— Не бойся, — сказал человек с усмешкой в голосе.
В его голосе было что-то ужасно знакомое…
Человек подошёл и остановился напротив Глеба:
— Нам с тобой вместе туда нельзя. — Человек через плечо кивнул на кабинет Гермеса. — Там же веб-камеры. Картинка идёт на монитор охране. Пишется. Представь, что нас покажут вдвоём. Решат, что либо дефект записи, либо у тебя есть брат-близнец. В любом случае, тогда получится, что я напрасно прикончил Давидыча.
Глеб ничего не понимал.
— Посмотри, — предложил человек и повернул лицо к плафону.
И в синем ночном свете Глеб вдруг узнал в человеке себя. Самого себя. Человек был его двойником.
— Теперь понял, почему нам нельзя перед камерой быть обоим сразу? Все должны думать, что Гермеса убил ты. Пришёл сюда и вышвырнул его из окна. А если камера заснимет нас двоих рядышком, начнётся какая-нибудь бодяга, поиски соучастника, всё такое.
— Это… моё лицо? — тихо спросил Глеб, пальцем указывая на щеку своего двойника.
— Твоё. — Двойник словно от стыда прикрыл лицо руками.
Но это был не стыд. Двойник мял лицо, как пластилиновое, затем убрал ладони, и Глеб увидел Орли. Это было дико и страшно — видеть в своих чертах чужие черты, будто сквозь один облик протаял другой.
— Значит, там была не Орли? Там был ты?
— Я, — подтвердил демон. — Тебя же камеры засняли на турникете и в вестибюле. А я должен быть одетым как ты, когда убиваю Гермеса. Я тебя встретил, посмотрел, как ты одет, и оставил тебя подождать в рекреации, пока убью Гермеса. А ты зачем-то во двор выскочил.
— Значит, на всех записях я выбрасываю Гермеса из окна…
— Настоящий мужик, — подтвердил демон. — Брутальненько.
Глеб не успевал осознавать, что же происходит. Такое с ним уже бывало. Однажды в детстве, в летнем лагере под Апатитами, во время купанья на озере он наступил ногой на лицо человека. Лицо вроде как лежало на дне подобно маске. Голой ступнёй Глеб ощутил нос, надбровные дуги, скулы. Но это было так противоестественно, что Глеб, всё поняв, ничего не осознал. Ужас вывернул его лишь вечером, когда друзья рассказали, что на месте их купанья спасатели выкопали утопленника, замытого в донный песок. Глеб наступил на лицо трупа.
Вот и сейчас Глеб разговаривал с демоном, но и сам демон, и обвинение в убийстве Гермеса были настолько невыносимы, что Глеб ничего не осознавал, словно бесчувственный истукан.
— Слушай, тебе бежать надо, — озабоченно сказал демон. — Через одиннадцать минут охранник досмотрит порноролик и увидит во дворе мёртвого Гермеса. Уходи, пока не останавливают.
— Куда? — тупо спросил Глеб.
— Орли послала сюда Борьку Крохина. Он сейчас идёт от парковки к комплексу. Перехвати его у ворот. Он увезёт тебя к себе. Иди давай.
Глеб повернулся и пошёл к лестнице.
— Поторапливайся! — прикрикнул сзади демон. — Времени в обрез.
39
— Здорово! — удивлённо сказал Борька. — А я за тобой!
Глеб встретил Борьку перед воротами «ДиКСи». Крохин выглядел как бомж. Шапки у него не было, поэтому он задрал грязный воротник обдергайки, которую считал курткой, и ссутулился. Перчаток он тоже не имел и засунул руки глубоко в карманы. Глеб не понимал, почему Бобс, зарабатывая вполне прилично, одевается в секонд-хенде.
— Пойдём к твоей машине, — сказал Глеб.
— Вон там она, — кивнул Борька.
Они добрались до старого «форда», припаркованного в кармане на обочине. Борька жмотился и не загнал машину на платную стоянку.
— Садись сзади, — сказал Борька. — Я вчера другана вёз, он, сука, пиво пролил на переднее сиденье. Ночью замёрзло. Как обоссано.
Глеб молча полез в салон на задний диван. Борька плюхнулся на водительское место, кряхтя, пристегнулся и включил двигатель.
— Куда поедем? — спросил Глеб.
— Ко мне. Щас прогреется.
— А почему к тебе?
— Олька сказала.
— Она тебе звонила?
Борька сидел, скрестив руки на груди, и чуть покачивался из стороны в сторону, дожидаясь тепла.
— Она вообще там у меня поселилась, — буркнул он.
— Это как понимать? — холодно спросил Глеб. — В том смысле, что она слишком обременяет тебя своими просьбами?
— В том смысле, что она у меня будет жить. Есть, пить, спать. Мыть посуду. Готовить. Бельё стирать. Телик смотреть. Всё делать.
— Не понял. — Глеб даже встряхнул головой.
— Она ушла от тебя, Глеб. Ушла ко мне. Чё тут не понять?
Борька взялся за руль и стронул машину с места.
— Поедем по Алтуфьевскому до МКАДа, — предупредил Борька, — по МКАДу до шоссе Энтузиастов, потом свернём ко мне в Перово. А то неохота в центре в пробку попасть. Праздник же, бля.
— Да мне хоть как, — пожал плечами Глеб, глядя в окно.
Некоторое время «форд» катился по дороге-дублёру параллельно Алтуфьевскому шоссе, потом нырнул влево и встроился на трассу в поток, проскочил под пешеходным мостом и взбежал на эстакаду.
— Борька, Орли не могла уйти к тебе, — убеждённо сказал Глеб. — Как так? Ты же, извини, дурак и страшила.
— Не такой уж дурак, — медленно и спокойно ответил Борька, — и не такой уж страшила… если через пару часов мне даст твоя девка.
Глеб вспомнил, как познакомил Крохина с Орли в «Шоколаднице» за «Современником». Борька прятался от Орли за экраном ноутбука и слал Глебу разные эсэмэски… А ведь уже тогда Бобс запал на Орли. Но Глеб думал, что Орли гипнотизирует Борьку, словно удав кролика, и ситуацию контролирует она, а уж никак не Крохин.
— Чем же ты её приманил?
— Я ей протоколы Гурвича не вернул, — хихикнул Борька. — Сказал, пусть со мной ебётся. Она поломалась и согласилась.
— И когда это было?
— Что было? Когда я ей сказал или когда она согласилась?
— Когда она согласилась.
— Числа я не помню. Надо в телефоне посмотреть. Она мне эсэмэс прислала: «о’кей». Ну, я всё сразу и прорубил.
— А как же Мариша? — напомнил Глеб.
— Кабуча в пролёте, — жёстко ответил Борька.
Ну да… В пролёте… Она получила от Борьки сообщение: «Короче у нас все кончино» — и выпила пять таблеток феназепама. Потом она разгромила свою квартиру и упала на пол в ванной, замотавшись в полиэтиленовую шторку. Сын Денис позвонил Глебу, и Глеб приехал к Марише, не зная, что колокол прозвенел по нему, а не по Кабуче.
— Ты Маришу отфутболил, когда Орли тебе написала «о’кей»?
— Сразу же. Ни хера Кабуча мне не понравилась. Старая.
— Пидарас ты, Борька.
— Сам ты пидарас.
Они ехали сквозь огромный город, сияющий огнями праздника, и огонь Глеб ощущал, а праздника не чувствовал.
— А почему же я не увидел и не почуял, что вы с Орли там где-то уговариваетесь о чём-то? — тоскующе спросил Глеб.
— Ты же этот… хипстер, — хмыкнул Борька с явным презрением. — Я для тебя таракан, в секонд-хенде затариваюсь. Ты на меня и не смотрел. Вообще ни на кого не смотрел, болван самовлюблённый. Вот и не увидел, хуле. А ведь Олька-то ко мне вместе с тобой приходила.
Да: он ведь сам привозил Орли к Бобсу… Бобс хотел показать на компьютере что-то секретное — ну, в протоколах… Глеб тогда сидел на кухне и скролил айпэд, а Бобс и Орли закрылись в комнате…
— Это когда вы в комнате для секретных переговоров укрывались?
— Угу, — кивнул Борька и улыбнулся, показав мелкие и нехорошие зубы. — Там, в комнате, я и сказал Ольке: она будет со мной трахаться и жить, а после ещё даст мне бонус от «ДиКСи», когда получит фирму. А я для «ДиКСи» стану Гурвичем-два. Хера ли, я всё понял, чего там Олькин папик напридумывал. Заменю его на мах.
Крохин называет Орли Олькой, отметил Глеб. Вот так же Гермес отметил, что Глеб называет Олю Телегину домашним именем Орли…
— Даже не верится, — сознался Глеб. — Неужели она цинично вот так всё просчитала и приняла решение?
Глеб действительно не мог поверить. Это не умещалось в душе, не укладывалось в голове. Глебу казалось, что если всё это — правда, такая правда выжжет его изнутри напалмом.
— Ну, не сама Олька просчитывала и решала… Я ведь сказал, что протоколы ей не отдам, а это шантаж. — Борька ничуть не смущался, признаваясь в собственной подлости. — Олька просто прикинула, что ей лучше уж поддаться на мой шантаж. Вместе с тобой она пришла квартиру мою посмотреть, где ей жить. Ведь не сразу она мильёны-то за «ДиКСи» огребёт. Ничё, хата ей понравилась.
— А ведь у меня тогда было ощущение, что она квартиры смотрит, — задумчиво произнёс Глеб.
— Ну и правильно почувствовал. Только не понял. Сам дурак.
Глебу стало даже немного жаль Орли… Что она могла в этом мире? «ДиКСи» у неё забрал Гермес, который хотел, чтобы она умерла. А протоколы забрал Крохин, который хотел, чтобы она с ним спала. И Глеб ничем не мог помочь Орли… Глеб воображал, что осчастливил её, а Орли в это время была занята совсем иными мыслями и делами…
