-либо плавал. Но скорость большей частью придавало течение, нам же требовалось грести быстрее стремительных вод, чтобы корабль стал управляем.
— Гребите же, мерзавцы, — прокричал я, — гребите!
— Иисусе, — прошептал Финан.
Мой сын радостно завопил. Он ухмылялся, вцепившись в борт корабля. Волны перекатывались, клубились белыми гребнями, обдавали брызгами гребцов. Мы мчались прямиком на скалы и бурлящее море.
— Когда проскочишь устье, — прокричал Дуда, — заметишь остров! Правь к востоку от него!
— Внутри спокойней?
— Еще хуже!
Я рассмеялся. Ветер усилился, разметав мне волосы по лицу. Внезапно мы оказались у самого устья, в скалистой пенной пасти. Я заметил остров и попытался свернуть вправо, но Сэброга не слушалась руля. Течение тут оказалось еще сильней и несло нас прямиком на скалы.
— Гребите! — завопил я. — Гребите!
Я налег на рулевое весло, и Сэброга медленно отозвалась. В этом месте холмы заслоняли ветер, огромный парус бешено захлопал, но мы по-прежнему мчались к берегу. По обе стороны от нас бурлили водовороты, там кружилась вода, разбиваясь о подводные рифы, и кричали белые птицы. Волны больше не гнали нас вперед, но течение пронесло сквозь узкое устье.
— Гребите! — закричал я взмокшим гребцам. — Гребите!
Зеленые холмы по берегам выглядели безмятежно. День обещал выдаться прекрасным. На голубом небе кое-где белели перистые облака.
— Рад вернуться домой? — прокричал я Финану.
— Если я когда-нибудь туда вернусь! — печально отозвался Финан.
Я никогда не видел столь скалистого или предательского пролива, но держась посередине, где течение было стремительнее, мы оставались в глубоких водах. Здесь уже гибли корабли, их потемневшие остовы выглядывали из быстрых вод. Нас направлял Дудда. Он указал на водоворот, беспорядочно бурлящий на поверхности моря.
— Вон та штука тебя прикончит, — заявил он, — как пить дать. Я видел, как он сорвал днище корабля, господин! Тот камнем пошел на дно.
Водоворот неистовствовал с правого борта, но нам удалось благополучно его миновать.
— Гавань, господин! — прокричал Видарр и указал на две мачты, высившиеся над скалистым мысом.
— Гребите! — закричал я.
Пролив сужался, и течение несло нас с ошеломляющей скоростью. Порыв ветра наполнил парус, добавив скорости, и мы проскочили мыс, где я заметил хижины выше галечного берега и с десяток мужчин, стоящих на скалистом побережье. Они нам помахали, и я помахал в ответ.
— У Орвара четыре корабля? — спросил я Видарра.
— Четыре, господин.
Значит, вероятно, два впереди нас, где-то в длинных рукавах залива, который открывался неподалеку, сразу же за низким, покрытым травой островом.
— Держись подальше от острова, господин, — посоветовал Дудда, — вдоль него одни скалы.
Внезапно Сэброга как по волшебству оказалась в спокойных водах. Еще мгновение назад она была во власти бушующего моря, а теперь мирно плыла, как лебедь, по освещенному солнечными бликами заливу. Парус, ранее яростно трепыхающийся, теперь беспомощно обмяк, движение корабля замедлилось, мои люди схватились за весла, и мы легко заскользили вдоль побережья по прозрачной глади.
