— Братья и сестры! — привлек внимание новичков звучный, наполненный любовью и силой голос. — Дети мои!
Говорил с помоста Илар ран Дар. Таким Командора не видел никто из внешнего мира. Никогда. Люди замерли, ошеломленные неистовой силой любви, рвущейся из него и направленной к ним. Он весь горел этой любовью, он действительно видел в них своих детей, часть себя самого, даже больше, наверное. Его худое лицо казалось прозрачным, глаза ежесекундно меняли цвет, он протягивал к новым Аарн руки и столько надежды было в этом жесте, что каждому стало не по себе.
— От нас ушла наша сестра, Лана, — продолжал говорить Илар ран Дар и голос его звенел в мгновенно возникшей тишине, пронизывая каждого до глубины души, — она ушла, но она навсегда останется с нами, в нашей памяти и наших сердцах. Она оставила нам два нечеловечески прекрасных города и сколько бы их она еще построила, если бы ее жизнь так по-подлому не оборвали… Но ее палачи заплатили за это и пусть теперь господа пашу помнят, что бывает с теми, кто тронет хоть одного из нас! Мы преподали им урок. И я счастлив, что среди народа Моована, правители которого совершили это чудовищное преступление, нашлось столько несущих в сердце серебряный ветер звезд! Вам всем было там, внизу, тесно и больно. Теперь вы среди тех, кто любит и понимает вас. Никто из вас больше не будет одинок!
Командор минуту помолчал, смотря на новоиспеченных братьев и сестер. И каждому из сотен и сотен почему-то казалось, что Великий Мастер смотрит именно на него, оценивает именно его или ее неладную жизнь. А ладной жизнь не была ни у кого из них, для желающих странного это попросту невозможно. А Командор стоял и улыбался, и за одну эту улыбку любой готов был отдать эту самую неладную жизнь.
— Каждый из вас так истосковался по любви и пониманию, — снова зазвучал гулкий голос. — Каждый так устал от одиночества. Но, повторяю, вы больше никогда не будете одиноки! Сейчас я открою вам то, о чем ни один Аарн никогда не говорит никому во внешнем мире. Это наша величайшая тайна, величайшая радость и величайшая гордость. Мы все — эмпаты! Мы чувствуем все, что чувствует другой аарн и всегда слышим когда кому-нибудь из нас плохо и больно. И никто не оставит брата или сестру страдать в одиночестве! Способный на такое не сможет стать одним из нас, его просто не позовут. Как никогда не позовут нечистого душой. Способного сделать зло другому и получить от этого удовольствие. Об этом можно много говорить, но никакие слова не заменят невероятного чувства, ощущения, что тебя любят и поддерживают миллионы и миллионы. Впрочем, очень скоро вы поймете это сами, дети мои.
— Мастер, — раздался из толпы чей-то голос, — а что если двое полюбят одну или наоборот, две одного? Как тут быть и чем тут может помочь эмпатия?
— Вы скоро все узнаете, — улыбнулся Илар ран Дар. — Возможно наши обычаи и моральные нормы поначалу покажутся вам немного странными, а то и дикими. Но вы поймете, обязательно поймете, что все направлено только на уменьшение боли. И что все вопросы разрешимы, если люди отбрасывают предрассудки и из-за этих предрассудков больше не причиняют друг другу душевную боль, не рвут больше души друг друга на части из-за непонимания. Ведь именно непонимание того, что другому тоже может быть больно, и приводит к большинству бед во внешнем мире. А у нас самые израненные и изорванные души снова зацветают. Простите, если я говорю слишком красиво, по-другому не умею…
Командор как-то очень беззащитно улыбнулся и эта улыбка разрядила страх некоторых из новичков. Рас смотрел на легендарного мага и понимал, что получил все, о чем только смел мечтать, с болью смотря на волчьи законы вокруг. Но это осталось там, внизу, а он теперь здесь, в месте, где нет ненависти и подлости. Где их не может быть по определению! Теперь он понимал причину отчужденности Аарн среди других народов. Из всеобщей любви снова окунуться в дерьмо и, притом, будучи полным эмпатом? Чувствовать всю злобу, ненависть и подлость окружающих? Не приведите Благие! Тут станешь сдержанным… Но вдруг Рас вспомнил кое-что, о чем, ослепленный своим горем, совершенно забыл. Он вспомнил о матери. О своей несчастной, вечно голодной и ежедневно избиваемой пьяным отцом матери. Только сын сдерживал ублюдка, а то бы несчастная женщина давно была забита насмерть… Ее-то Рас не имел никакого права оставлять умирать голодной смертью! А значит, ничего у него не будет! Но этот долг выше, тысячекратно выше, чем собственное счастье. Бывший вор стиснул зубы, чтобы не выпустить рвущийся наружу вопль отчаяния, и начал прорываться сквозь толпу к Командору. Не так-то просто это оказалось — каждый из новичков стремился хоть дотронуться, хоть подойти поближе к так поразившему их воображение человеку.
Илар стоял и улыбался им всем — каким счастьем было для него вот так стоять перед потерявшими всякую надежду и давать им ее снова. Окидывая взглядом молодые и немолодые одухотворенные лица, он знал, что высшего счастья у него быть не может. Он не зря прожил свою жизнь. Себя прошлого, когда ему еще хотелось власти, маг вспоминал как нечто отвратительное. Слава Свету и Тьме, что однажды он сумел понять свои ошибки и сумел измениться. Счастье, что повстречал на своей дороге Учителя, воспитавшего из самовлюбленного и властолюбивого императора Командора. Илар улыбнулся снова и вдруг вздрогнул, такой резкой болью стегануло на него из толпы. Кому-то из новичков было настолько плохо, что бедняга проецировал, еще не пройдя Посвящения. Илар быстро отыскал взглядом источник этого ужаса и увидел какого-то невысокого парнишку, упорно прорывающегося к нему. Командор вспомнил, что о нем ему говорила Тина — мальчик любил погибшую Лану. Малыш явно нуждается в помощи… Он двинулся навстречу Расу и подойдя, взял его за руку. Тот поднял глаза и увидел самого Командора, грустно улыбающегося ему, только ему. В глазах мага было столько сочувствия, что Расу стало не по себе. Но потом он снова вспомнил о своем долге и упрямо набычился.
— Ты хочешь поговорить со мной, мальчик мой? — покрыл его всего глубокий, мягкий, обволакивающий голос.
— Да…
— Идем.
И Командор повел ошеломленного Раса куда-то. Он и опомниться не успел, как они уже сидели друг напротив друга в крохотной уютной каютке, в которой кроме столика и двух кресел ничего не поместилось. Парень с трудом заставил себя выпить протянутый ему бокал какого-то незнакомого напитка, не почувствовав вкуса.
— Мы все любили Лану… — тихо сказал Командор. — И мы ее помним. Крепись, мальчик.
— Не только это… — еще тише собеседника сказал, почти прошептал Рас. — Я никогда и подумать не мог, что меня, вора, могут взять… Но я вынужден отказаться. Если я уйду, мама с голоду умрет. Или отец спьяну насмерть забьет… Я не могу этого допустить, кем бы я стал, если бы допустил это? Простите меня…
Илар откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на парнишку. По лицу того текли слезы, взгляд обреченный, но решительный. Он уже все для себя решил… Решил и готов сжечь за собой мосты. Командор медленно поднял глаза на Тину, стоявшую незаметно в уголке. В глазах девушки плавал восторг — каков же должен быть человек, чтобы отказаться от самой сокровенной мечты ради помощи беспомощному? Пусть даже это его мать. Но сколькие из пашу продадут за лишний кредит собственную мать… Илар вновь глянул на Раса, улыбнулся ему как мог мягче и сказал:
— Неужели ты думал, малыш, что мы не предусмотрели подобных случаев? Забери маму с собой, она порадуется твоим успехам.
— Но она же бывшая проститутка! — вскочил на ноги Рас.
— А какое это имеет значение? Если она не сможет стать одной из нас, то у нас на многих планетах есть города для родственников наших братьев и сестер, которые не способны жить в среде Аарн. Никто из них никогда ни в чем не нуждался и не будет нуждаться!
Расу вдруг показалось, что с него сняли какую-то неподъемную тяжесть, мечта снова засияла впереди, смягчая боль утраты. Он встал и хотел упасть перед Командором на колени, но тот мягко удержал парня и обнял его.
— Бери парадную форму и отправляйся за мамой. Гологипертерминал формы откроет тебе портал в любую точку Моована.
— А можно, чтобы кто-нибудь пошел со мной? — опустил голову парень. — Они с отцом сейчас в таком месте, что чужим там сразу перо в бок. Этот подонок ее каждый день избивает и голодом морит, хотя денег у него немеряно. Только я ее и подкармливал, а меня туда не больно-то пускают…
Илар снова поднял взгляд на Тину, и девушка согласно опустила веки.
— Никогда мы оставляли ни одного из наших без помощи, — негромко сказала она. — Думаю, что меня и пары моих кошек вполне достаточно, чтобы нагнать страху на любое зверье.
Рас медленно отступил к стене и до земли поклонился им обоим.
— Спасибо вам, что вы есть на свете… — тихо сказал он.
