у меня создается впечатление, будто я впустую хожу по коридорам коттеджа Монфор-л’Амори, бессмысленно тратя собственное время.
– Доброе утро! – восклицает Эби, едва я переступаю порог кухни.
Она приветствует меня из-за барной стойки, а я небрежно бросаю:
– Привет.
– Кто-то не выспался? – интересуется Норин, выгнув бровь, и замирает рядом с Эби.
– Нет, все в порядке.
– Тетя Норин учит меня готовить яичницу.
«А еще тетя Норин собирается заплатить за то, что ты подвергнешь свою жизнь опасности», – думаю я, но оставляю свои мысли при себе и отвечаю:
– Классно!
Я усаживаюсь за стол в ожидании завтрака. В этом доме мне не удается нормально выспаться, во сколько бы я ни ложился. Постоянно мучают тревога, паника, мне все время кажется, что за мной наблюдает тысяча глаз давно умерших ведьм. Но хотя бы кормят здесь вкусно. Я протяжно выдыхаю и вижу, как Эбигейл ставит передо мной тарелку.
– Это вам, – она улыбается, – счастливая яичница.
На тарелке расположились два желтка, словно глаза, а кетчупом нарисована толстая дуга, что-то вроде улыбающегося рта, или я не знаю, какая там фантазия у детей.
Я растерян, мне никогда еще не делали счастливую яичницу.
– Спасибо, Эби. Я уверен, это очень вкусно.
– Вы выглядите грустным.
– Утром все люди грустные.
– Не обращай внимания, Эбигейл, – говорит Норин, вытирая стол, – Мэттью всегда хмурый – это его визитная карточка.
Закатываю глаза и шумно выдыхаю. С чего все взяли, что я постоянно хмурый?
– У вас морщины будут, – предупреждает Эбигейл, скривив нос, – серьезно.
– Они у всех будут, Эби.
Девочка отмахивается от меня и подходит к магнитофону. Не думаю, что такое древнее устройство вообще работает, это же прошлый век.
Накалываю на вилку яичницу, но не успеваю проглотить и кусочка, как Эби вновь оказывается рядом.
– Вставайте! – решительно приказывает она, хватая меня за руку. – Ну же.
Уже в следующую секунду из колонок доносится неизвестная мне быстрая музыка, и я недовольно хмурюсь, не понимая, что происходит.
– Я не собираюсь танцевать.
– Пожалуйста.
– Нет. Разумеется нет!
Норин хохочет, а я гляжу на нее, прищурив глаза.
– Ну давайте же, переставляйте ноги! – просит Эбигейл, раскачивая мои руки туда и обратно, словно я умственно отсталый кретин. – Это просто: шаг вперед, шаг в сторону.
– Я не хочу танцевать, Эби!
– Я вас не спрашивала.
– Это глупо.
– Вы постоянно хмурый, потому что все, что приносит обычным людям радость, вам кажется глупым и стыдным. Но нет ничего позорного в том, чтобы улыбнуться.
– Вот смотри: я улыбаюсь.
– Вы притворяетесь.
Эбигейл недовольно сводит брови, а я качаюсь из стороны в сторону как идиот. Девочка теребит мои руки, тянет их вниз, вверх, скачет рядом, ну а я с убийственной долей скептицизма наблюдаю за ней, жалея, что нельзя слиться с пылью.
Я приподнимаю руку, чтобы Эбигейл смогла прокрутиться под ней. Она делает один круг, останавливается и улыбается так широко, словно я разрешил ей прогулять школу.
– Что? – спрашиваю я.
– Вы все-таки умеете танцевать.
– Я все умею, девочка.
Эби хохочет и под новую композицию ставит на пояс руки.
– И даже так можете? – Она пародирует игру гитариста, тряся головой так рьяно, что я боюсь, как бы ее мозги не вылетели наружу. – Ну так как?
– Запросто!
– Покажете?
– Ммм… Дай подумать. Пожалуй, нет. – Улыбаюсь пару миллисекунд и вновь сжимаю губы. – Не в этой жизни, Эбигейл.
– Ну пожалуйста.
– Нет. Однозначно! Нелогично и иррационально тратить время на подобную чепуху.
– Какой вы зануда.
– А еще старик, – добавляет Норин, размешивая травы в прозрачной чашке. Замечает мой недовольный взгляд и усмехается: – Ну умный и полезный старик, разумеется.
Тут на кухню заходит Джейсон. Вид у него болезненный, но он встречается взглядом с Норин и улыбается как ни в чем не бывало. Возможно, у меня развилась паранойя, но я думаю, что только идиот не заметит, как паршиво он выглядит.
– Что здесь происходит?
– Вы любите танцевать, Джейсон? – сразу же находится с вопросом Эби и вглядывается в глаза оборотня. Тот останавливается рядом с Монфор и приобнимает ее за талию. Чертовски непривычно следить за тем, как развиваются отношения этих двоих.
– Важно, чтобы достался хороший партнер, – с умным видом отвечает Джейсон, и я в очередной раз закатываю глаза. Меня сейчас стошнит радугой.
– Я ем, – напоминаю я, вновь усевшись за стол, – не портите мне аппетит.
– Почему вы такой? – удивляется Эбигейл, нахмурив лоб.
– Какой?
– Колючий. Словно никогда ничего не испытывали. Вам никто не нравится?
В том-то и дело, что нравится.
– Ты не слишком маленькая для таких разговоров?
– Я же говорила, что мне уже…
– …почти одиннадцать. Я помню. И все же подрасти сначала, Эби, ладно? А потом об отношениях будем разговаривать. Это не тема для таких маленьких девочек.
Эбигейл недовольно цокает, а я усмехаюсь, обвожу взглядом комнату и замечаю, как Норин прикасается губами к щеке Джейсона. Я уже собираюсь протянуть: «Только не при детях», – как вдруг происходит нечто странное: Джейсон сгибается, вцепившись в край разделочного стола, и покрывается испариной.
– Что ты… – испуганно шепчет Норин, подавшись вперед. – Что с тобой, Джейсон?
Но он не отвечает. Его лицо бледнеет, покрывается черными толстыми венами, и я с ужасом понимаю, что уже видел нечто подобное. Черт возьми! Я вскакиваю из-за стола.
– Норин, отойдите!
– Что?
– Отойдите от него.
Джейсон заходится кашлем, начинает задыхаться, будто в приступе астмы, и во мне что-то переворачивается. Я подбегаю к ищейке, подхватываю его под руку и с жалостью гляжу на Норин. Лицо у нее бледнее снега.
– Я уведу его в другую комнату.
– Но зачем? – не понимает Монфор. – Я ведь могу помочь, могу лечить.
– Вы не вылечите его, Норин.
– Но почему?
– Вы в курсе почему.
Женщина застывает, и вместе с ней застывают время, воздух, слова и вселенные. Она приоткрывает губы и смотрит на меня абсолютно беззащитно. От этого взгляда земля под моими ногами проваливается, и я готов упасть, но упрямо держу равновесие.
Не простуда послужила причиной болезни Джейсона и не переутомление, и дело тут куда прозаичнее: ему просто достался плохой партнер – ему досталась черная вдова.
Я усаживаю Джейсона во второй гостевой комнате. Он падает в кресло, хватается за лицо руками и продолжает откашливаться, будто какая-то дрянь застряла у него в глотке.
Не думал, что такое возможно. Я знал, что Норин Монфор проклята, но Ари когда-то говорила мне, что наказание Дьявола распространяется только на людей. Джейсон, как мы знаем, не человек. Тогда почему его лицо покрыто толстыми пульсирующими венами? Не понимаю, почему он
