Мировоззренческие последствия поездок за рубеж
По образному выражению Альфреда Шюца, «каждый возвращающийся домой вкушает магические плоды отстраненности, будь они сладки или горьки»[757]. Культурный опыт знакомства с жизнью за пределами СССР имел для советских туристов достаточно противоречивые мировоззренческие последствия. Выше уже были охарактеризованы основные мифы и стереотипы о загранице, характерные для официального советского дискурса. Именно их воспроизводство с использованием всех возможных каналов публичной коммуникации (беседы, доклады, лекции, публикации в прессе, выступления по радио и телевидению) воспринималось как общественно ожидаемое поведение после возвращения гражданина СССР из-за рубежа. Однако материалы анкетирования участников зарубежных путешествий в советском периоде (преимущественно в 1970—1980-е годы) рисуют принципиально иную картину восприятия ими заграницы. Отвечая на вопрос 12.2 «Анкеты советского туриста…»: «Насколько то, что Вы увидели за границей, соответствовало Вашим ожиданиям?» – большинство информантов признались, что жизнь в капиталистических и даже социалистических странах Европы оказалась гораздо более привлекательной, чем они ожидали увидеть. Вот лишь несколько характерных ответов: «Побывал как в раю. Было с чем сравнить, хотя в Молдавии у меня было все, я работал на хорошей должности…»[758]; «Осталась в восторге. Особенно впечатлило отношение к пешеходам, движение транспорта, обслуживание в магазинах»[759]; «Обалдела, что есть так много всего красивого, о чем мы не знали. Понравилась красота жизни, праздник жизни, сервис, яркость, удобства»[760]; «Увидел, насколько хорошо можно жить даже в социалистическом мире»[761].
Одним из мировоззренческих результатов поездок за рубеж являлось также критическое переосмысление тезиса о монолитности стран социалистического лагеря и непререкаемом авторитете СССР у жителей социалистических стран. Например, научный работник М.С. Качан, посетивший ГДР в 1963 г., впоследствии так характеризовал свои впечатления: «Я видел, что хотя это была страна социалистического лагеря, она была другой. Она оставалась частицей Запада. И я понял, что здесь у людей совершенно другие жизненные устои, другие ценности и совершенно другое отношение к жизни»[762].
Однако если говорить о довольно распространенных поездках в страны Ближнего Востока, Северной Африки, Южной и Юго-Восточной Азии, а также на Кубу, то их посещение для советских туристов имело положительный «психотерапевтический» эффект, давая им определенный заряд патриотизма и уверенности в правильности выбранного пути. Во время этих путешествий они могли лично убедиться, что на карте мира существуют государства с намного более низким уровнем жизни, чем в СССР. Например, едва ли вызывает сомнение искренность работницы одного из заводов, которая после посещения в середине 1970-х годов Египта так охарактеризовала свои впечатления: «…Люди, освободившиеся от колониального гнета, живут в нищете, ютятся под заборами роскошных вилл и домов. А я, простая труженица, бесплатно отдыхаю за рубежом и живу в предоставленной государством трехкомнатной квартире»[763].
В данном случае источники советского периода не противоречат материалам «Анкеты советского туриста…», заполненной людьми, посещавшими страны Азии, Африки и Латинской Америки: «В Индии впервые увидела нищих. Стоял великолепный дом, а рядом люди жили в картонных коробках. Среди них было очень много калек, они просили подаяние», – вспоминает уже в наши дни участница одной из поездок, состоявшейся в первой половине 1980-х годов[764].
Таким образом, можно констатировать, что во время поездок за рубеж впечатления и эмоции советских туристов часто выходили за рамки дозволенного. Под воздействием даже непродолжительного и ограниченного соприкосновения с несоветской действительностью могло происходить разрушение мифов и стереотипов, связанных с предыдущим, советским жизненным опытом туристов. В мировоззренческом отношении картины реальной жизни за рубежом, особенно при посещении развитых стран Европы и Северной Америки, заставляли часть туристов усомниться в тезисе о безусловном превосходстве социалистической системы и советского образа жизни. Однако такого рода впечатления не принято было высказывать публично, они находили отражение в сфере неформальной коммуникации, в кулуарных разговорах, полунамеках, анекдотах.
Глава 11
На острие холодной войны: советский выездной туризм в США
Сегодня можно со всей определенностью утверждать, что советско-американским туристским связям не очень повезло в исследовательском плане. После распада СССР российские ученые, в первую очередь, были вынуждены преодолевать сложившееся в советской исторической науке противопоставление идеологических задач советского и американского туризма. Ведь некоторые исследователи обнаруживали антисоветскую парадигму пропаганды США даже при анализе американских путеводителей[765]. Изданный в 1977 г. сборник документов «Советский Союз глазами американцев» содержал подборку высказываний, отражавших, с одной стороны, американские пропагандистские мифы об СССР, а с другой – «прозрения» прогрессивных представителей США об истинном облике Советского Союза[766].
В свою очередь, Ф. Баргхорн в 1954 г. сделал попытку реконструировать созданный Кремлем образ США как недоброжелательной, агрессивной и разрушительной силы[767]. Американский социолог Пол Холландер (Paul Hollander) в книге «Политические пилигримы…» выделил три составляющих пропагандистской работы в СССР с иностранными туристами: 1) маскировку реальности и попытку абсолютного контроля того, что они будут видеть и испытывать в стране; 2) подчеркнуто благожелательное обхождение с ними во всех инстанциях; 3) предоставление материальных и нематериальных привилегий и удобств, обеспечивавших их душевный комфорт и удовлетворенность[768].
По мнению канадской исследовательницы Э. Горсач, в 1960-е годы советские туристы сознательно проводили различие между условно «дружественной» Западной Европой и Соединенными Штатами, упорствовавшими в своем неприятии СССР. Попытку сконструировать некий общий «европеизм», исключавший США, исследовательница видит в некоторых отчетах туристских групп. К примеру, в отчете старшего группы советских туристов, посетивших в 1964 г. Кипр, особо подчеркивалось, что они были встречены с «немалым энтузиазмом», в то время как никто из местного населения особенно не заинтересовался группой американских туристов, находившихся там в то же самое время[769].
В работе Е.П. Архиповой отмечено, что развитию туристских связей с США способствовали подписанные 29 мая 1972 г. Основы взаимоотношений между СССР и США. Стороны подтвердили намерение содействовать улучшению условий для культурного обмена и туризма, осуществляемых на принципах мирного сосуществования. В 1974 г. в рамках Американо-советского торгово-экономического совета была создана рабочая группа по развитию туризма между двумя странами. Советские туристы посещали Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфию, Чикаго, Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Получили развитие и круизные путешествия вдоль побережья Соединенных Штатов. Но ввод советских войск в Афганистан, решение американской администрации о бойкоте летних Олимпийских игр в Москве в 1980 г. и запрет правительством США авиарейсов между США и СССР практически свернули туристские связи между двумя государствами[770]. В книге ректора Российской международной академии туризма В.А. Квартальнова информация о российско-американских связях в области туризма ограничена сюжетом о регулярных посещениях США советскими гимнастками в рамках молодежного туризма[771]. Обойден вниманием советский туризма в Соединенные Штаты и в работах других постсоветских историков.
Низкая степень разработки тематики советско-американского туризма объясняется как малым удельным весом туристского потока из СССР в Соединенные Штаты, так и слабой насыщенностью документами фондов ГА РФ и РГАНИ.
Понятно, что возникшая историографическая лакуна может быть ликвидирована при помощи метода реконструкции с использованием максимально доступного числа архивных источников (тем более что ряд приведенных в историографическом обзоре выводов не находит документального подтверждения). Например, из материалов «Интуриста» и «Спутника» не представляется возможным сделать определенный вывод о распространенности в советских туристских практиках «европеизма» на уровне как идеологических установок, так и практического воплощения.
