цыкнул на обоих и обратился к Давиду:
– Ты кто, на хрен, такой?
Давид пытался понять, какой ответ был бы наилучшим. С такими, как эти ребята, ему никогда не удавалось наладить контакт. Они считали его «выпендрёй», он считал их опасными гопниками. Между ними пролегала пропасть из сотни прочитанных книг, часов, проведённых в музеях и огромного количества честно заработанных денег.
Но в этот раз он как будто оказался на одной с ними стороне. Поэтому просто выложил историю о том, что его преследовали НСБ, что парень в магазине помог, но из закрытого двора было не выбраться незамеченным, и тут так кстати подвернулась их машина.
Несколько секунд все трое смотрели на Давида как на сумасшедшего, а потом заржали, сквозь смех поясняя, как каждый подумал, что «босс» – знакомый другого. И как пассажир с переднего сиденья просто не заметил постороннего, увлёкшись телефоном. Всё это действительно звучало как номер для стендапа, развеселив и Давида.
Отсмеявшись, ребята тепло попрощались с ним, пожелали успеха со спецслужбами и выпустили из машины.
Идя по старой части Аннебурга, красивой, уютной, залитой весенним солнцем, Давид пребывал в благостном настроении. Нормальные оказались парни.
Но чем ближе к вокзалу, тем тревожнее становилось на душе: на вокзале всегда много полицейских, да и НСБ, если разыскивают его или Софию, наверняка бродят в штатском. Следовало позаботиться о том, чтобы остаться незамеченным. На пути попался дешёвый секонд-хенд, в котором, помимо футболок и штанов, можно было купить кучу всякой ерунды, от шампуня до будильника. Давид пересчитал наличные и зашёл внутрь. Отложив денег для покупки железнодорожного билета, на оставшуюся сумму он выбрал футболку, кепку, солнечные очки и рюкзак, в который убрал рубашку и пиджак. Подумав, в отделе косметики он отыскал чёрный карандаш и, глядя в маленькое круглое зеркальце, подрисовал себе усики как у Зорро.
Впрочем, чувствовать себя в полной безопасности всё равно не получалось.
Как и не чувствовать себя идиотом.
Еще только подходя к зданию вокзала – двум башням из красного кирпича, соединённым стеклянно-железным дебаркадером с треугольной крышей, – Давид начал ощущать на себе чужие взгляды. Вот мужчина в белой кепке, поравнявшись с Давидом, подозрительно посмотрел ему в глаза, вот продавщица воды чуть сощурилась, окидывая его взглядом. Пара с двумя маленькими чемоданчиками проследила за ним от светофора до входа в здание. Внутри нужно было пройти контроль, и здесь, кажется, на Давида смотрели абсолютно все. Он догадывался, что это лишь шутки сознания, но избавиться от липкого, неприятного ощущения, будто он убегает, не зная, что уже пойман, никак не получалось.
Стоит ли говорить, что, покупая билеты на электричку, он чувствовал собственное сердце где-то в глотке?
Однако всё прошло как по маслу. От этого как будто становилось ещё напряжённее. Его нервы натянулись до предела, и Давид почти хотел, чтобы кто-то наконец побежал за ним, выдал себя, дал понять, что опасность есть, она не только у него в голове. Эта душащая неопределённость, граничащая с паранойей, была невыносима.
Наконец Давид сел в поезд, сменил солнечные очки на обычные, устроился у самого окна и прикрыл лицо кепкой, сделав вид, что спит. Когда кто-то рядом произнес «София», он едва не рванул из вагона, но тело, вопреки воле разума, налилось свинцом. Будто тяжёлая плита придавила к сиденью.
Он прислушался.
– …сдала математику, хотя ей сказали, что где-то была допущена ошибка, но сейчас уже неважно. Да и ты знаешь Софию, она не особенно переживает…
Давид выдохнул. Речь шла о ком-то другом.
Он поправил кепку и выглянул в окно: они ещё находились на вокзале, с его места хорошо просматривался перрон. Внимание Давида привлёк охранник, который, лениво прислонившись к газетному киоску, озирал окрестности. Лицо показалось знакомым. Пришлось напрячь память и пролистать множество воспоминаний, чтобы наконец найти то самое: в клубе, когда Давид преследовал Софию, уже после того, как оба побывали в красном коридоре, их остановил охранник клуба. Высокий лысый мужчина с широкими плечами уточнил тогда у Софии, всё ли в порядке, она солгала, что Давид всего лишь чрезмерно заботливый брат. Теперь этот же «охранник» следил за порядком на вокзале. Можно было допустить, что днём он работал в одном месте, ночью – в другом. Но что-то подсказывало, что настоящим местом работы этого бугая была Национальная Служба Безопасности.
Поезд тронулся, но Давид ещё долго не мог справиться с учащённым пульсом.
Спустя четверть часа он вышел на небольшой станции, от которой на автобусе добрался до квартала, где жил Лука. Здесь снова следовало быть осторожным. Если НСБ уже выяснили, кем был пастор и где он обитал, у Давида могли быть проблемы.
Изображая уверенную походку, он прошёл мимо дома Луки, сквозь солнечные очки внимательно осматривая тихую улочку. Поблизости жалось друг к другу немало машин, но все выглядели безобидно.
Давид почувствовал раздражение: он ничего не сделал, с какой стати должен был прятаться? Почему не мог просто навестить знакомого, не пытаясь вычислить сотрудников НСБ? Резко развернувшись, он подошёл к двери и постучал. Пастор открыл не сразу.
Он вышел к Давиду в привычно чёрном облачении с полотенцем в руках. Лука вытирал руки, приветливо и чуть хитровато глядя на гостя.
Давид бесцеремонно втиснулся в дом и прошёл на кухню, сняв там кепку. На плите что-то бурлило, на доске лежали нарезанные овощи.
– Приветствую тебя, Давид, – произнёс Лука, проходя следом.
– Вечер, – откликнулся тот, слишком уставший и встревоженный для церемоний. – София у вас?
– Разве она не должна быть на работе? – с лёгкой тревогой уточнил пастор.
Давид упал на стул, придвинулся к столу, сжал руки в замок и выложил всё, что произошло накануне днём. Лука слушал внимательно, сосредоточенно хмурясь. По реакции было ясно, что София не появлялась в его доме.
– Ты всё правильно сделал, – пастор положил Давиду руку на плечо, и этот жест неожиданно вызвал волну спокойствия. – Как и София, не явившись сюда. Если её действительно всерьёз ищут, пойдут к родителям. А те наверняка расскажут обо мне. Для них не секрет, что мы время от времени видимся с ней. НСБ рано или поздно придёт за ней сюда.
Давид снял очки и устало потёр глаза.
– В таком случае… в таком случае она в относительной безопасности. Я не выдал её местоположение, и, где бы София сейчас ни оказалась, у неё есть возможность скрыться, пока не найдут настоящего убийцу.
Пастор кивнул:
– Я бы на её месте подумал о действительно безопасном месте: где её не будут искать, где она сможет получить помощь. Видишь, к тебе пришли сразу. Со временем доберутся до меня. В своей квартире, разумеется, прятаться она не станет…
Кивнув, Давид взглянул на репродукцию со святым Христофором на стене. Младенец приветливо махал ему, растопырив
