— Почему паспорт с собой не носим? Москва — режимный город.
— Потерял.
В это время в трубке стали что-то отвечать.
— Спасибо — сказал лейтенант. Повесил трубку. — Когда потерял?
— В августе.
— Заявлял?
— Нет.
— Так пиши, дурак, заявление! Или тебе острых ощущений не хватает? Братва уж, небось, по твоему паспорту акционерное общество открыла! И ты там генеральный директор. Или главбух. Не важно, все одно — в тюрьму садиться. Идиот! Чего сразу не заявил? Милиции что ли боишься? Чего нас бояться-то? Защищаем вас, мудаков, а вы боитесь! Пиши заявление.
На выходе вернули куртку.
— До свидания, — сказал Сергей.
— До скорого! — ответил дежурный. — Стой! Шнурки!
— Чего?
— На ботинки свои посмотри, пьянь! Изъяли у тебя вчера, не положено шнурки в камеру.
— Скажите пожалуйста, а товарищ мой, которого со мной вместе привезли… Он где?
— Дома спит. Протокол составили, да отпустили. Носил бы ты паспорт с собой, тоже давно дома был бы.
Выйдя на улицу, Сергей обнаружил, что находится на Волхонке и направился в сторону метро. У машиного дома остановился. Перед входом в подъезд лежали осколки разбитой вчера бутылки. Сергей вошел. Поднялся по лестнице, позвонил в дверь квартитры.
— Кто? — послышался машин голос.
— Сергей.
Дверь открылась.
— Я так и знала! — На пороге стояла Маша в шубе. — Я с Ушастым собралась погулять. Бедный, ты что, всю ночь в милиции просидел?
— Откуда ты знаешь?
— Да я видела, как тебя забирали. Я в окно смотрела. Только вы вышли из подъезда, бутылку кокнули, и милицейская машина подъезжает! Я уж бросилась, было, на улицу, вас отмазывать, шубу надела, потом подбежала к окну, смотрю — Витя паспорт показывает, милиционер его смотрит, возвращает и честь отдает. Ну, думаю, нормально, не забирают ребят. Откуда ж я знала, что ты без паспорта. А тебя — резко так, в машину и тю-тю! Не успела я… Ну, не стой, заходи, давай я тебе чаю горячего… Или кофе? Давай, кофе с коньяком! Согреешься. И, вообще, открывай холодильник, там еды навалом. Там еще бутерброды со вчера остались, по-моему… А не осталось — порежь себе чего-нибудь. Я тебе сейчас кофе сварю, а потом оставлю тебя минут на пятнадцать, с Ушастым погуляю.
— Маша! Подожди. Спасибо. За кофе. Давай кофе потом. Не раздевайся. Я с тобой пойду. С собакой гулять. Мне тебя спросить надо.
Они вышли на улицу. Ушастый тут же побежал вперед, задержался у фонарного столба и оставил на свежем белом снегу яркую желтую метку.
— Знаешь, вчера ночью снега намело — по колено! — сказал Сергей.
— И где же он?
— Растаял. Он очень быстро растаял, минут за десять.
— Сереж, тебя в милиции по голове не били?
— Маш, я тебя спросить хочу. Это очень важно для меня. Ответь, пожалуйста, только серьезно…
— Почему жизнь не сложилась? Не знаю, Сереж. Не сложилась. Я вот думала — взрослая уже, замуж пора. Ровесники все глупые еще. Не мужчины. И тут — он… Мужчина. Чемпион СССР. Ухаживал красиво… И мама одобряла. Я думала, влюбилась по уши! А не влюбилась на самом деле. Просто опьянение какое-то было. Иллюзия женской взрослости, что ли… Не знаю, как сказать. От гордости — вон, типа, какой ухаживает! Каждая позавидует… И стали жить. А я быстро поняла, что зря. Но сначала не разрешала себе об этом думать. Потом, через год, сломалась. Плакала много. Он на тренировку — я сижу дома, реву. Видеть его не могла. Потом сказала ему — надо, мол, мне одной побыть. Я поживу у мамы. И к маме уехала. А мама мне тоже — дура ты! Мужчина — мечта! И его жалко стало. Он-то, думаю, в чем виноват? Так и мучалась недели три. Так и не решила, что делать. И тут оказалось — беременная. И все на этом. Полная определенность. Колька родился. А там Наташка. Вот и 15 лет прошло. А ничего общего с человеком нет. Мы и не разговариваем почти. Не о чем нам. Вот, я тогда думала, он мужчина, вы еще нет…
— Маш, постой, я другое хотел спросить. Скажи, какой сейчас год?
Маша остановилась, повернулась к Сергею. Подошла, положила руки на плечи.
— Ну хватит, — сказала каким-то хриплым голосом. — Не надо больше играть сумасшедшего! Ты и так хороший.
Разбудил Сергея телефонный звонок. Он оторвал голову от подушки, огляделся. Рядом спала Маша. Телефон верещал на полу, около кровати.
— Алло.
— Серега? Вот ты где, Дон Жуан! А! Уговорил-таки свою, речистый?
— Витька, ты?
— Я! Серый, короче, все супер! Я, короче, несколько газеток взял, но и этого хватит. Повезло, понимаешь, время удачное! Конец года — печатали обзоры событий за год! Одна фигня особенно ценная попалась — декабрьское приложение к «Аргументам и фактам», называется «2004 год. Дайджест новостей». Знаешь, что мы с тобой будем делать? Мы будем астрологами!
— Вить, подожди, ты где? Ты в милиции был или нет?
— Мы будем круче любой Глобы! Я тебе отвечаю, я все грамотно поставлю. Но я буду в тени. А ты будешь давать реального астролога, ты ж артист!
— Вить…
— Ты послушай, какие события нас ждут в наступающем году! Золотое дно! 23 марта — новым президентом Российской Федерации избран Кирилл Петров. Кто такой, не знаешь? Ладно, не важно! Но ты чувствуешь? Круто?! То-то же. 15 апреля — извержение Фудзи… Мы все предскажем! Вот прикол: 14 мая — сборная Казахстана становится чемпионом мира по хоккею! Реально тебе говорю, будем миллионерами! Но самое крутое, братан, 19 июня. Это я тебе просто прочитаю. «Казалось, разговоры о визитах инопланетян никогда не выйдут из моды. Однако, в последние годы мы как-то больше увлеклись клонированием овечек и расшифровкой генетического…» Ну это я пропущу… Вот! «День 19 июня в Атланте, штат Джорджия, выдался, как обычно и бывает в этот сезон, очень жарким. Но вот, что удивило работников городского…» Эй, ты там не умер от счастья? Слышишь меня?
— Витька, ты где?
— Я-то дома, а вот ты, я понимаю, в том месте, которое со словом «где» рифмуется! Ладно, братан, расслабляйся, заслужил! Не буду тебя грузить пока! Пойду еще почитаю, я еще не все просмотрел. Короче, поедешь со своей Машкой в Париж, поселишься в лучшем отеле, еду тебе из «Максима» в номер будут носить. Покажешь ей наши надписи в туалете. Ну все, все, пока! Пойду читать. Да, слышь, постой! Вот это серьезно, правда, послушай. На днях, я так понял, доллар раза в полтора скакнет. Когда, точно, не знаю. Написано: «декабрьский кризис». У Машки-то сумма большая в рублях на руках. Давайте, вставайте, одевайтесь, идите в банк, покупайте баксы. В обменниках такую сумму могут не обменять. Все, пока, завтра созвонимся. Входи в образ ясновидящего!
Сергей повесил трубку и тупо уставился на спящую Машу. Снова зазвонил телефон.
— Ну, что еще, Вить?
— Извиняюсь, конечно, молодые люди, но нельзя же быть такими идиотами! — произнес в трубке мужской голос. — Я что вам сказал взять? Декабрьские газеты? Нет! Я же, кажется, ясно сказал — годовая подшивка биржевых котировок! У вас ночь была в распоряжении! Центральная библиотека была под носом! Вы что, не понимали, что там эта информация есть? Что вы полезли в киоск? Вам так не терпелось вернуться? Вы боялись, что в библиотеке вас милиция не найдет и не доставит домой? И не надо мне рассказывать, что в большой библиотеке трудно найти нужные газеты. Я уже сам понимаю — с вашими куриными мозгами, действительно, трудно! Вы думаете, меня сделают счастливым пятьдесят процентов дохода от вашего «пророческого» бизнеса? Нет, они не сделают меня счастливыми. Да-с… И тем не менее. Пятьдесят процентов буду брать со всей прибыли. Потерю, которой вы сегодня избежите, обратив рублевую массу в доллары накануне скачка курса, я приравниваю к доходу. Пятьдесят процентов спасенной разницы — мне. Все. До встречи. Да не опоздайте же в банк!
Французская книга
С боем взяли Вавилон, город весь прошли
И Последней улицы название прочли.
А название такое, право слово, боевое:
Улица Последняя по городу идет.
Значит, нам туда дорога…
Песня.
17-го августа 2008-го года около полудня к борту «Морской птицы» волны принесли бутылку из-под шампанского «Дом Периньон». В бутылке оказалось письмо следующего содержания.
Здравствуйте, почтенный мой дядюшка, реб Менахем-Довид, да продлит Б-г ваши дни!
Заезжал тут ко мне общий наш знакомый, маклер Зорах-Юдл. Рассказал, как горячо вы наказали ему спросить у меня насчет денег, что ссудили мне на покупку сахарных акций. Аж, говорит, за грудки его хватали, трясли и кричали: «Спросите! Напишите! Высылайте!» Такого бы вам здоровья, дядя Менаше, какой вы деловой человек! Так что вы беспокоитесь? Я же обещал: как только акции продам, немедленно вам об том напишу. А слово мое твердо, не сглазить бы. Так вот, акции я продал, прибыль, слава Б-гу, получил, вот и пишу. Одна только беда: у нас тут в Попелюхове такая почта, что это ужас. Почтальон Гришка вечно пьян, и кобыла у него, не про нас с вами будь сказано, хромает на обе ноги. Доверь этому Гришке письмо, так он его, пожалуй, потеряет. Так я рассудил, что надежнее будет старым морским манером это послание отправить: запечатать в бутылку и бросить в море. На море — всяко уж больше надежды, чем на нашу попелюховскую почту.
