— Хун дэн чжао! (Пусть светит красный фонарь!)
— И саор гуан! (Сметем всех помелом!)
— Ша янгуйцзы! (Смерть заморским дьяволам!)
После ухода толпы во дворе храма вновь наступила тишина, она нарушалась лишь громкой молитвой монаха:
— О Великий старец! Десять тысяч лет ты взираешь из недр вечности на нашу землю, по которой когда-то сам ходил. Сохрани наш народ в годину смуты и тревог! Спаси ихэтуаней и помоги им свершить великое дело.
Великий старец неподвижно сидел на помосте и, думая свою вековечную думу, не знающую земных ничтожных тревог и волнений, безмолвствовал.
Уверенные, что дух вселился в их плоть, ихэтуани приступили к действиям. В ночь на 2 июня 1900 г. недалеко от железнодорожного вокзала Тяньцзиня засверкали красные фонари — отличительный знак ихэтуаней. Очевидец этого события вспоминал: «Точно огненный дракон, вереница бесчисленных красных огней показалась из китайской части города; то останавливаясь, то извиваясь и собираясь в круги, то рассыпаясь, исчезая и снова светясь, приближалась она к городскому железнодорожному вокзалу. Все поле искрилось, но это были не синие пугливые болотные огни, а красные угрожающие фонари ихэтуаней».
Ихэтуани решили в течение трех месяцев уничтожить всех иностранцев в Тяньцзине. Христианским церквам в этом городе был предъявлен ультиматум: «Доводим до сведения всех христианских церквей: даем вам срок в одну неделю, в точение которой весь персонал церкви должен выехать. Во всех церквах обитают духи нашего общества. Если вы осмелитесь не выполнить этого, мы будем вынуждены применить силу, уничтожить и сжечь все ваши строения. Тогда сожалеть будет уже поздно».
Боевые действия развернулись вокруг железнодорожного вокзала Тяньцзиня. Укрытая в фортах китайская батарея открыла огонь прежде всего по французской концессии, французскому консульству и католическому монастырю.
16 июня 1900 г. союзные войска направили губернатору Чжилийской провинции Юй Лу и коменданту крепости Дагу генералу Ло Жунгуашо ультиматум о сдаче всех фортов: двух — на левом берегу и двух — на правом берегу Бэйхэ. Командование фортов отказалось принять ультиматум, и союзные войска 17 июня 1900 г. открыли ожесточенный огонь по китайским батареям.
Форт Дагу обороняли 2 тысячи китайских солдат, вооруженных современной военной техникой. Защитники форта имели 13 кораблей, в том числе пять сравнительно новых, закупленных за границей.
Бои за форты длились шесть часов и носили ожесточенный характер: более половины китайских солдат погибло. Очевидец штурма Дагу вспоминает: «Штурм сопровождался страшным кровопролитием. Орудия были разбиты; напившаяся кровью земля покрыта трупами людей и животных». Оставшиеся в живых солдаты и офицеры бежали из Дагу по направлению к Тяньцзиню.
Город Тяньцзинь с миллионным населением был окружен стенами, построенными еще в середине XIX в. для защиты от тайпинского восстания. Стены замыкали населенный китайцами район, известный под названием Старый город. К юго-востоку от него находились иностранные сеттльменты и концессии: большая французская концессия вдоль южного берега Бэйхэ, английская концессия и немецкий сеттльмент.
30 июня 1900 г. союзные войска после штурма фортов Дагу повели наступление на защитников Тяньцзиня: правительственные войска и ихэтуани укрепились в Старом городе и вдоль реки Бэйхэ. Они разрушили железную дорогу, открыли шлюзы, чем вызвали наводнение, ихэтуани устраивали засады, однако это не остановило агрессоров.
Население города опустело почти наполовину: многие бежали, многие были убиты. Остатки правительственных войск и ихэтуани отступили в сторону Пекина.
Командиры правительственных войск во время боевых действий с иностранцами посылали вперед ихэтуаней, а если последвие отступали, то гибли от пуль правительственных солдат.
Войска генерала Не Шичэна получили приказ атаковать сеттльмент в Тяньцзине. Не Шичэн относился враждебно к ихэтуаням а в то же самое время вынужден был прибегать к их помощи. С каким коварством использовались ихэтуани, можно судить по следующему описанию очевидца: «Во время совместной атаки на сеттльмент правительственные войска шли сзади, а ихэтуани — впереди. Иностранцы открыли по ним огонь. На рассвете, после подсчета, оказалось более 2 тысяч убитых ихэтуанеи, а правительственные войска отделались немногими ранеными. Шедших с мечами впереди ихэтуанеи встречал ружейный и орудийный огонь иностранных войск, а с тыла по ним стреляли из винтовок солдаты правительственных войск. Поэтому в ту ночь огромные потери ихэтуанеи были не только делом рук иностранных войск».
Церемония провозглашения Китайской республики на могиле первого китайского императора династии Мин. Впереди идет Сунь ЯтсенВскоре, 9 июля, войска генерала Не Шичэна потерпели поражение, а он сам был убит. Его заменил Сун Цин, также враждебно относившийся к ихэтуаням. 13 июля союзная армия начала артиллерийский обстрел Тяньцзиня, и именно в это время Сун Цин организовал массовое истребление ихэтуанеи.
Военные действия между союзными войсками и ихэтуанями, носившие кровопролитный характер, развернулись в Старом городе: в ход были пущены штыки, приклады, ножи, все виды холодного оружия. Стычки озарялись пламенем горящих домов. Мужчины, женщины, дети, охваченные паникой, с криками и воплями метались из одной улицы в другую. Многие были затоптаны насмерть обезумевшей толпой.
Очевидец писал: «Трупы убитых покрывали все улицы города. Не осталось ни одного целого здания».
Д. Янчевецкий, свидетель этих военных действий, увидел на одной из улиц Тяньцзиня окровавленного убитого русского солдата. Взволнованный увиденным, он свои мысли выразил такими словами: «Что же это? Первая жертва? Первая капля невинной крови? Что же это такое? Настоящая война с регулярными войсками, с ружьями, пушками, ранеными и убитыми? Жестокость и кровопролитие, не знающие ни жалости, ни снисхождения. Но чем виноват этот солдатик, которого за тридевять земель пригнали из родной деревни, везли по жарким южным морям, держали в суровом Порт-Артуре и прислали сюда усмирять мятежников, которых он в глаза не видел и о которых слышал разве только в сказках? Что он сделал боксерам и что они сделали ему? Чувствуют ли в деревне его батька и матка, что их родимый уже сложил свою буйную головушку и лежит раскинувшись на горячем китайском песке, не приласканный и не оплаканный».
После падения Тяньцзиня вдовствующая императрица Цыси 8 июля 1900 г. назначила Ли Хунчжана наместиком провинции Чжили и одновременно верховным правителем Северного Китая.
Ли Хунчжан считался одним из ведущих лидеров «проиностранной» группировки в маньчжурском правительстве. И хотя Цыси не разделяла его проиностранных взглядов, она не могла с ним не считаться: он располагал военной силой и на него делали ставку иностранные агрессоры. «Ли Хунчжан, — писал китайский историк Фан Вэньлань, — хотел, чтобы Китай, управляемый помещиками и компрадорами, искал спасения у иностранцев, а внешнюю политику он рассматривал как средство, которое должно привести государство к могуществу и независимости. Все это он именовал „новой политикой“».
В маньчжурском правительстве не было единого мнения о том, как относиться к иностранным державам и ихэтуаням. Одна группировка, во главе с начальником Приказа церемоний Юань Чаном и помощником начальника Чиновничьего приказа Сюй Цзинчэном, настаивала на сохранении мирных отношений с державами и беспощадной расправе с ихэтуанями. Другая группировка, во главе с князем Дуанем (Цзай И), сановниками Ган И и Сюй Туном, стояла за войну с державами и за использование ихэтуанеи в этой войне.
Сторонники дружбы с державами и борьбы с ихэтуанями Юань Чан и Сюй Цзинчэн после падения Тяньцзиня писали на имя вдовствующей императрицы Цыси:
«Тяньцзинь уже пал; иностранные войска с каждым днем все больше приближаются к Пекину. До сих пор магическое искусство ихэтуанеи ни в чем не оказало нам помощи. По нашему мнению, не пройдет и месяца, как враг постучится в ворота нашей столицы. Мы просим Ваши величества (имелись в виду Цыси и Гуансюй) учесть ужасные последствия сложившейся обстановки и возможность осквернения храмов ваших священных предков. Наши сердца наполнены ужасом при мысли о том, что может произойти. И в это время Стой Тун, Ган И и другие посмеиваются и занимаются интригами. Корабль тонет, а они остаются совершенно беспечными, словно они верят в ихэтуанеи, как в башню спасения. От таких людей государство не может получить советов, так же как от идиотов и пьяниц. Даже некоторые высшие сановники, министры и члены Верховного императорского совета становятся на колени перед ихэтуанями. Многие дворцы князей и дома сановников превращены в храмы для отправления культа ихэтуаней.
