тяжело вздохнула. Смотреть на бабушку было не выносимо. Жалость и беспокойство за нее не давали спокойно дышать. И еще почему-то чувство вины. Вины и беспомощности.
— Ничего не слышно на этом твоем сайте? Никто Матвеем не заинтересовался? — Со слабой надеждой спросила бабушка, заглядывая Кире в лицо.
— Нет. К сожалению, нет. — Кира виновато опустила глаза. Она сама не понимала, почему ее так сильно гложет чувство вины, ведь она не обязана никому помогать, она ничего не обещала, не гарантировала. Она не Господь Бог. Сделала все, что могла. И ведь бабушка ее не винила. Это была какая-то ее внутренняя борьба. Ее личные демоны. — Я ничего не могу сделать сама, ба. Ничего. — Вдруг всхлипнула девушка, чувствуя разверзающуюся снова пустоту в груди. Не хотела волновать бабушку еще больше, но почему-то не выдержала. Захотелось поделиться хоть с кем-то. Эгоистично разделить свою боль, переложить ее на кого-нибудь. Выплеснуть свои переживания, давящие на сердце, хоть чуть-чуть. Хоть какие-то крохи.
— Что ты, детка? — Бабушка даже вплеснула руками от негодования, и подалась вперед, хватая Киру за руки. — Да как ты можешь так говорить, милая? Для этого детдома никто не сделал, больше чем ты!
— Да что я сделала-то, бабуль? Ничего. Ровным счетом ничего. Сайт создал Андрей. Это его работа. Его.
— Да что за глупости, Кира? — Бабушка заговорила громче, в голосе появились стальные нотки, заставившие Киру поднять от удивления глаза и уставиться на бабушку. — А кто наполнил этот ваш сайт? Кто детей фотографировал, кто эти все анкеты создавал? А кто спонсоров искал? Камиллу удочерила прекрасная пара. И это произошло благодаря тебе! — Бабушка ткнула в Киру пальцем и серьезно взглянула на нее. Кажется, бабушка даже ростом стала выше, распрямилась и помолодела, так сильно ее возмутили слова внучки, и так сильно она захотела их опровергнуть.
— Да, но Андрей…
— Милая… Андрей сделал очень многое. И мы будем благодарны ему бесконечно долго. Но и ты сделала не мало. Прекрати обесценивать свой вклад. — Уже мягче произнесла бабушка и погладила Киру по щеке.
— Наверное ты права. — Слабо кивнула девушка. — Но мне кажется, что я больше ничего не могу. У меня нет никаких идей. У меня нет сил. — Тихо добавила девушка, прислонившись к теплой бабушкиной руке, чувствуя, как она дарит ей такую нужную, долгожданную нежность.
— Ничего. Они появятся. Все наладится. — Бабушка подняла внучку за подбородок и заглянула в глаза. — Как только ты перестанешь хандрить. — Бабушка посмотрела на Киру таким чутким, внимательным взглядом.
— Угу. — промычала Кира слабо улыбнувшись. Признавая, что для нее еще не все потеряно. Есть место где ее поймут и поддержат.
— Не хочу лезть к тебе в душу. — Продолжила бабушка, подозрительно глядя на Киру. — Но я надеюсь, что этот мальчик стоит того, чтобы по нему вздыхала такая девушка, как ты. — Весь ее вид будто говорил, что бабушка все видит и все понимает. У Киры глаза на лоб полезли. До чего же, оказывается, бабушка — проницательная женщина.
— К-какой еще мальчик, ба? — заволновалась Кира, чувствуя, как загораются щеки.
— Какой-какой. Тот что лишил тебя покоя. — усмехнулась бабушка.
Кира смущенно улыбнулась, нервно поправила рукава кофты и встала.
— Так. Я вижу, тебе лучше. — Опустила глаза, стараясь скрыть свое смущение, поспешно собралась и добавила — Я тогда пойду. Мне еще к экзаменам готовиться.
— Да-да. Лучше. Иди. — Бабушка лукаво улыбнулась и, проводив внучку до двери, напоследок твердо и проникновенно произнесла. — Ты справишься с любыми трудностями, что станут у тебя на пути, милая. Я точно это знаю. Ты — сильнее, чем ты думаешь.
Кира крепко обняла бабушку на прощанье и быстро отвернулась, чтобы та не заметила, как сильно тронули ее бабушкины слова. Как они бальзамом пролились на ее душу, заполнили все образовавшиеся пустоты и наполнили девушку такой необходимой спокойной уверенностью.
У нее все будет хорошо. Хватит травить себя бессмысленной тоской. Не лучше ли заняться делом? Ведь занятость и вовлеченность в какой-либо важный процесс — лучшее лекарство и от хандры, и от депрессии, и от безответной глупой влюбленности.
Глава 37
Эта последняя. Последняя тренировка здесь. Игорь окинул зал взглядом, испытывая легкую грусть. Здесь было круто. Михаил Андреевич многое ему дал. Этот зал и это место — особенные. Здесь было так много всего. И хорошего, и плохого. Радость, воодушевление, покой, уверенность, надежда. Злость, ярость, ненависть.
Такие разные чувства. Но такие живые. Настоящие.
В этом месте за этот год он испытал больше эмоций, чем за всю свою прошлую жизнь. А теперь он уходит.
Он поставил на кон все. Если он победит, он останется в столице и займется профессиональным боксом. Если проиграет… Наверное, вернется в поселок, доживать свою никчемную жизнь, заливая поражение спиртным. Так же как когда-то его отец. У него нет варианта — проиграть. Об этом даже подумать страшно.
Вернуться сюда будет неправильно. Он не сможет. Да и Михаил Андреевич его, наверное, не примет. Игорь по-своему предал его. Предал его ожидания.
Ему было так больно, по-настоящему больно смотреть как радость от победы, воодушевление и вдохновение сменяют разочарование, обида и злость на лице тренера — человека, который стал для Игоря едва ли не родным. Человека, который, быть может, дал Игорю больше поддержки и веры, чем собственный отец.
Михаил Андреевич не верил, не понимал. Отговаривал, убеждал, что это самое глупое и безрассудное решение — участвовать в таком турнире.
— Там мясорубка, ты понимаешь? Это самоубийство, Игорь. Там нет правил. На них закроют глаза. Там, где, крутятся деньги, на человеческую жизнь плевать! — Кричал тренер, размахивая руками перед лицом Игоря.
— Я так решил. — Просто ответил Игорь.
— Зачем это тебе? Ты можешь оттуда не вернуться, ты это понимаешь?
— Я и не вернусь. В любом случае. — Тихо протянул Игорь и буквально увидел, как все надежды тренера рушатся, как карточный домик. Он разом выдыхает весь воздух из легких и опускает плечи. Мышцы лица расслабляются, брови сходятся на переносице.
— Ну раз так… Если это твой выбор… — Разочарованно и как-то отрешенно произнес тренер и протянул руку Игорю. — Был рад иметь с тобой дело.
Игорь пожал руку Михаилу Андреевичу, тяжело вздохнул и вышел из зала.
Чувство вины душило. Раздваивало Игоря, разрывало пополам. Требовало вернуться, остаться. Но Игорь заставлял себя упрямо переставлять ноги, направляясь прочь от тренировочного зала, чтобы навсегда покинуть это место, ставшее для него почти что родным домом.
Заходя за поворот, перед раздевалкой столкнулся нос к носу с девчонкой, выходящей из-за угла. Ну вот,
