время молчал, потом ответил спокойнее:
– Да ничего. Просто я сделал глупость.
– И поэтому злишься на меня?
– Чего ты хочешь? – Он снова закипел.
Лиза ругнулась про себя. Ей вдруг стало понятно, что Саймон ходит по кругу. В некотором смысле он в трансе. Слыша ее голос, Кокс может думать лишь о том, что сделал нечто плохое. И все это усугубляется пребыванием за решеткой.
– Давай начнем с того, что ты не сделал ничего страшного, – предложила Лиза.
– Тогда я даже боюсь представить, где мы закончим. – Саймон усмехнулся.
– Не дальше тюрьмы в любом случае.
Он засмеялся. Кажется, вполне искренне. Лиза улыбнулась. Может, хотя бы сарказм приведет его в себя?
– Лиза, «не сделал» и «не пытался сделать» – совсем не одно и то же. На самом деле я дешево отделался. Посижу немножко в тюрьме, подумаю.
– Послушай. – Лиза глубоко вдохнула. Стало очевидно: ее слова не сработают. Поэтому она ляпнула нечто неожиданное даже для себя самой: – Я ничего не помню.
Повисла тишина. Саймон о чем-то задумался. Ну давай кончай ныть, подумала Лиза.
– Не совсем ничего, если честно. – Она стала говорить чуть тише. – Помню, как мы целовались на парковке, как ты прогнал тех бродяг. Как мы катались по городу и… Это было здорово, разве нет?
– Было, – то ли согласился, то ли указал на прошедшее время Саймон.
– Я не помню, что ты сделал плохого, поэтому и прошу рассказать, о чем речь. Ты врезался куда-то и уехал или?.. – Ну давай, думала Лиза, я прошу тебя, просто скажи, что поцарапал чужую тачку.
Ей казалось, что она предлагает ему выбрать, в какой реальности находиться: в той, где они целовались на парковке, где все между ними только начиналось и этот месяц тюрьмы за пьяное вождение станет маленьким испытанием, разлукой, придающей приятное напряжение и остроту тому, что происходит между ними, или в той, где все уже кончено. Дело не в правде или в совести, не в вине и не в наказании. Нужно просто сделать выбор и оставить то, что было, позади, а не хвататься за прошлое двумя руками. Так можно! Можно!
– Но я-то помню, – наконец сказал Саймон.
Ей показалось, что порвалась какая-то струна.
– Отлично, оставь эти воспоминания при себе и больше никогда так не делай! – разозлилась Лиза. – Но мне об этом знать не обязательно!
– Так неправильно. – Саймон вздохнул.
– Дурак. – Она покачала головой. – А что правильно?
– Не знаю.
Лизе снова показалось, что из ее глаз кто-то смотрит. Она закусила губу и потерла лоб. Ну что она могла поделать, если он просто дурак? Если ведет себя как мальчишка?
– Тогда хотя бы дай моему адвокату защищать тебя на суде, – попросила Лиза. – И не надо, пожалуйста, я тебя прошу, не надо долгих рассуждений о том, что правильно. Просто дай мне сделать то, что я хочу. Твой месяц тюрьмы от тебя никуда не убежит!
– Зачем ты это делаешь? – спросил Саймон.
– А зачем ты это делаешь?! – разозлилась Лиза. – Зачем ты мне делаешь больно?
– Прости, я…
– Что тебе непонятно?! Саймон, тебе не шестнадцать лет!
Какое-то время он молчал, потом тяжело вздохнул:
– Лиза, я не люблю тебя.
Ей показалось, будто порвались все струны разом, больно хлестнув по пальцам. Она открыла рот, но не смогла ничего сказать.
– Тебе же не шестнадцать лет, – вернул ей ее упрек Саймон. – Ты сама все понимала. Ты сама спрашивала, сколько было женщин на твоем месте. Таких, как ты, наверное, не было, но… Я не люблю тебя, просто хотел… Не знаю, как это назвать, чтобы не прозвучало паршиво. Почему-то все слова в этом случае звучат плохо. Повеселиться, закрутить небольшую интрижку… Ты ведь сама все понимала!
Лиза молчала, по-прежнему держась за лоб. Закрыла глаза, вздохнула и снова сказала абсолютно неожиданную для себя фразу:
– Ну и что?
Саймон молчал, кажется сбитый с толку, поэтому она продолжала:
– Я разве требую от тебя чего-то? Мне не шестнадцать лет, Саймон. Мне не нужна гарантия любви до гроба, мне не нужен брак, дом у моря, дети и лабрадор.
Саймон все еще молчал. Лиза открыла глаза, откинулась на спинку стула и посмотрела в потолок. Удивительно, но она сказала то, что даже не сформулировала в голове. И это оказалось правдой.
– Но это… это все ненадолго… Это увлечение пройдет и… что тогда? – Саймон как будто буксовал в мыслях.
– Тогда ты будешь возить другую наивную дуру на своем «мустанге», но пока это еще не в прошлом. Я ведь права?
– Не в прошлом, – почти шепотом ответил он.
– И это значит, что мы оба можем получать удовольствие.
– Ведь нам не шестнадцать и мы знаем, чего хотим? – усмехнулся Саймон.
– Да! – Лиза резко кивнула, тряхнув волосами. Жест получился до того глупым и детским, что она едва не рассмеялась.
Зато засмеялся Саймон. И она подхватила его смех, перестав сдерживаться. Он смеялся в изоляторе, она – на кухне роскошной квартиры в Манхэттене, и нельзя было сказать, что их смех чем-то отличается. Через какое-то время оба успокоились и молчали, прислушиваясь к тишине.
– Прости, – сказал Саймон.
На этот раз просьба о прощении не была выдавлена через силу.
– Я ничего не помню, – напомнила Лиза. – Но если это важно, то прощаю.
Он усмехнулся, она буквально видела, как он качает головой и красиво нашептывает что-то одними губами.
– Ты перестанешь строить из себя Раскольникова и дашь моему адвокату разгрести твои проблемы?
– Видимо, да, хотя мне не очень хочется быть тебе обязанным.
– Я делаю это для себя, а не для тебя, – четко проговорила Лиза.
– Очень странно, – задумчиво протянул Саймон.
– Почему?
– Ну знаешь… Самая красивая женщина из всех, которых я вообще видел, уговаривает меня принять дорогую помощь, чтобы я побыстрее свалил из тюрьмы, чтобы побыстрее приехал к ней и, по ее же словам, получал удовольствие без необходимости жениться, делать детей и заводить лабрадора.
– Тебя что-то не устраивает? – Лиза усмехнулась.
– Вся моя предыдущая жизнь, – уверенно заявил Саймон. – Мне кажется, что все это время я делал что-то неправильно.
– Да. Например, садился за руль пьяным. – Лиза покрутила локон пальцем и улыбнулась, слушая недовольное ворчание Саймона.
– В чем-то должен быть подвох, – театрально заявил он. – Я должен расписаться кровью, отдать свою душу дьяволу?
– Пока дьяволу достаточно твоего тела, – отмахнулась Лиза и поняла, что смутила Саймона.
Он издал какой-то неопределенный звук, потом откашлялся:
– Слушай, мне нужно идти, тут есть некоторые сложности с телефонными разговорами…
– Иди, – перебила Лиза.
Саймон молчал, как будто собираясь сказать что-то еще.
– Иди! – повторила Лиза и положила трубку.
Покачала
