это! – Он с силой хватает меня за локоть и резко дергает: – Давай же, скажи!
– Что сказать?
– Что это вздор.
– Я еще не обдумал план и ни с чем не соглашался.
– Она ребенок, – едва слышно шепчет Хэрри и морщится, будто от боли. – Как мы об этом можем ее просить? Как можем подвергать ее жизнь опасности? Ари в беде, но она никогда не одобрила бы подобный план. Это слишком.
– Плана еще нет, – чеканю я, – мне надо подумать.
– Подумай и сделай так, чтобы последствия не отразились на нашей жизни.
– Я прекрасно понимаю, почему ты испуган и зол. Я понимаю.
– Нет! Видимо, не понимаешь. Тебе наплевать на нас, на Эби. А что насчет Ариадны?
Закатываю глаза, но брат лишь наступает на меня, шипя, словно обозленное животное:
– Причини она боль этой девочке, как она сможет жить дальше?
– Какая разница, кому причинять боль? – спрашиваю я, повернув голову к Хэрри. Его глаза прожигают меня насквозь, а я делаю вид, будто не замечаю этого. – Она корить себя будет во всех смертях, независимо от возраста, пола и цвета кожи.
– Вы можете еще очень долго разговаривать, но исход один, – говорит Эби. Мне, как и Хэйдану, совсем не нравится, что нас загоняют в рамки. Должны быть другие варианты! Но я их не вижу, как ни пытаюсь. – В книге моей матери есть заклинание «Клетка». Думаю, я видела нечто подобное в своем видении.
– Что за клетка? – потерев лицо ладонью, спрашивает Джейсон.
– Что-то вроде энергетического поля или вакуума. Жертва попадает в клетку и теряет сознание от недостатка кислорода.
– И ты видела Ари в этой клетке?
– Я видела, как она задыхалась в созданном нами круге.
Катастрофа! Что же делать? Брат пошатнул мою уверенность. Его вера в то, что есть иной путь, при котором мы не рискуем жизнью милой Эбигейл, сжигает меня изнутри. Без сомнения, я должен поступить так, как того требуют обстоятельства. Я должен отыскать то решение, которое действительно существует, а не то, которое тлеет в воспаленном мозгу.
– Где твой отец?
– Не знаю, я не видела его.
– Он должен сейчас быть здесь и принимать решения вместе с нами.
– Мой папа согласится, – кивая, сообщает Эби и кривит губы, – я уверена.
Еще бы, мы ведь хорошо ему заплатим за нависшую над дочерью угрозу.
– Как создать круг? – тихо спрашиваю я, отвернувшись от присутствующих. Не хочу видеть лицо брата, перекошенное от испуга и разочарования. Он уже все сказал. Сделал из меня монстра, не заботящегося о жизнях других, монстра, идущего по головам. Но он едва ли понимает правду, горькую правду. Иногда приходится принимать неправильные решения, которые приводят к правильным результатам. Такова жизнь.
– Нужны пять человек, пять сторон – каждый олицетворяет один элемент.
– Все те же природные стихии? – усмехается Джейсон и закуривает.
– Да! Сверхъестественный мир строится на силах природы, от стереотипов никуда не денешься, к сожалению, но есть пятый элемент.
– Брюс Уиллис? – грустно уточняет Хэйдан, протирая стекла очков.
– Кровь заговаривающего – моя кровь.
– Надеюсь, капля крови?
– Естественно! Ничего опасного и смертельного.
– И каким образом мы заманим Ариадну в круг? – продолжаю тихо расспрашивать я. Не думаю, что Ари так просто купится на наш спектакль. Она не только невыносимая, но еще и умная. Пусть души у нее больше нет, мозги остались на месте.
– Как я уже сказала, ваша подруга придет за мной.
– То есть ты предлагаешь просто оставить тебя в лесу.
– Я предлагаю сделать вид, что вы просто оставляете меня в лесу.
– И она, конечно, не догадается, ведь у нее нет бессмертной подруги фон Страттен, читающей мысли, – фыркает Хэйдан, качнув головой. – Отличный план.
– Значит, нам нужно обезоружить Меган фон Страттен. Сделать так, чтобы ее мысли не показывали четкой картинки. Есть идеи?
– Есть, – неожиданно раздается ровный спокойный голос, и в комнату заходит Норин Монфор. Рядом с ней сестра. Мэри-Линетт выглядит жутко расстроенной. Глаза напухшие, словно она проплакала несколько часов подряд. Но вот Норин непоколебима, как, впрочем, и всегда. Она стягивает пальто, кидает его на кресло и предлагает:
– Я могу приготовить зелье, которое на время вызовет головную боль.
Джейсон отворачивается, чтобы заглушить очередной приступ кашля. А я стискиваю кулаки. Если мы не планируем похороны, нужно поторопиться, иначе этот идиот умрет ради женщины, которая высасывает из него жизнь.
Тем не менее я не могу понять: уравнение не сходится. Даже если мы поймаем Ари, как это поможет разрушить проклятье, нависшее над этой темноволосой женщиной?
– Мы вернем Ариадну домой, и ты покинешь наш дом, – ледяным голосом сообщает Норин, глядя на Джейсона. Она ничего не боится. Не боится боли, не боится громких слов и принятия непосильных решений. Она прогоняет человека, который волшебным образом нашел место в ее жизни, и она смотрит ему прямо в глаза.
Теперь смысл есть. Но Джейсону этот смысл не приходится по вкусу.
– Что еще я должен сделать, дамочка? – переспрашивает он.
– Не начинай!
– С какой стати я должен слушать тебя?
– Это не обсуждается. Я приготовлю зелье, но мне нужна кровь Меган фон Страттен.
– И где вы ее найдете?
– На скамье, – тихо предлагает Мэри-Линетт, смахнув с глаз слезы, – в парке. Тебе хватит пары засохших капель?
– Вполне.
– Отлично. Я этим займусь.
– Я пойду с вами, – вызывается Хэйдан, встряхнув головой, – хочу подышать.
Мэри кивает, и они вместе уходят, оставляя меня наедине с двумя льдинами. Нет уж, я не собираюсь принимать участие в очередной семейной драме. И Эби не советую.
– Пойдем, – шепчу я, подталкивая Эбигейл к выходу, – нужно еще раз обсудить все детали. Ты можешь показать мне книгу своей матери?
– Да, конечно.
– Отлично.
Иду к выходу и наблюдаю, как Джейсон недовольно кривит губы. Что он сейчас испытывает? Надеюсь, что мне никогда не придется стоять перед выбором: моя жизнь или жизнь любимой девушки. Что лучше? Что важнее? Что рациональнее?
Я знаю, что выберу. Но не знаю, как смогу жить с принятым решением.
Глава 13
То, что нас ломает
– Ты совершаешь ошибку, – звучит знакомый голос, и я поднимаюсь в постели. Тусклый свет обволакивает комнату. Напротив кровати, возле книжного шкафа стоит женщина. Моя мать.
Ребра обдает огнем.
– Прошу тебя, Мэтт, остановись!
Я изучаю ее лицо, тонкие губы, красивые глаза и вдруг становлюсь тем маленьким мальчиком, который забивался в угол после ее смерти, который жил с мыслями о том, что жить он больше не хочет, который сожалел, что вообще родился.
– Мама…
Я поднимаюсь, тяну к ней руки,
