Но разве можно подобное признать? Можно разве с подобным согласиться???
Не-е-е-ет!!! Избавиться от них! Они списаны в утиль, они неудачные персонажи. Они должны покинуть его страницы. И как можно скорее!
…Раздался мерный гул голосов. Сначала почти неслышный, как шелест листьев. Затем, все более отчетливый, он постепенно набирал силу. От него вибрировал воздух и дрожало пламя свечей. Тоня с Кириллом разомкнули объятия и обернулись.
Люди в капюшонах, встав вокруг ямы, ритмично бормотали заклинания. Тени плясали на стенах. Огни дрожали, голоса вибрировали, от них вибрировали барабанные перепонки, все тело, парализуя его предсмертным ужасом.
Черные люди, гудя в лад, двинулись вокруг ямы хороводом. Затем хоровод разомкнулся на два рукава, и черные потоки потекли к Тоне и Кириллу. Их заставили встать, развели в разные стороны, и вокруг каждого закружился страшный хоровод со все возрастающим гудением.
Это был конец. Надежды не осталось. Тоня запретила себе жалеть себя. Это не имело смысла: смерть уже обожгла ее своим дыханием, и оставшиеся минуты не стоило тратить на сопли и слезы.
Она нашла глазами Кирилла. Он вглядывался в нее поверх людей, огней, теней, словно их разделяли километры.
– Я люблю тебя, – крикнула Тоня через все километры.
– Я люблю тебя… – далеким эхом откликнулся Кирилл.
Писатель сбросил со стола стакан с недопитым виски и принялся с остервенением топтать осколки, слушая, как хрустит под подошвами стекло. Затем, вернувшись компьютеру, вырубил камеру. Открыл свой новый, свой гениальный, свой почти законченный роман и одним махом стер весь текст. Взял новый стакан и налил себе новую порцию виски. Медленно процедил сквозь сжатые зубы несколько глотков. И снова включил камеру.
Тоню и Кирилла, взяв с обеих сторон под руки, вели к яме. Еще минута – и их столкнули вниз.
Голова Кирилла была вровень с краями ямы, Тоню не было видно.
Впрочем, у них больше нет имен. Есть персонаж и персонажиха. И сейчас он их сотрет так же, как стер текст. Писатель отрегулировал угол зрения камеры, чтобы лучше видеть яму.
Черные люди взялись за лопаты, и первые комья земли полетели в яму. Персонажи обнялись. В их глазах стоял смертный ужас.
Прелэстно. Я на вашей могиле посажу розы. И они сплетутся ветвями, как в старых добрых сказках. Розы в подвале не растут – это я так, для красного словца.
Он вернулся к файлу с романом и восстановил стертый текст. Когда этих двоих не станет, больше никто не помешает ему писать свой роман так, как он хочет. Как считает нужным. Как настоящий творец, который лепит своих персонажей! А не персонажи – его!!!!
Арриведерчи, тени от моей тени! Гуд бай, фантомы моего усталого воображения! О ревуар, мой неудачный черновик! Я перепишу тебя, и ты превратишься в гениальное творение!
Лопаты мерно взмахивали, отправляя в яму все новые комья земли. И с каждым броском из этих двоих истекала жизнь – и с каждым броском в нем росло чувство свободы и своей власти. Жизнь, уходящая от персонажей, втекала в вены их автора.
Так и должно быть! Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Мощное возбуждение поднималось в нем, крутилось в низу живота, в паху, холодя и обжигая его внутренности. Он торжествовал. Он властвовал. Он был богом. Он творил жизнь и смерть. ОН.
Наслаждение было столь острым и неожиданным, что он расстегнул штаны и, глядя полуприкрытыми глазами на экран, принялся мастурбировать…
Глава 39
– Писатель, – говорил в машине Кис Сереге, – чем он может оказаться опасен для Тони? Все, что я знаю, похоже на больную фантазию… Но есть ли реальная угроза? Он известный человек, трудно представить, что психически ненормален, иначе об этом бы все уже знали…
– Кис, то, что ты рассказал мне, – это полная шиза.
– Шиза, да, – но насколько опасная? Ну, бредит мужик, крышка поехала, они все чуток сдвинутые, эти творческие люди… Слишком серьезно к себе относятся, – вот всякие там мании и разрастаются. Но что плохого он может сделать Тоне?! Изнасиловать? Но он немолодой человек, с трудом верится… Убить? Но зачем ему?!
– А с чего ты взял, что он насилует или убивает? Может, чай пьет и расспрашивает ее о жизни?
– Но тогда почему Тоня оставила Александре сообщение, что она в опасности? И почему тогда у меня шерсть дыбом встает на загривке? Ты же знаешь, я как собака: начинаю рычать раньше, чем вор войдет в дом…
– Ты сказал, что и Кирилл там?
– По всей видимости. Он Александре объяснил, что едет срочно на дачу. Неужто на какую другую?
– И что ж, по-твоему, этот хрыч насилует или убивает Тоню у Кирилла на глазах? Как-то это того… Не вяжется.
– Хороший вопрос, правильный… Но из него лишь следует… Серега, из этого следует, что Кирилл нейтрализован! Хорошо, если еще жив… Или их убивают обоих??? Или это у меня глюки? И я, как климактерирующая дама, принимаю перемены атмосферного давления за предчувствия?
– Чувак, ты, конечно, не климактерирующая дама, но все же… Сам посуди: ну зачем писателю убивать их? Он развлекся, ладно, – хрен его знает, зачем, но подстроил сюжетик: нанял актера, окрутил с его помощью Тоню. А сам наблюдал. Оно, твоя правда, отдает патологией… Но, звиняй, не вижу, как от этой патологии можно перейти к убийству. Ты не хуже меня знаешь: нужны мотивы. Ты их видишь?
– Нет.
Серега умолк. Он вспомнил об оставленной дома обиженной «малышке» и пожалел, что согласился ехать со старым дружбаном на ночь глядя к черту на кулички. Вся эта история, несмотря на шизу, не тянула на преступление. Сейчас они приедут, а сладкая парочка чаек распивает с писателем и слушает, подперев щечки, его байки…
Но отказываться было поздно: они уже подъезжали к дачному поселку.
Дом был тих. Горело всего лишь одно окошко приглушенным светом настольной лампы. И оно почему-то не вдохновило Серегу на дальнейшее развитие сцены совместного распивания чая.
Всего на эту сторону выходило четыре окна и застекленная веранда. Входная дверь, к которой вели три ступеньки, да слева от дома пристроенный гараж. Над воротами виднелась камера наблюдения. Ясно, что это не лучший способ проникнуть в дом.
Сыщики двинулись вдоль ограды. Достигнув тыла дачного участка, они перебрались через высокий забор и осмотрелись. В этой части владений имелась постройка: небольшой домишко примерно на пару комнат. В нем тоже горело одно окошко, но плотные занавески не позволяли разглядеть, что там да кто там внутри. Может, это дом для гостей? И там как раз находятся Кирилл с Тоней?
– Тоня по телефону упомянула садовника, Герасима, – шепнул Кис. – Не исключено, что это его домик…
Серега тронул ручку двери. Она поддалась: дверь не была заперта. Сыщики прислушались. В домике, где-то в глубине, бормотал телевизор. Переглянувшись, они друг другу кивнули, и Кис резко распахнул дверь, привычно откинувшись к стене.
И в это мгновение что-то беззвучно вылетело из двери мощным комком. Двое мужчин инстинктивно откатились по разные стороны.
Собака, блин!!! Промахнувшись, она уже напружинила лапы, чтобы сделать новый прыжок. Серега бросился на нее всем телом и придавил к земле. Кис, включив фонарик, изучил положение распластанного под тяжестью Сереги пса и, просунув руки, крепко взял животное за шею. Серега приподнялся, и Алексей вытащил из-под него… Питбуля!
Мощный, сильный пес извивался в руках Алексея, хрипя. Серега шагнул в небольшую прихожую – телевизор покрывал его шаги и хрип питбуля. Через несколько секунд он вернулся к Алексею, уже с трудом удерживавшему животину, держа в руках намордник и поводок.
– Прямо в прихожей нашел, – шепнул он и, как-то изловчившись, нацепил намордник на обезумевшую собаку. Затем пристегнул поводок к ошейнику.
Пес продолжал крутиться и извиваться, пытаясь вырваться. Алексей крепко прижал к себе уже неопасного питбуля. И они с Серегой тихо двинулись в нутро домика.
…Мужчина, находившийся в доме, словно что-то учуял и встал с кресла на секунду раньше, чем появились в проеме двери Кис с питбулем и Серега с пистолетом. Высокий, плечистый, с бородатым крестьянским лицом, в нелепой кепке с надписью «Микрософт», – Кис не сомневался, что это и есть упомянутый Тоней садовник Герасим.
Взгляд его, игнорируя пистолет, устремился на собаку. Серега быстро сообразил, переориентировался и направил пистолет на псину.
– Что хотите, только не убивайте Питти!!! – хрипло воскликнул мужчина.
– Все зависит от вас, – вкрадчиво произнес Серега.
…Вскоре они узнали все – или почти все. Герасим был с середины дня отправлен в ссылку в свой домик, так как ночной визит к нему Тони не остался незамеченным. Но он знал о сатанистах, о вырытой в подвале могиле и о намерениях сбрендившего писателя. То ли под влиянием пистолета, нацеленного на собаку, то ли еще по каким-то причинам, которые смутно угадывались, но Герасим вызвался быть их проводником. И трое мужчин, не считая собаки, двинулись к дому.
