Получалось, что переселенцам есть чем ответить «супостату», кроме того их дотошность уже сейчас позволила перекрыть соперникам несколько путей усовершенствования моторов.
— И все же, когда российские подводники получат моторы мощностью в пятьсот сил? — как истинный военный, Беклемишев умел вопросы ставить прямо. Еще бы, три мотора такой мощности выводила Акулу в безусловные лидеры.
— По плану выпуск двигателей в триста сил начнется в 1909-ом году. О пятисот сильных пока не думали, а тысячесильные надо бы освоить к четырнадцатому, но утверждать пока рано. Дождемся будущего года, — никаких жестких планов у Федотова не было, но озвученные сроки больших сомнений не вызывали.
— А габариты?
На листе ватмана появилась архитектура классического восьмицилиндрового V-образного двигателя.
— Всего семнадцать литров, не мало ли для такой мощности? — в унисон усомнились подводники.
— Применение алюминиевых поршней позволило поднять обороты, отсюда повышение мощности.
— Но обороты винта…
За обсуждением моторов пролетело еще пара часов. К теме «тринклер» гости согласились вернуться через год, но просили держать их в курс дела.
Хлопотный день завершался показом зверевского фильма.
По сравнению с январем картина удлинилась. В сцене «на причале» появился эпизод с розыгрышем молоденького мичмана ВКС.
Бывалые мореманы посылают салагу за «шилом» для капитана. Мол, такова морская традиция — самый молодой новичок получает «шило» и торжественно вручает капитану. Попутно зрителю становится известно, что в стародавние времена «шилом» на флоте назывался спирт, но все, кроме моряков, об этом давно забыли. На берегу все оговорено, мичман получает канистру с надписью «Шило». Сцена построения личного состава, доклад старшего офицера и… торжественно печатая флаг, мичман выходит из строя. Отдавая честь, четко произносит ритуальную фразу: «Ваше высокопревосходительство, морская традиция незыблема!» и с этими словами вручает опешившему командиру крейсера канистру.
Командир на то и командир, чтобы с честью выйти из любой ситуации. Ласковые интонации контр-адмирала зрителя не обманывают — старичкам-разбойничкам мало не покажется.
Побывав на базе лодок в Либаве, Зверев наснимал «американской камерой» множество фотографий. Короткие ролики в этот фильм Зверев не вставлял, зато В конце фильма пошла история подводного флота Державы. Короткие ролики и фотографии российских субмарин у причала в Либаве. Портреты командиров и групповые фото с экипажем. Кадры внутри «Пескаря» и «Стерляди». Вдалеке, у здания штаба первый командир отряда подводного плавания, контр-адмирал Эдуард Николаевич Щенснович.
В декабре встреча с Щенсовичем не сложилась, командира срочно вызвали в Адмиралтейство, но договоренность осталась.
Последними шли фотографии Беклемишева и Бубнова, а голос диктора сообщил, что перед зрителем те, кто проектировал и строил эти корабли.
«Успех спектакля был ошеломляющим», так писали газеты об удачных постановках и, судя по реакции гостей, та же участь поджидала Димона и его фильм.
От ужина с горячительными напитками гости не отказались. После такой встряски всем требовалась разрядка, но прежде всего морякам.
Питерцам не терпелось поздравить Дмитрия Павловича, ответом пошел тост за сотрудничество и русское оружие. Рискнувший было высказать что-то критическое Беклемешев, тут же махнул рукой:
— Дмитрий Павлович, для осмысления нужно время, но коль скоро пригласили в консультанты, то пощады от меня не ждите!
Зато моряка заинтересовало, как автор пришел к идее поставить фантазию о будущем.
На роль человека, перед которым при случае можно было бы открыться, Федотов выбрал Бубнова. Почему? Ответить в полной мере на этот вопрос переселенец не мог, но своей интуиции доверял.
Сейчас, вполуха слушая разговор, Федотов размышлял о реакции конструктора. Об испытаниях торпед Иван Николаевич не заикнулся, следовательно, или они еще не проводились, или результат неоднозначен. В любом случае надо ждать. Сегодня переселенцы подкинули Бубнову сразу две «пилюльки». Федотов намекнул о необходимости быть готовым к четырнадцатому году поставить на лодку моторы, а Зверев демонстрировал будущее. До этого шла речь о сонарах к двенадцатому году. Свяжет ли Иван Николаевич даты готовности, как намек на некоторые события в ближайшее десятилетие? Сейчас всего нет, но аналитика главного конструктора в сумме с его творческой фантазией, не могут не выявить указанной особенности, другое дело, какой будет реакция. Подозрения могут укрепиться, если испытания покажут брак торпед, но на этот случай Борис застраховался, пояснив, что с такой проблемой якобы сталкивались островитяне, о чем ему поведал старинный приятель, инженер из Англии и было это года три или четыре тому назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Были у англичан проблемы с торпедами или нет, кто теперь проверит. А вот с началом войны Иван Николаевич очень даже запросто спросит: «Ду бист вер?», что в переводе с чистейшего немецкого звучит впечатляюще: «Ты, блин, хто такой?». И тогда перед переселенцами встанет дилемма — подтвердить или послать.
К сожалению, создать условия, при которых Бубнов будет уверен в их нездешнем происхождении, но не иметь даже крохотных доказательств, оказалось очень и очень непросто. Не вышел из Бубнова Порфирий Петрович, а из переселенцев Раскольников, а может все проще — виртуальный Достоевский оказался не той системы.
Под эти размышления, тема о фильме сама собой пошла на спад, но перед поездкой на вокзал, Зверев попросил подводников оценить еще одну песню для фильма:
Вот что я видел: курит командир,
Он командир большой подводной лодки,
Он спичку зажигает у груди
И прикрывает свет ее пилоткой.
Подлодка, скинув море со спины,
Вновь палубу подставила муссонам,
С подветренной цепляясь стороны
Антеннами за пояс Ориона.
Простая мелодия, речитатив стихов Юрия Визбора, но в тему. Текст слегка изменен, но хрен редьки не слаще. Беклемишев прикрыл глаза — реакция, как у подводников из времени переселенцев. Бубнова не зацепило, зато вникает в текст. Интересно, что он в нем для себя нарыл?
Собственно, ничего особенного Иван Николаевич не услышал. К поэзии и к музыке он, по большому счету, был равнодушен, но в тексте что-то задело. Это что-то не отпускало, пока извозчик вез пассажиров к вокзалу, потом забылось. Стихи всплыли в памяти через неделю, когда в домашнем кабинете он вернулся к проекту своей «кошки».
Прикидывая темп продувки цистерн, Бубнов представил себе процесс всплытия.
Все просчитать невозможно, особенно при вторжении в малоизученную область. В таких случаях от ошибки спасает способность увидеть то, что до тебя никто не видел. В этом появляется добротная инженерная интуиция.
Перед мысленным взором Ивана Николаевича вспучилась водная поверхность, сквозь которую стала прорываться носовая оконечность субмарины. Словно маслянистая жидкость, вода медленно стекала с плоской палубы. Как же тяжело лодке всплывать! Конструктору невольно захотелось помочь своему детищу и палуба лодки стал скругляться на манер головы кашалота. Процесс всплытия пошел легче и в этот момент в памяти всколыхнулось:
«Подлодка, скинув море со спины, вновь палубу подставила муссонам».
«Черт побери, „скинув со СПИНЫ“, это же о моей лодке, — мысленно воскликнул строитель субмарин, — Зверев пишет, будто неоднократно видел всплытие китообразного корпуса, а каждый читающий априори знает, о чем идет речь. Как же так? Ведь слушая Дмитрия Павловича, даже я не сразу осознал, что мысль была о всплытии субмарины. Как такое могло быть? — Бубнов стал нервно крутить в руках карандаш. — А дальше?»
Перед ним, словно на листе бумаги, отчетливо выстроились строки:
Подлодка, скинув море со спины,
Вновь палубу подставила муссонам,
С подветренной цепляясь стороны
Антеннами за пояс Ориона.
Настоящий главный конструктор, как и уникальный сыщик, отличается от обычного человека способностью заметить самые малозначительные несоответствия. Почувствовать едва ощутимые намеки, а дальше разбираться, пока все фигуры не встанут в клеточки фантастической шахматной доски. Этот процесс захватывает, не дает покоя, пока не находится непротиворечивое решение.
