хорошо. Мы там хорошо с тобой сработались, юноша. И ты… кажется, даже спас старика. Спасибо.
— Не за что, — Флэй лишь развёл руками.
Он сделал это импульсивно, не гоняясь ни за благодарностями, ни за утешениями собственного эго. Пусть рисковал, но овчинка стоила выделки. Ему такой шаг просто показался правильным с точки зрения морали независимо от религий.
Человек — особый зверь, и никогда не знаешь, чего ждать от него. Можно встретить качественного, а можно — волка в овечьей шкуре. Но всегда стоило следить за собой. И отвечать сообразно запросу.
— Скромный ты человек, — усмехнулся Сивый, беззастенчиво показывая беззубый рот. — Ну да брось. Позволь хоть так выразить свою благодарность…
Головорез протянул ему руку, чтобы пожать. Альдред не увидел ничего плохого в том, чтобы ответить взаимностью. Шутка ли, хватка у старика оказалась крепкой. Немудрено, что Сивому удалось дожить-таки до седин — с его-то бандитской биографией.
— Всё же приятно с тобой работать, парень, — заключил старик.
А в следующий миг произошло ровно то, чего Флэй опасался больше всего на свете. Сивый потянул его на себя, выждав момент, когда и без того ослабший попутчик потерял бдительность и мог легко потерять равновесие.
Дезертира потащило на головореза, как вдруг живот пронзила острая боль. Что-то чужеродное пробурило себе путь глубоко в брюшину, пуская кровь и разрывая волокна.
Флэй гаркнул и округлил глаза. Капилляры выступили на склере. В который раз произошёл серьёзный перепад давления. Альдред закряхтел и глянул под себя.
Его ударили не абы каким клинком. Это был панцербрехер — особо тонкий кинжал для точечного пробития доспехов. От его направленного удара ломаются даже кольца тех кольчуг, что выполнены из инквизиторского сплава. В случае ренегата так и случилось. Обмундирование не упасло тело от ранения.
И сейчас на грязную мостовую, заляпанную размазанным лошадиным дерьмом, капала его кровь. Капля по капле. Разбивалась о брусчатку, порождая всплеск. В глазах у Альдреда потемнело на миг. Его голова будто бы отключилась.
Он перевёл взгляд на Сивого, ничего до сих пор не понимая. У старика лицо оказалось каменным. Будто бы то, что происходило в данный момент, было задумано ещё на этапе встречи дезертира с Тринадцатью.
Да. Вполне вероятно.
Ренегат раскрыл рот, хотя сам понятия не имел, что удумал сказать. Сивый его опередил, выдав не больше, чем шаблонную фразу:
— Ничего личного.
Бандит прокрутил панцербрехер и резко выдернул, одновременно с тем толкая попутчика на мостовую. Альдред был слишком слаб, чтобы сопротивляться. А дыра, оставленная тонким клинком в брюшине, мешала передвигаться так, будто Флэй целостен. Истекая кровью, дезертир попросту рухнул наземь.
Сложился как попало. Под его туловищем завыли руки. Подбородок раскроило при встрече с брусчаткой. Но Сивый с ним не закончил. Он подошёл, чуть наклонился, достал топорик опять и принялся методично перерезать портупею. Вот оно что. Ему нужен был меч. Старик грубо сорвал с Альдреда перевязь, выудил бастард и, не бросая больше ни слова, пошёл прочь, в сторону гостиницы «Шаньтоу».
Головорезы не могли не заметить у инквизитора химерит. И раз уж были вхожи во многие двери городской администрации, наверняка о нём знали…
Дезертир отрывисто и часто дышал, но как ни пытался, ни один вдох не мог насытить его лёгкие. Он приложил немалое усилие, стал ползти, переворачивая своё слабое, нелепое тело по направлению вслед уходившему головорезу.
Абсолютно беспомощный и жалкий, Флэй потянул руку в сторону Сивого. Окровавленные пальцы заслонили его силуэт. В преддверии смерти у беглеца в голове произошёл новый большой взрыв, повлёкший за собой своего рода откровение.
Мотивы людей можно проследить, когда задуманное уже сделано, а сама их суть ясна в достаточной мере. Тринадцать и вправду хотели убить его тогда. По-быстрому. Без лишнего шума. Но выходило не то что бы гладко.
Вероятно, их внимание привлёк меч. Либо всё его оружие. Может, хотели обчистить прохожего инквизитора, как любого другого выжившего. Сути дела не меняет.
Как бы там ни было, тогда-то Глену Макиверу пришла в голову прекрасная идея. Разыграть спектакль и использовать ренегата по возможности с пользой. А всё, о чем этот рыжий недоносок пел Альдреду, — не больше, чем дешёвая манипуляция.
Хуже всего то, что бандиты и не скрывали своего отношения к нежданному компаньону. В нём они видели не больше, чем мусор. Но полезный.
Умрёт или вернётся живым — с него будет, что стрясти.
Флэй купился на их бездарную уловку. Можно винить чуму, можно роптать об обстоятельствах, а можно просто признать, что пошатнувшийся рассудок хотел верить в чушь, которую ему преподнесли на блюдечке с голубой каёмочкой. Альдред уже предостаточно претерпел на саргузских улицах. Ему хотелось бы добраться до своей цели с наименьшим сопротивлением окружающего мира. И вот, во что это вылилось.
За поход в донжон у Альдреда имелось превеликое множество шансов переиграть всё — и выйти из воды сухим, как победитель. Но былые моральные установки, которые в нынешних реалиях не стоили и выеденного яйца, подвели его. Флэй сам вырыл себе могилу. А Сивый только пихнул его вниз и чуточку припорошил землёй.
Жаль только, что ренегат понял это слишком поздно.
Рана плевалась кровью. И вместе с тем, как она покидала его тело, разум дезертира постепенно сворачивался. Он моргал. И в какой-то момент уже перестал открывать глаза.
Беспамятство пролетело в один миг. Его пробудила острая боль в плече. Будто кто-то с размаху пнул его тело, чтобы проверить, реагирует ли он ещё. Альдред застонал, как поколоченная псина. Вслед за тем некто опустил ботинок ему на предплечье. Кто бы это ни был, ему хватило сил развернуть неподатливое тело беглеца.
Взор упёрся в небосвод. Переменная облачность добралась и до этого уголка Города. Потерянный взгляд нащупал силуэт. Но солнце опалило фигуру, затенив её. Более того, в глазах у Альдреда заплясали мушки. Мелькали вспышки. А всё, что он мог различить, — это лишь блеск двух круглых линз.
Неизвестный внимательно изучал его через очки, без которых не мог обойтись.
— Хм, — протянул он задумчиво. — А ты подойдёшь…
Флэй почувствовал опасность. Задёргался, как если бы это что-то изменило. Сопротивление не пришлось по душе незнакомцу. Он поднял ногу и резко опустил каблук своего лакированного ботинка на лицо жертве.
Глава 22. Хирургия
День четвёртый, ранний вечер
Сознание дезертира так и не растворилось в Серости. Хорошо это или нет, ещё предстояло выяснить. И на сей раз он сновидений не видел. Будто бы чума отрезает мозг от Абстракции. Едва ли это так. Видать,
