Она прижалась щекой к моему колену.
— Ка-ла-на сюда! — приказал я.
Принесли кубок с вином. Взяв ее за волосы, я запрокинул ей голову и стал лить вино в ее раскрытый рот, заливая повернутое ко мне лицо, грудь и увешанный колокольчиками ошейник.
— Вам понравилось? — наконец смогла произнести она.
— Да, — ответил я.
— Не посылайте меня обратно к вашим людям, — взмолилась она. — Оставьте Сандру для себя.
— Посмотрим, — ответил я.
— Сандра хочет доставить хозяину еще большее удовольствие, — продолжала она. Хитрая стерва, подумал я про себя.
— Вы использовали Сандру только один раз, — не унималась она. — Это так мало, — она пристально смотрела мне в лицо, — Сандра лучше. чем Мидис.
— Мидис, — ответил я, — очень хороша.
— Сандра лучше, — прельщала она, — попробуйте Сандру, и вы убедитесь.
— Может быть, — сказал я и, отпустив ее волосы, позволил ей стоять на коленях у своего кресла. Я заметил, что обслуживающие столы рабыни поглядывают на нее с ревностью и нескрываемой ненавистью. Она же, как удовлетворенная кошка, застыла на коленях, грациозно выгнув спину.
— Золото, капитан, — доложил один из хранителей моих сокровищ.
В этот день чествования моей победы я подготовил для своих приверженцев сюрприз.
Хранитель опустил к подножию моего кресла тяжелый кожаный мешок, доверху набитый золотыми монетами — все до одной двойного веса — Коса, Тироса, Ара, Порт-Кара, даже далекого Тентиса и затерявшейся где-то на юге, отрезанной от остальных городов Тарии. Мало кто из присутствующих, за исключением сидевших поблизости, увидел, что было в мешке.
— Послать за рабыней из Тироса! — приказал я.
За столами раздались сдержанные смешки.
Я поднял кубок и заметил, что он не наполнен. Я раздраженно оглянулся и окликнул проходящую мимо обслуживающую столы рабыню.
— Где Телима? — недовольно спросил я.
— Минуту назад она была здесь, — ответила рабыня.
— Она пошла на кухню, — добавила вторая. Странно, я не давал ей разрешения уходить.
— Позвольте, я налью вам паги, — попросила Сандра.
— Нет, — ответил я, убирая от нее кубок, и, обращаясь к одной из рабынь, сказал: — Наказать Телиму плетьми и направить сюда. Меня нужно обслужить.
— Да, хозяин, — ответила рабыня, торопясь выполнить мое приказание.
Сандра, надув губы, опустила глаза.
— Не раздражай меня, — бросил я ей, — иначе тоже получишь плетей.
— Я только хотела обслужить вас, хозяин, — покорно ответила она.
Я расхохотался. Нет, она действительно хитрая стерва.
— Ты хотела налить мне паги? — спросил я. Она подняла на меня взгляд, и внезапно ее глаза засияли, а губы чувственно приоткрылись.
— Нет, — с придыханием ответила она, — вина.
Я окинул ее понимающим взглядом и уcмехнулся.
Тут послышался звон цепей и, к удовольствию всех присутствующих, ко мне подвели Вивину.
Я услышал шорох у себя за спиной и увидел, что Телима снова стоит на прежнем месте. Глаза у нее были заплаканы. Она несомненно получила четыре-пять плетей от старшего кухонного мастера, от которых ее старая репсовая туника служила плохой защитой. Я протянул ей свой кубок, и он был тут же наполнен.
Я снова посмотрел на Вивину.
Внимание всех присутствующих было приковано к ней. Даже некоторые из рабов, прислуживающих в дальнем конце зала, осторожно подошли поближе. Я заметил среди них и своего мальчишку-раба Фиша.
Я внимательно рассматривал стоящую передо мной девушку. Она была самой главной моей добычей.
Сегодня я уже представлял ее вместе с ее девушками-фрейлинами, закованных в цепи, перед Советом капитанов Порт-Кара, на котором были официально зачитаны результаты подсчета привезенных мною сокровищ и продемонстрированы их образцы, одними из которых несомненно являлись убара Вивина и ее фрейлины.
В узких серебристых туниках, с руками, стянутыми за спиной позолоченными цепями, они были очень красивы и стояли на коленях, как рабыни удовольствия, среди слитков золота, драгоценных камней, многочисленных отрезов шелка и бочонков со специями. Та, которой предназначалось быть убарой острова Кос, стала добычей Порт-Кара.
— Мои приветствия Вивине, — обратился я к ней.
— Это имя — вы хотите, чтобы меня по нему знали впредь? — спросила она.
В этот вечер, после возвращения с заседания Совета капитанов, я надел ей ошейник и поставил клеймо.
Сейчас же на ней, кроме клейма и ошейника, были только кандалы.
Она была очень красива.
— Сними с нее кандалы, — сказал я приведшему ее человеку.
Тот быстро исполнил приказание.
— Развяжи ей волосы, — распорядился я.
Волосы были развязаны и под восхищенные крики присутствующих густой волной упали ей на плечи.
— На колени, — приказал я. Она опустилась на колени.
— Тебя будут звать Виной, — сказал я. Она опустила голову, признавая данное ей мною имя. Затем она посмотрела на меня.
— Примите мои поздравления, хозяин, — сказала она. — Это прекрасное имя для рабыни.
— Итак, как твое имя? — поинтересовался я.
— Вина, — ответила она.
— Кто ты? — спросил я.
— Рабыня.
— В чем состоят твои обязанности, рабыня? — продолжал я.
— Об этом хозяин мне еще не сообщил, — ответила она.
Я внимательно наблюдал за ней. К тому времени на всех ее девушках уже были надеты ошейники и поставлено клеймо. Сейчас они сидели на цепях в моем доме. Я еще не решил, как с ними поступить. Возможно, отдам их своим офицерам и охранникам. Они могли бы быть выставленными в качестве приза на соревнованиях или послужить поощрительной наградой за верную службу для моего персонала. Также я забавлял себя идеей об открытии собственной пага-таверны в центральной части города — и назвать ее, к примеру, «Таверной сорока фрейлин». Б Порт-Каре не найдется больше ни одного владельца подобного заведения, в котором посетители обслуживались бы высокородными красавицами Тироса.
Но все мое внимание было сосредоточено на этой девушке Вине, некогда бывшей Вивиной и собиравшейся стать убарой Коса, а ныне — обычной рабыне в доме Боска, рабовладельца из Порт-Кара.
— Какие одеяния тебе принести? — спросил я у нее.
Она подняла на меня глаза.
— Это будет туника рабыни-горничной? — поинтересовался я. Она молчала.
— Или, — продолжал я, — ты предпочитаешь духи и шелка рабыни наслаждения? На ее губах появилась усмешка.
— Насколько я понимаю, — холодно заметила она, — меня в любом случае будут использовать в качестве рабыни наслаждения.
Я не ответил и, достав из стоящего у моего кресла кожаного мешка, наполненного по большей части золотом, кусок сложенной материи, бросил ее девушке.
Она поймала легкую полупрозрачную накидку, и в ее глазах появился испуг.
— Нет! — воскликнула она.
— Надевай, — приказал я.
— Нет! Нет! — гневно закричала она, зажав в руке клочок материи.
Она бросилась было бежать, но была тут же остановлена моими людьми. Она снова повернулась ко мне лицом.
— Нет! Нет! — продолжала бушевать она.
— Надевай! — повторил я.
Вне себя от гнева, она накинула на себя одеяние.
По залу прокатился громкий хохог.
Убара Вивина стояла передо мной в одеянии рабыни-посудомойки.
— На Косе, — сказал я ей, — ты была бы убарой. В моем доме ты будешь рабыней-посудомойкой.
Едва сдерживая переполняющую ее ярость, краснея от стыда, в короткой тунике рабыни-посудомойки Вивина стояла под обращенными к ней со всех сторон взглядами присутствующих.
Зал сотрясался от громогласного хохота.
— Старший кухонный мастер! — позвал я.
— Я здесь, капитан! — отозвался Телиус, появляясь из-за столов.
— Подойди сюда, — приказал я. Мастер приблизился к столу.
— Это наша новая кухонная служанка, — указал я ему на девушку.
Он с хохотом обошел вокруг нее, сжимая в руке кнут.
— Красивая, — одобрительно заметил он.
— Смотри, чтобы она хорошо работала, — инструктировал я.
— Она будет, — пообещал он. Вивина не спускала с меня пылающего бешенством взгляда.
— Фиш! — позвал я. — Где раб-мальчишка Фиш?
— Я здесь! — воскликнул он, показываясь из угла комнаты, откуда он вместе с другими рабами потихоньку наблюдал за тем, что происходит в зале.
Я указал ему на девушку.
— Ты находишь эту рабыню привлекательной? — спросил я.
На его лицо отразилось полное недоумение.
— Да, — робко ответил он.
— Хорошо, — произнес я и повернулся к стоящей посреди зала Вивине. — Ты нравишься этому рабу. Фишу, — сказал я. — Значит, он будет пользоваться тобой.
— Нет! — закричала она. — Нет! Нет!
— Ты можешь ею пользоваться, — сказал я мальчишке.
— Нет! — не унималась она. — Нет! Нет! Нет! Нет!
