Нет! Последнее окно случайное. Это откуда-то не с той оперы. Это хуже, чем Желтый контракт, а уж хуже его, на мой взгляд, мало что может быть!
Хуже него только то, когда я сам себя теряю. Вот, как давеча...
- Что ты помнишь о дне, когда тебя вербанул наш отдел?
- Да все помню! - говорю, - Что я крейзи какой-нибудь?
- А сосед?
- Что за сосед?
- Ивыч?
Недоумеваю.
- Это что за дерево?
- Ладно - забудь! Сестренка?
Удивляюсь ей - с катушек, что ли, съехала? Какая может быть сестренка, если мамаши нет, и все мы - весь наш интернат интерсекционники! Нас сюда из разгромленной лаборатории переслали! Скажет тоже! Мы даже не с того места рождены, что остальные... у нас свой статус.
Смотрю - хорошая у нее машинка. Трехзарядка! Такие недавно стали делать. Говорят, скоро такими линейных стрелков Свалки будут вооружать. В мою же "личку" пока следующий патрон впихнешь...
Потом вдруг - бац! И словно мозги другие, словно это опять я - только другой - прежний. Вот попадалово!
Лариска успокаивает. Но лучше бы не успокаивала так. Нельзя же так пугать!
- Бывают такие, что растворяются глюколовы - привязки к собственному "я", миру и времени больше не имеют. Вроде тех ваших тировских тузов, про которых вы только шепотом. Научись отстраняться, а то херово будет. Он - это "он", а ты сам по себе. Когда отожествляешься, конечно, видишь лучше, но тогда каждая болячка тоже твоя. И не только болячка, но и пуля. Почему, думаешь, среди глюколовов такие потери? От того, что увлеклись, туда пытаются заглянуть, то выглючить, что им не предназначается. "Чужая проходка"! Понял?
"Истина - это горошина в игре в наперстки..." Ивыч любит огорошить. Но подозреваю, что на этот счет у него собственных мыслей не осталось - только книжные. Я дремлю и его вижу. Сейчас он еще жив. Его здесь только через два дня убьют. А в другом месте он меня не узнает. Позвать бы, поговорить о том, о чем недоговорили. Раньше тоже такие мыслишки проскальзывали, только откладывал все время. С чего звать? Сосед, он и есть сосед. Он такой. Сразу знаешь, о ком речь идет. Он не только для меня сосед. Он для всех сосед. Прозвище такое. Сосед Ивыч. А я - джокер... всего лишь. Это потому, что единственный из нашей кодлы в люди выбился, и с рук мне это сошло - отпустили. Тоже благодаря соседу. Когда выписку намеривались сделать (а после таких выписок мало кто выживает), он встрял, целую речь толкнул. Так меня буквально делегировали после этого, гордились даже. И сейчас гордятся. Я стрелок с божьей, а еще больше с собственной помощью. Но все это благодаря ему - Ивычу, которого убьют.
Всякая жизнь - книга. Нельзя открывать - где попало. Редко, чтобы прочитанное цепляло под ребро. Для этого книга должна быть кругом неправильная. Мало, что запрещенная, так ее еще читать надо, чтобы понять. Напрягаться. Старая книга. Которую такой уличник, как я, возьмет в руки, повертит и не проймет его - зачем она такая? То ли, современные - обложки сияют глянцем, картинки, одна другой завлекательнее. Остановись - смотри, любуйся. Я люблю смотреть, по обложкам смысл угадывать. Иногда он весь в обложке выложен на картинке. Потом на блошке сразу шесть штук за "ничто" возьмешь - они дешевые, потому как много раз листанные, мятые - красота! Сверяешь с тем, что надумал, когда в корень ее смотрел.
А у Ивыча жизнь - один рассказ, который на три страницы, однако целую неделю абзац читаешь, не насятишься. То есть, проглотить его сразу проглотишь, но ничего не поймешь, кроме того, что будто под ребро на крюк. Читай заново, по новой уже медленно. Потом еще. И такая тоска вдруг. Пытка, а не рассказ. И главное, понимаешь, что словно про меня он, еще не состоявшегося... про мои хождения.
Все это виртуальная внедренка называется. Не знаю, как делаю, но подсесть на это дело можно круче, чем на наркоту. Только сильно выматывает. После ходишь как... Иногда и вовсе не ходишь - лежишь как сейчас, проводами путаный, капельница, сиделка старая - карга с пистолетом ТТ - единственная вещь, которая меня с ней примиряет, пистолет этот. Может, даст популять? Вещь эта, как и она, со времен империи. Тогда все делали гораздо лучше. И детей, кстати, тоже. На детях и пистолетах не экономили. А патроны? Каждая пуля с оболочкой, повышенный запас пороха в гильзе. Теперешние броники пробивает на раз. Мне даже спокойней, что старая рядом сидит - не кошмарнее она снов моих, а за столько лет можно выучиться стрелять, защитит... Вот бы постебаться с нею на парных - на спецах, посмотреть, что за школа у нее? У древних - у имперских - говорят, занятная школа стрельбы была. Что-нибудь перенять можно. Лежу, на капельницу смотрю, горячит там, где игла в вену воткнута, всю руку горячит. Не переусердствовали? Все тело тяжестью наливается... особенно веки тяжелые. В зеркало бы посмотреть на себя. Я через то блюдо, которое измазать надо, как приспичит (даже жалко в него гадить - такое оно блестящее красивое) смотрелся, не понравилось отражение - сильно преломляет. Провода от головы. Лицо в наклейках - посечено что ли? Когда? Карга ругается, потрогать не дает. Руки под одеяло пихает.
- Лучше яйца себе чеши, а лицо не трожь!
Так и сказала. И еще много слов вдобавок. Устаревших слов - анахронизмов. Одно слово в меня вонзилось, не знаю только, обижаться на него или нет. "Урод!" - сказала. И так сказала, будто и вправду верит, что некрасивый я. Смотрю на капельницу, но в ней вся комната отражается, таким придурошным овалом, что моменту не соответствует. Как на ярмарке в палатке смеха. Балаган какой-то. На что здесь еще смотреть? Интересно только, что там такое подвешено прозрачное, что за жидкость? Я почему-то думал, что в кровь только кровь можно вливать. Хотя, кхмеры своим раненым и истощенным сок молодого кокоса в вену. Удобно - всегда под рукой. Лихо за ними Неробеев на пальмы лазает - как обезьяна. Так и называется - "обезьяний лаз". Надо будет самому попробовать. Что-то мне говорит, что умею я... Дремлю все время. Просыпаюсь только, чтобы "утку" заполнить. Только пакеты на капельнице меняют, да утку... Я сейчас прямо фильтр какой-то, через который жидкость пропускают.
Конторские все вооруженными ходят. Так считается, что опять мы на "матрасах" - в ожидании, готовы сорваться в любой момент. Большое мочилово ожидается. Я знаю. Мало кто уцелеет. Вторая зачистка начинается...
О чем я? Не помню... Ах, да! Мне еще пистолет подарили, растет коллекция! Но я теперь на ТТ глаз положил и на Ларискин поглядываю - намекаю. Жутко дорогой он, пистолет-пулемет Бушмэна. Я про сменные стволы говорил? Про то, что под калибр стволы можно менять? А про темп стрельбы, которую едва ли не втрое можно замедлить? Редкое, но драгоценное качество для стрельбы очередями. Кажется, он несколько тяжеловат - не для женских ручек, но, похоже, ее это нисколько не смущает. Управлялась легко. Коробчатый магазин вижу у нее на поясе на 32 пилюли, но она, мыслю, тот заправила, что на 20. Правильно, удобнее управляться. Экономишь время на переносе, там где надо быстро и ювелирно. А магазин на 32 лучше присоединить, когда скопом на тебя наваливаются или когда подавить надо того, что укрыт хорошо - не дать нос и ствол высунуть. Хотя уже четыре предохранителя на один пистолет - как не убеждайте меня - явный перебор, слишком по-женски. Или по-европейски. Знаю почему! У них в Европе сейчас матриархат. Только мужики еще этого не замечают, а те, что видят - смирились. Мне Ивыч про это говорил. Если на Лариску посмотреть, да на каргу эту, что подле меня дежурит, полное ощущение, что и до нас добралось.
Брякнул об этом, а Карга как принялась разоряться про сосунков, которых только бабы и способны вытащить с мест, куда они забрались по недомыслию! Интересно, это про кого намекает? Я про это ничего сказать не могу, не помню. Рот себе еще могу зашить, как она предлагает, но глаза? Что делать, если я и с закрытыми глазами вижу?
Я свое детство вижу. А, может, и не свое. То, которое у меня могло бы быть, если бы весь наш мир так не перетряхнуло. Вроде бы Ситно то местечко зовется. Дома на горке, и заросший озерок внизу. Нас же, иначе как "ситянские карманники" в тех, иных местах и не называют. Не по той причине, что можно подумать - будто по карманам шарим, а по тому, что вечно самодельные ножи таскаем в чехлах-накладках или гирьки на шнуре. Многие считают, что это заподло. Но как-то, со временем, перенялось и в иных местах. И уже по иному. Складной нож наполовину сложенный, лезвие через брючный ремень, рукоять по другую сторону, справа и чуть сзади, все пиджаком прикрыто - пиджак расстегнут. Рука за полу, тут же выпрямляет лезвие по ремню, выщелкивает - очень неожиданно.
Все вокруг клуба закручивается. Даже в дни, когда клуб не работает. Ходим посидеть на завалинке, семечки полузгать. Все новости через то место проходят, все новые сумасбродные идеи.
В клубе играем в "табурет" - игра жестокая. Его посередке выставляли - на нем ремень и нож... Не хочу про это! А так вообще-то кругом лавки длинные. Расставлены вдоль стен. Окна маленькие - не выпрыгнешь, чтобы не ободраться. Крупный застрянет, на радость тем, кто преследует. В иные дни девки табурет специально прячут - от соблазну, а если спор... лавкой не размахаешься...
