Шестую и седьмую комнаты преодолели чисто, отработав все действия почти до автоматизма. Это начинало напоминать тупую, однообразную игру. Бла-бла-бла, бэнг! Дрель: ж-ж-ж-ж. И снова. Бла-бла-бла, бэнг! Ж-ж-ж-ж. С тем же успехом отсеков могло быть не восемь, а двадцать восемь или пятьдесят восемь.
Доктор был вынужден признать, что княжна владеет оружием лучше. Второй выстрел ей ни разу не понадобился. Она била наповал, при том что калибр у «браунинга» меньше, чем у «кольта».
Но с последним часовым вышла небольшая накладка. Железная Зоя дала слабину. Может, все дело в том, что первые семь чекистов были как на подбор кряжистые, с квадратными физиономиями — по выражению княжны, «кирпичномордые», а восьмой оказался молоденьким белобрысым пареньком. Увидев высунувшуюся из-за двери руку с пистолетом, он как-то нелепо дернулся и подпрыгнул, отчего пуля угодила не в переносицу, а в горло.
Эта смерть была не такая, как предыдущие. Игру она не напоминала.
Умирающий с ужасом смотрел на убийц, пробовал отползти на спине и закрывался рукой. Зоя выпустила в него с трех метров остаток обоймы и ни разу не попала. Раненого добил Гальтон.
После этого ему пришлось обнять трясущуюся Зою и крепко-крепко сжать. У него и у самого клацали зубы.
— Сейчас возьму себя в руки, сейчас, — бормотала она. — Я что-то вдруг раскисла… Прости!
В груди у доктора было горячо. «Раскисшей» Зоя нравилась ему еще больше. Но говорить ей этого ни в коем случае не следовало.
Полевой телефон уже некоторое время издавал тревожное квохтанье.
— …поубивали вас, что ли? — услышал Норд голос Октябрьского, когда наконец приложил трубку к уху. — Эй там, в трюме! Вы живы?
— Мы перед секретариатом. Время 00:52. Еще 3 минуты. Мы успели, — сквозь зубы процедил Норд.
Манжет рубашки у него был весь в брызгах крови. Сам не заметил, когда испачкался.
— Отлично. — Голос повеселел. — На самом деле у вас целых 7 минут. Я нарочно урезал вам время, чтоб вы не расхолаживались. Можете привести в порядок нервы. Как говорят в армии, покурить-оправиться. За минуту до часа ночи врываетесь в секретариат и грохаете обоих волкодавов. Раньше рискованно. Громов из своего логова может подглядывать в приемную через глазок. Заметит неладное — не вылезет. Тогда его из лаборатории не выкуришь. Там бронированная дверь.
— А почему вы думаете, что Громов вылезет в час ночи?
Раздался довольный смешок.
— Петр Иваныч у нас сама пунктуальность. Ровно в час ему из секретариата подают чай с лимоном. На этом построен весь мой план. Ну, ковбой, готовься в бой. Падешь смертью храбрых — буду считать тебя коммунистом.
Дать бы тебе в рожу, подумал Норд, шмякая трубку. Связь теперь понадобится нескоро.
— Еще две минуты. Сейчас… Обещаю, я буду готова. — Но губы у Зои прыгали, руки дрожали. Она сердито смахнула с ресниц слезинку. — Проклятая бабья слабость! Сама не пойму, что со мной!
— Нормальная человеческая реакция, — успокоил ее Гальтон. — Я тебе еще не говорил, что я тебя люблю?
Эти слова он произнес впервые в жизни, а прозвучали они как-то легковесно, даже небрежно. Собственно, Норд не собирался ничего такого говорить. Само соскочило. Неудивительно, что Зоя пропустила несвоевременное признание мимо ушей. Она трясущимися пальцами засовывала в «браунинг» новый магазин и никак не могла попасть.
Доктор придержал ее руку.
— Не спеши. В секретариате ты мне все равно бы не понадобилась. Управлюсь один.
— Не сходи с ума! Их двое, высшей категории! Нам и втроем было бы трудно!
Перед выездом на операцию у членов экспедиции возник дурацкий спор. Как объяснил Октябрьский, в спецотряде ОГПУ, ведающем личной охраной высших должностных лиц государства, квалификационные разряды назначают по следующему принципу: чтобы заслужить право на третью категорию, сотрудник должен легко справляться с двумя крепкими мужчинами; вторую категорию получает тот, кто может одолеть двух охранников третьей категории; первую — кто побеждает двух второй категории; высшую — кто сильнее двух охранников первой категории. То есть теоретически ас высшего ранга способен в одиночку уложить шестнадцать обычных бойцов, не прошедших курс спецобучения.
Немного поразмыслив, Айзенкопф заявил, что его боевые качества соответствуют первой категории, Норда — второй, а «ее сиятельства» — в лучшем случае третьей. Зоя вспыхнула и предложила немцу померяться силами в рукопашном бою, потому что в тире у него не будет против нее ни одного шанса. Доктор, хоть и обиделся на «вторую категорию», в склоке не участвовал. Он уже подсчитал, что по этой арифметике они с двумя чекистскими суперменами не справятся. Во всяком случае, в открытом столкновении. Нужно было искать иной путь. И Гальтон его, кажется, нашел.
Он намеревался дать Айзенкопфу возможность прорваться через дежурку с ее двумя бойцами первой категории и через все последующие отсеки, где расставлены охранники послабее, а перед главным бастионом картинно заявить, что с головорезами высшей пробы управится без помощников. Но теперь не до эффектов. Курта они потеряли на первом же рубеже, перед Зоей в ее нынешнем состоянии красоваться тоже было незачем.
— Не беспокойся, милая, у меня есть заготовка. Всё будет хорошо. Отойди в сторону.
Пора!
Он мягко оттолкнул княжну и постучал в дверь условленным манером.
В то же мгновение перегородка сама начала открываться.
— Входите, — послышалось изнутри. — Побыстрее!
— Гальтон! Что мне делать?! — истерически шепнула Зоя.
Но доктор Норд уже шагнул через порог.
* * *
Двое мужчин, которых он увидел перед собой, выглядели иначе, чем остальные охранники. Они были не в военной форме, а в белых халатах, из-под которых, правда, виднелись сапоги. И вели себя они тоже по-другому. Не схватились за оружие, не впились в вошедшего цепким взглядом.
— Вы к товарищу директору? — спросил темноволосый, что сидел за столом. — Предъявите, пожалуйста, мандат.
Второй, рыжеватый, стоял возле самовара — должно быть, готовил для Громова чай.
Не слишком ли я мудрю, подумал Норд, приметив, где у второго оттопыривается халат. Ребята, похоже, совсем обленились. Еще бы — сидят за столькими слоями охраны. Не выхватить ли попросту «кольт»?
Однако отогнал опасную мысль. ОГПУ — организация серьезная, здесь на высшей категории остолопов держать не будут. Достаточно было понаблюдать за руками рыжеватого — как он резал лимон очень точными, по-кошачьи плавными движениями.
— Нет у меня мандата, товарищи, — сказал Гальтон, подходя к столу и нарочно держа руки на виду. — Я не к товарищу Громову. Мне поручено передать в приемную-секретариат посылку особой важности от товарища Картусова. А там уж не мое дело.
— Опять мозги? А где контейнер? — удивился брюнет.
— Не мозги. Вот. — Норд очень осторожно, как величайшее сокровище, достал из кармана кожанки небольшую, вытянутую кверху коробочку, опечатанную сургучом. — Здесь препарат, огромной ценности.
Стоило ему коснуться кармана, как рыжеватый показал фокус: у него в руке вместо лимона блеснул плоский пистолет. Откуда охранник его выхватил, Гальтон разглядеть не успел.
— Инструкция, — объяснил ловкий фокусник. — Не обращайте внимания. Поставьте на стол и можете идти.
— Ага, «идти». Сначала вы должны проверить, что препарат цел. Потом расписаться на документе. Тогда и уйду. — Он бережно поставил коробочку на стол. — Распечатывай, товарищ.
Темноволосый взрезал сургуч, предварительно осмотрев печать с щитом и мечом. Открыл коробку.
— Тихо ты. Там пузырек, хрупкий, — предупредил доктор. — Весь ватой проложен. Вату вынь, а бутылочку доставай потихоньку. Я пока бумажку достану.
Он опустил руку в карман и отметил боковым зрением, что палец второго чекиста лег на спусковой крючок.
Сидящий стал аккуратно вынимать клочки ваты. Вдруг чертыхнулся и выдернул руку. На пальце алела капелька крови.
— Порезался?! — ахнул Гальтон. — Я ж ее, как царевну, нес! Неужто разбилась?!
— Не я разбил. Вон Вася свидетель, — быстро сказал охранник и слизнул капельку.
Молодец, похвалил его Норд. Так еще быстрей подействует.
В нагрудном кармане лежал и янтарный мундштук — Октябрьский вернул американцу духовую трубку с иглами. Можно было смочить их не усыпляющим снадобьем, а смертельным ядом. Но при штурме от этого оружия пользы было бы мало. Одно дело — стрелять в альбиноса почти на авось, когда нет иного выхода, или не спеша целиться в неподвижного часового возле громовской дачи. Другое — выдувать жалкую колючку в натренированного охранника, который держит тебя на мушке «маузера». Не говоря уж о том, что в особой зоне нарочный с мундштуком в зубах смотрелся бы, мягко говоря, подозрительно.
