Такой она появилась среди царских советников, а потом и в дверях гостиной злосчастной Амугеи Мидийской.
В полном блеске своей красоты она вдруг вынырнула из-за полураздвинутых занавесов и устремила взгляд на Валтасара: царь нервно обернулся, чтобы увидеть, кто посмел явиться без его зова.
Телкиза улыбнулась.
Одной рукой она держалась за занавес, другой слегка приподняла край платья, намереваясь пройти дальше.
Валтасара на сей раз раздражала даже улыбка Телкизы, перед которой, как говорили, в Вавилоне редко кто мог устоять. Телкиза все улыбалась своей обольстительной улыбкой, а Валтасар судорожно искал глазами предмет, чтобы метнуть в Телкизу и помешать ей выйти из-за занавесов.
Но Телкиза храбро вышла, точно морская богиня из водных глубин, и направилась прямо к Валтасару.
— Стой! — задыхаясь, крикнул он.
Однако Телкиза продолжала приближаться к негодующему царю и ответила ему новой обворожительной улыбкой. Окончательно потеряв власть над собой, он швырнул в нее дорогую чашу с изображением хоровода танцовщиц, в следующее мгновение пожалев об этом. Выкатив глаза, он смотрел в лицо гордой Телкизы, которая, только теперь остановившись, не сделала даже попытки уклониться от летящей чаши, и та задела край ее платья.
— Ты даже не увернулась, — прошептал он. Царь стоял перед ней с видом напроказившего мальчишки, позабыв о своем сане.
Он повторил уже более мирным тоном:
— Ты даже не увернулась.
— Нет, Валтасар, — игриво ответила она, — я ведь знала, что ты в меня не попадешь. Человеку, который метит в цель, нельзя терять хладнокровие. Чтобы добиться своего, нужен рассудок, а также выдержка.
— Терпеть, не могу умничающих, женщин. Не хватало, чтобы и ты мне опротивела.
— А ты, как всегда, думаешь только о себе, и никогда — о других. Может быть, ты надоешь Телкизе раньше, чем она тебе?
Он нахмурил брови, но не успел ответить ей, и Телкиза продолжала:
— Если Валтасар охладеет к Телкизе, ее будет еще любить весь Вавилон. Но уж если Телкиза охладеет к Валтасару, найдешь ли ты ей замену? Поэтому самое разумное — от мудрых принять мудрый совет. А я, государь, даю тебе хороший совет. У тебя перебывали тысячи женщин, и все тебе надоели. Только я и осталась у тебя и останусь навеки. Как не может иссякнуть море, так никогда не иссякнет мое обаяние. И как жаждущий не сводит глаз с колодца, так взоры всех мужчин прикованы ко мне. Среди них многие не уступят царю в любви, и ласки их более жгучи, чем ласки царя. Отрицать это может только тот, кто не сведущ в любви и не знает мужчин. Кстати, прими государь, мою благодарность за освобождение Сибар-Сина. Тебе благодарны за это половина вавилонских женщин, не считая меня. Когда он вышел из здания суда, то был подобен сказочному герою. Все женщины готовы были припасть к его ногам и молиться ему, как божеству.
Валтасар взмахнул рукой и надулся.
Телкиза не давала ему прервать себя.
— Сибар-Син весьма искусен в любви. За каждую каплю наслаждения он щедро одаривает своих возлюбленных. И когда насытится их ласками, не прогоняет их с отвращением. Если они приходят снова, он не. отталкивает их. С той, которая изменила ему, он расстается мирно. Когда соперник отнимает у него возлюбленную, он не ропщет, полагая, что каждый имеет право на свою долю наслаждений. Таков Сибар-Син, мой государь. А ты? — И она показала на осколки разбитой чащи.
Валтасар дрожал от злости и негодования. Телкиза в его присутствии превозносит Сибар-Сина и унижает царя, да еще вынуждает соглашаться с ней! Валтасару хотелось оборвать ее, но она смотрела на него взглядом, под которым присмирел бы даже хищник. В конце концов, поддавшись власти этого взгляда, Валтасар в раздумье присел на скамью.
Зачем Телкиза пришла сюда, думал он. Чтобы учить его любви? Она хочет, чтобы царь любил ее, и поэтому завела речь о любви. Она хочет, чтобы он любил ее самой нежной любовью, вот и рассказывает о нежности Сибар-Сина, Она желает быть нежно любимой царем… Или?
Он зловеще сжал губы.
— Или?.. — громко закричал он.
— Почему ты кричишь, Валтасар? — спросила она с подобострастной нежностью.
— Они подослали тебя сюда?
Недавно ему стало известно, что Телкиза ходит сюда не по своей воле, ее используют как успокоительное средство.
Изогнувшись всем своим гибким телом, Телкиза села рядом. Потом ответила с оттенком наигранной обиды:
— Кто же пошлет меня сюда, напротив, я вынуждена скрываться, чтобы меня не заметили. Ведь я не царица Халдейского государства, чтобы ходить к тебе, когда вздумается. Я жена Набусардара.
— Значит, ты пришла по собственной воле?
— Ох, государь, как ты можешь думать иначе, — лицемерила она, — как ты можешь подозревать меня? Мне хотелось побыть с тобой, вот я и пришла. Я с самого утра хотела повидаться с тобой, но меня не пустили.
— Тебе сказали, что я буйствую? Но я — царь и имею на то право.
— Нет, мне сказали, что ты занят предстоящим совещанием.
Валтасар удивился.
— Мне сказали еще, то ты целый день не выходишь из гостиной и готовишь речь к совещанию. Я наслышана об этой речи, как о важном событии в истории нашей страны. Ты ведь знаешь, весь Вавилон взволнованно ждет, что принесет ему завтрашний день. Да, тебе предстоит успокоить народ и воззвать к его мужеству. Мне было обидно откладывать встречу с тобой, но я сказала себе, что в такие минуты родина — главное. Мы все трепещем за ее судьбу, и поэтому мое сердце возликовало, когда твои советники сообщили мне, что ты готовишься к нынешнему совещанию, чтобы, как и подобает истинному государю, спасти державу от угрозы врага.
— Тебе действительно так сказали? — Он невольно опустил глаза.
— Да, мне так сказали, государь, — вдохновенно играла она свою. роль, — так мне сказали, и я умолила хотя бы на минутку пропустить меня, чтобы принести тебе свой поклон еще до начала совещания. Прими же мой поклон, великий и славный властелин Халдейского царства.
И в то время как она грациозно склонила перед ним голову, он мрачно пробормотал:
— Ты хотела сказать: величайший и славнейший властелин.
— Да, величайший и прославленнейший повелитель Халдейского царства, — в тон ему подхватила она, — ты истинный защитник своего народа, и народ на твоей стороне. Да будут и боги на твоей стороне — и при их божественном покровительстве ты доведешь свое дело до победного конца.
— Боги не нужны мне, — отрезал он, — я одержу победу и без богов, я один, я одержу победу над врагом и над богами.
Телкиза смутилась и не нашлась сразу, что ответить на эту вспышку державной спеси. Ее самым испытанным оружием была улыбка, поэтому она не замедлила воспользоваться им.
Она улыбалась так обворожительно и таким чарующим взглядом смотрела на Валтасара, что он не в силах был избавиться от ее власти. Она права, он может пресытиться любой женщиной, только не ею. Так и было в действительности, и источник ее притягательности в том, что она всегда разная.
Валтасар не мог оторвать от нее жадного взгляда.
— Ты всякий раз другая, а остальные женщины очень однообразны, — сказал он.
Сейчас кстати было вспомнить о разноцветных камешках, которыми они играли в детстве, — еще тогда она нравилась Валтасару. Разноцветные камешки он выкапывал из песка и самые красивые клал на ее детские ладони. Это было для Валтасара наиболее приятным воспоминанием далеких лет. Цветные камешки и Телкиза. Телкиза с темными, как ночь, волосами, с огромными выразительными глазами, и. камешки всех цветов и оттенков.
Поскольку Телкиза безошибочно угадывала, на чем в душе Валтасара выгоднее сыграть в тот или иной момент, то она придвинулась вплотную к нему и почти шепотом спросила:
— Помнишь ли, Валтасар, как мы играли цветными камешками под сикоморами, кедрами и пальмами? Валтасар взял ее за руку.
— Помнишь ли, как ты обещал мне, что будешь царем, а я — царицей Халдейской державы?
— Телкиза…
— Конечно же, ты помнишь, как мы играли в царя и царицу и ни ты, ни я не желали слушать друг друга, потому что оба мы были отчаянно упрямы. Наконец, ты швырнул в траву самые красивые камешки, чтобы отомстить мне. А потом долго отыскивал их и жалел, что огорчил меня. А когда ты собрал их снова, то не отдал мне, а сказал, что еще подумаешь. Я оставила тебя раздумывать, а сама побежала играть с другими детьми из благородных фамилий. И ты страшно рассердился, грыз зубами камни, бросился на землю и выл, как шакал. Когда ты совсем выдохся, тебя, измученного, отнесли в детскую, и там ты крепко уснул.
Рассказывая, она с лукавой нежностью льнула к нему и обвивала руками его шею, пока и он не обнял и страстно не прижал ее к себе.
Уже в его объятиях она рассмеялась.
— Ты всегда был таким и таким остался, только ты царь, а я не царица Халдейской державы, и в то время как я тоскую по тебе, ты тоскуешь по многим другим.
