привык, и это была одна из величайших трагедий его жизни.
– Сейчас для этого не самый удачный момент.
В голове у Николаса зазвучал угрожающий голос отца.
Лукс тем временем соскользнул с его плеча, Умбра выскочила из кольца Таисии, и два фамильяра начали кружить по комнате.
– Он всегда не самый удачный. – Таисия смахнула с покрывала засохшую кровь. – Но если я в таком виде пройду в ворота виллы, мою сестру точно хватит удар. Итак, я могу воспользоваться твоей ванной комнатой или нет?
– Если расскажешь, почему ты… – Николас запнулся, – в таком виде.
– Спасала котенка от неминуемой гибели, и ситуация вышла из-под контроля.
Такой ответ разозлил Николаса и одновременно порадовал, причем он сам не мог понять, какая эмоция была сильнее. После ареста Данте он очень беспокоился за Таисию. На нее тяжело было смотреть, она его пугала. Николас все еще помнил ощущение, когда она крепко держала его пальцами за подбородок и пристально смотрела в глаза.
Но сейчас она шутила, а значит, настроение у нее улучшилось. Но насколько улучшилось, этого он не мог определить.
Таисия ушла в ванную комнату, оставив на полу меч и немного грязных пятен. Николас услышал, как загудели насосы, и почти сразу в ванну начала набираться вода. Николас посмотрел в арочный проем, но Таисия и ванна были вне поля его зрения. С трудом удержался от того, чтобы не проскользнуть вслед за Таисией в ванную. Ему безумно хотелось увидеть ее раскрасневшееся лицо и вьющиеся от пара темные волосы.
Но вместо этого он прислонил меч к стене, рядом с висевшим там же Вестником Солнца, и прикоснулся к амулету на древке копья, как будто надеялся, что тот придаст ему сил.
Рядом на двери шкафа висел его костюм для празднества в честь Ночи богов. Когда этот костюм доставили, Николас с трудом сдержался, чтобы не сжечь его где-нибудь во дворе виллы.
Потом он подошел к кровати и сел. Кровать была огромная и со множеством подушек, столько одному точно ни к чему. Это была его вторая в жизни спальня. Из детской в другом крыле виллы – с разрисованными облаками голубыми стенами, с игрушками и маленьким письменным столом – его переселили сюда, когда ему было десять лет.
«Скоро ты станешь взрослым, – сказал ему отец, – и вести себя должен как взрослый».
Николасу пришлось привыкать к стенам без рисунков и дорогим вещам, на которые смотреть можно, а трогать – никогда.
– Я согласен.
На самом деле Николас не собирался этого говорить, ляпнул, потому что устал и плохо соображал.
Плеск воды стих.
– Что?
– Ночь богов. Я хочу попробовать. Если это единственный способ спасти наш мир, я согласен. И Риша тоже.
Снова плеск воды, за ним мягкие шаги босых ног.
Николас сидел, опустив голову, и смотрел в пол, пока в поле его зрения не появились ступни и голени Таисии. С ее ног стекала вода.
– Ты уверен?
Ее голос был сладок, как воздух после ночной грозы, Николас никогда не смог бы им насытиться.
– Да. – Он безрадостно рассмеялся. – Но даже если мы попытаемся, я…
Николас взглянул на Вестник Солнца – свет, исходящий от копья, потускнел, как будто он и его тоже разочаровал.
– Фос отказался меня благословить, – тихо сказал Николас.
Он хотел рассказать Таисии, хоть кому-нибудь рассказать… Если они действительно намерены провести ритуал Ночи богов в его первоначальном виде, Таисия должна знать: есть вероятность, что свою роль в этой затее он провалит.
Не справится с ролью, которую ему отвел Леззаро.
– Что значит – отказался благословить?
– Я пытался, умолял его со мной заговорить. – Николас тяжело сглотнул. – Он мне не ответил.
– Но он ответил твоему отцу.
– Да.
Тонкими пальцами Таисия взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя. Она стояла перед ним голая, с мокрыми волосами – богиня тьмы, вынырнувшая из тихих глубин океана. От следующего вдоха у Николаса закололо легкие, как у тонущего, которому не хватает воздуха.
– Это не важно, – прошептала Таисия. – Ответил он или нет, это не отменяет того факта, что ты могущественный и полноправный наследник дома Киров.
– Риан был…
– Нет, Ник. Ты должен двигаться дальше. Фос не благословил тебя? Прекрасно. Тебе не нужно его благословение. У тебя своей силы в достатке, без него обойдешься.
Ей легко было говорить – тени выполняли все ее прихоти.
Николас смотрел на Таисию – девушку тьмы и желания – и думал о том, каково это: быть настолько уверенной в себе. Она не понимала, в каком он положении, не могла даже представить, насколько он и тот, кого она в нем видит, далеки друг от друга.
Но он хотел быть тем, вторым Николасом. Он все сделал бы, чтобы стать им.
Таисия медленно села верхом на его колено. Николас инстинктивно взял ее за бедра, за такие гладкие и губительные бедра, и смотрел, как капли воды стекают по ее шее на ключицу.
Они жадно впились друг другу в губы. Их поцелуй нельзя было назвать красивым или трепетным, они просто открылись и отдавались друг другу. Николас хотел вспомнить те моменты, когда они были нежнее и даже робели и в момент близости кто-то из них что-то тихо бормотал или начинал смеяться.
Сейчас ничего такого не было. Николас впивался пальцами в тело Таисии, скользил губами по ее шее вслед за каплями воды к ключице и дальше вниз между грудями. Она содрогалась в его руках, а он чувствовал свою силу, силу, которая сводила его с ума, – он был единственным, с кем Таисия так открывалась.
И не важно, что у нее руки в ссадинах и порезах. Даже если бы он спросил, она бы не стала объяснять их происхождение.
Таисия прижалась к Николасу мокрым телом и, толкнув обеими руками, уложила его спиной на кровать. Она торопливо расстегивала на нем одежду, а он с наслаждением наблюдал за каждым ее движением, за тем, как напряжение в ее руках уступало место нежности.
Было невероятно трудно просто лежать и к ней не прикасаться. Кончики ее мокрых волос скользили по его горячей коже.
Таисия поцеловала Николаса в грудь, приподняла голову и посмотрела на него из-под ресниц.
Он, будто смертный перед откровением, следил за тем, как Таисия губами движется ниже по его животу.
Выдохнула между его бедер.
Мурашки пробежали по рукам, Николас охнул, схватил Таисию за волосы на затылке и приподнял бедра ей навстречу.
Когда они не разговаривали, все было гораздо проще и легче – только захлебывающееся дыхание и прерывистые стоны.
Наконец Николас поменялся с Таисией
