читай на заборах. Там ничего хорошего не пишут.
Дневные заботы сменились вечерними. После ужина и купания детей Альма оставила Ларчика доедать «калитки» и ушла в рабочий домик, чтобы закончить вежу для Снежки и подвигать фигурки в веже для Ханны. Она уже поняла, что волчонка Йонаша надо усадить возле входа-выхода, чтобы не мешать ему сделать шаг во взрослую жизнь. Шольт с гордостью сказал, что сын выбирает между училищем речного пароходства и мореходкой.
Выходные Ларчика промелькнули моментально. Прошел дождь, сбивший самую первую спелую вишню с верхушки дерева – на радость Брайко. Прогулка на берег реки подарила Альме два речные ракушки, одну из которых она решила отмыть и закрепить рядом с фигуркой Йоши. Прохладные дни заканчивались страстными ночами, болты так и не нашлись, в бассейн нападала куча листьев и мелкого мусора.
Они сходили в кафетерий с готовой вежей для Снежки и Ёжи. Альма выслушала длиннющую речь благодарности – Снежка была слишком болтлива. Съели вкусный салат с печенкой, приготовленный Ёжи, заказали три творожных десерта – Альма отказалась, потому что не хотела сладкого – выпили кофе и унесли домой две булки горячего хлеба.
Утром Альма в очередной раз отвоевала право Брайко остаться дома: «Не хочет в садик – не заставляй» и проводила Ларчика на работу, чмокнув в щеку на прощанье. Она постепенно привыкала к проявлению чувств прямо на улице: альфа дождался прикосновения губ, легонько боднул ее лбом и потерся носом. Альма выдержала взгляд соседки и даже слабо улыбнулась. Раз уж ей достался такой кот, который не стесняется бодаться при людях, придется терпеть.
Она проснулась среди ночи – как будто за плечо потрясли. Заглянула в детскую с двумя кроватями – нет, это не из-за котят, с ними все в порядке. Тревожное чувство усиливалось, и Альма, шепотом попросившая: «Линша, помоги!», быстро оделась и перебежала через дорогу. В пустой дом, который снимал Ларчик. Она прошла в гостиную, взяла с книжной полки вежу, вернулась почти бегом – руки жгло, нужно было действовать немедленно.
Два щелчка выключателей – верхнего света и направленной лампы – разогнали тьму в рабочем доме. Альма отодвинула вежу для Ханны – это не срочно, подождет – поставила на освободившееся место две. Свою, сделанную на заимке, и казенную поделку, из которой Ларчик выковырял второй конус. Она быстро перебрала материалы и побежала в большой дом. Взяла огромное яйцо страуса и круглую коробку из-под конфет, в которой хранились всякие важные мелочи: два желудя на одной веточке, найденные котятами в парке; нежно-зеленые картонные листья – этикетки от летних шляп и панамок, купленных Ларчиком для всего семейства; темно-красные вишни на черенках – пластмассовая деталь от заколки для волос, которую Брайко выменял в садике и дважды пытался разгрызть. Кисточка-помпон от весенней шапки, потерянная Здравкой; две ярко-золотые скрепки, притащенные хозяйственным Ларчиком с работы; монетка с пробитой дырочкой, полученная на сдачу.
Белок экзотического яйца клеил на совесть. Альма собирала одну вежу из двух, умоляя Линшу о заступничестве, выстраивая частокол из скрепок, затеняя жилище листьями с вишнями и желудями – дубовая роща рядом с теремом уже есть, а вишневое дерево они посадят. Круглую картонную коробку она использовал как основание. Обклеила желтой и зеленой бумагой – заранее припасенными кусками пакетов из-под муки – с краю нарисовала пруд и населила мелкими блестящими рыбками из конфетных оберток.
Конусы она чуть-чуть подправила – на детских обновила полосы и пятнышки, укрепила кисточки на ушах Брайко. Взрослым конусам приклеила хвосты. Короткий и толстый, красиво задранный – Ларчику, длинный – себе. Свой хвост Альма, после недолгих размышлений, подклеила к голове второго конуса. Пусть жует, если ему так хочется.
Линша, наблюдавшая за ее работой из-за плеча, одобрительно замурлыкала. Альма не обернулась, опасаясь прогневить богиню непочтительностью. Прежде чем читать первый наговор, взмолилась:
– Дай мне его, дай навсегда. Мое дупло будет пустым без его пятнышек и мурлыканья. Я хочу родить от него котенка, или двух – как тебе будет угодно. Помоги. Пронеси на ладони над пламенем. Защити от гнева брата.
Она шептала слова наговоров, слыша усиливающийся треск огня, чувствуя лопатками горячее дыхание злого Кароя. Раздалось громкое шипение – будто на угли плеснули ковш воды – сложилось в слова протеста: «Ты слиш-ш-шком благоволиш-ш-шь своим ведуньям! Слиш-ш-шком!»
– Я не препятствую тебе, когда ты балуешь шаманов, – спокойно ответила Линша. – Хотя некоторых из них не мешает одергивать – за то, что они выдают свои желания за твою волю.
– Ладно, – подумав, фыркнул Карой. – Ты права. Шаман зарвался. А я погорячился.
Альма зажмурилась, увидела, как взъерошенный рысь спрыгивает с ладони богини, растягивается на траве под вишней, и, не сдерживая хлынувших слёз, прошептала:
– Спасибо.
Вежа блестела и искрилась под светом настольной лампы. Рыбки плескались в пруду, рысь слюнявил хвост дарсы, а котята тихо делили желуди и вишню. Альма поняла, у кого она попросит помощи, чтобы поговорить о переезде в терем, и устало уткнулась лбом в скрещенные руки – волшба вытянула все силы, даже из дома в дом перейти было невозможно.
Она плыла по волнам забытья – тревогу сглаживали посланные Линшей картинки счастливой жизни в доме-тереме. Во сне Альма увидела тропинку к саду – они просто не добрались на участок, где медведь-лесник высадил плодовые деревья. Брайко ждала огромная вишня, Здравка с интересом обнюхивала мелкие коричневые груши, а Ларчик полез на дерево со странными желтыми плодами, пощупал, сорвал, надкусил и крикнул Альме: «Нет, не парафиновые! Очень твердые. Чуть-чуть вяжут. Но вкусные».
Сон прервал стук в калитку. Альма протерла глаза, вышла во двор, тщательно прикрыв дверь в рабочий дом. Она не спросила: «Кто там?». Знала, что за калиткой стоят человек и медведь, которые принесли ей плохую весть.
Полезная информация перемешивалась с потоком утешений и ободрений. Ларчик лежал в больнице, в палате интенсивной терапии. Возгорание на территории склада тушили в штатном режиме, пока появившийся охранник не сообщил, что в дальней пристройке-сторожке заперт его внук. Мальчик пяти лет.
– Мелкого спать уложил, запер и в ночной магазин ушел. По дороге ему гарью воняло, подумал, что это на соседнем участке мусор жгут, там часто так делают, чтобы за вывоз не платить. А это распределительный щит загорелся. Если бы мы знали – сразу бы пацана вытащили, проливать в той части начали перво-наперво. А мы на другой секции склада сосредоточились. Там газовые баллоны, начали их поспешно выносить. Пока дед вернулся, разгорелось сильно, на складах всегда пламя быстро распространяется, а там еще и второй этаж деревянный, мансарда. Илларион сказал – пробегу. Человек не успеет. Разделся, перекинулся, мы его водой хорошенько облили, брезентовый мешок мокрый
