— Просто ставлю тебя в известность, — пожимает плечами Конни. — Митч и Лука не стали бы убивать из-за 1,2 килограмма героина.
— И все же люди умирают, — напоминает Ибрагим.
— Слишком активно, — соглашается Конни. — Все гонятся за какими-то призраками, сюда даже приехал человек из Афганистана. Наверняка речь о чем-то большем. Или о ком-то покрупнее, попомни мои слова.
— Только все это не отвечает на вопрос о том, кто убил Калдеша.
— Ну, это ваши заботы, не мои. Ты же знаешь, как я занята, — говорит Конни. — Однако Калдеш обокрал двух крупнейших наркоторговцев юга Англии. Через день его застрелили. Что тут думать-то?
— То есть ты считаешь, что Калдеша убил либо Лука, либо Митч? Заманил на ту проселочную дорогу и собственноручно застрелил? — спрашивает Ибрагим.
— Я бы поступила именно так, — кивает Конни. — При всем уважении к вашему другу.
— Но кто из них это мог быть?
Конни подходит к двери и открывает ее для Ибрагима.
— Я бы сказала, что наверняка тот, кто умер последним. Согласен?
— Но они оба до сих пор живы, Конни, — говорит Ибрагим.
— Что ж, давай проверим, надолго ли?
— Ты пройдешься со мной?
— Не-а. Останусь здесь, — отвечает Конни. — Впереди еще одна встреча.
Конни касается руки Ибрагима, когда тот выходит. Никогда прежде она ничего подобного не делала. Что это может означать? «Я доверяю тебе»? «Беспокоюсь за тебя»? «Ценю тебя»? Любое подобное проявление чувств стало бы прогрессом.
Ибрагим выходит в вольный мир и размышляет об этом всю дорогу, пока едет домой.
Кстати, сев в машину, он успел заметить женщину средних лет, входившую в тюрьму.
Глава 71
За вид, открывающийся с вершины многоэтажной парковки, можно умереть: Ла-Манш, уходящий в бесконечность.
«Это здание можно было бы превратить в многоквартирный дом», — размышляет Митч, пока подъезжает к стоящим впереди машинам.
Быть застройщиком — вот прекрасное дело! Подкупить пару местных депутатов — и дальше только плюсы: никто не пытается убить, можно самому выбирать цветовую гамму… Можно подумать об этом, когда все закончится. Если, конечно, получится выжить.
Митч останавливает свой черный «Рейнджровер» рядом с черным «Рейнджровером» Луки. Возле автомобиля Луки стоит маленький желтый «Фиат-Уно», из которого прямо сейчас выбирается Гарт. Он выглядит так, будто только что проснулся.
— Плохо спал, приятель? — спрашивает Митч.
— Да, — говорит Гарт, поднимая руки над головой и потягиваясь. — Спасибо вам обоим, что приехали.
— Ты прислал сообщение с моим адресом и словами, что взорвешь всю мою семью, если я не приеду, — напоминает Митч, стряхивая с пиджака крошки от сосиски в тесте.
— И кинул кирпич мне в окно, — добавляет Лука.
— И вот вы здесь, — кивает Гарт. — Это самое главное.
Высоко над улицами Файрхэвена дует пронизывающе холодный ветер. Чего Гарт хочет от них? Знает ли он то же, что знают они?
— Мне жаль твою жену, — говорит Лука.
При чем тут жена Гарта? Тот тоже выглядит озадаченным.
— Что?
Лука повторяет:
— Мне жаль твою жену.
— А что случилось с его женой? — не понимает Митч.
— Кто-то ее убил, — отвечает Гарт вместо Луки.
— Господи! — вырывается у Митча.
Сколько людей еще должны умереть? Митч надеется, что нисколько. Ну или, по крайней мере, не он.
— Извини, приятель.
— Это ты ее убил? — быстро спрашивает Гарт.
— Нет, — качает головой Митч.
— Тогда зачем ты извиняешься? Я недавно узнал, что героин находится в деревне престарелых. Вы тоже такое слыхали?
— Ага, — говорит Лука.
Митч кивает. Он услышал эту новость вчера от одного из людей Конни Джонсон.
— Так как же нам забрать его, никого не убив? — спрашивает Гарт.
— Может, попросить вежливо? — говорит Лука.
— Или предложить сделку, — добавляет Митч.
Как было бы здорово прийти на встречу с Ханифом с пропавшим героином в руке! В смысле в сумке, конечно, но все равно здорово. Если за это придется расплатиться с четырьмя пенсионерами, то пусть так. Уж лучше остаться без гроша в кармане, чем умереть. Отдать Ханифу наркотики, пожать руку, извиниться и выйти из игры навсегда. Прямо в строительный бизнес. Или в производство игристого вина.
— Я не заключаю сделок, — отрезает Лука.
— Ну и как, помогает? — спрашивает Гарт. — Вот что предлагаю я: вы готовите двести тысяч на двоих. Мы едем в Куперсчейз с оружием и чемоданом денег. Они отдают нам героин, вы отдаете им сто тысяч, и мы уезжаем.
— А остальные сто тысяч куда? — интересуется Лука.
— Отдадите мне, — пожимает плечами Гарт. — За мою помощь и душевную боль.
— Вот что я скажу тебе, — говорит Лука. — Почему бы нам с Митчем не поехать туда вдвоем? Помашем оружием и свалим с героином. Ничего им, ничего тебе. Как тебе такой расклад, а?
— Я бы очень этого не советовал.
Лука смеется:
— Гарт, мы наркоторговцы. А ты простой любитель антиквариата с поехавшей крышей. Так что езжай домой, похорони жену и продавай дальше свои механические часы.
Митча терзают смутные сомнения. Гарт может быть кем угодно, но он точно не простой торговец антиквариатом. И с теми старичками из деревни Митчу уже доводилось иметь дело. Они не показались ему пугливыми или глупыми.
— Гарт, — говорит он. — Мы даем тебе пятьдесят тысяч, мы даем им пятьдесят тысяч. И никакого оружия.
Лука качает головой:
— Да ладно тебе, Митч. Давай просто убьем его и поедем.
— Никаких больше убийств, — возражает Митч. — Пожалуйста.
С улицы далеко внизу доносится вой сирены. Мужчины замирают на месте, как сурикаты, пока звук не исчезает вдали, затем возобновляют разговор.
— Это последнее, я обещаю, — говорит Лука, после чего достает пистолет, засунутый сзади за пояс брюк, и направляет его на Гарта.
Когда-то был игрок в регби Джона Лому, новозеландский маори, из-за роста и скорости которого пришлось переписывать правила игры. Никто раньше не видел подобного — когда такая громадина, эдакий огромный танк был способен двигаться столь быстро и с невероятной грацией. Именно воспоминания о Джоне Лому проносятся в голове Митча, когда Гарт подбегает к Луке, хватает его за талию и перебрасывает через парапет паркинга. Наступает долгая, ошеломляющая тишина, за которой следует громкий отдаленный хруст и вой автомобильной сигнализации. Митч пристально смотрит на Гарта. Тот спокойно расчесывает волосы.
— Как он узнал, что моя жена умерла? — спрашивает Гарт.
— Э-э?
Митч хотел сказать что-то другое, но ничего больше не сумел выдавить.
— Как он узнал, что моя жена умерла? — терпеливо повторяет Гарт. — Об этом знали только копы и убийца.
— Так значит, он…
Гарт перебивает его:
— Он убил Саманту, а я ее любил. Знаю, я не похож на сентиментального человека. Но я именно такой.
— Я уже понял, — отвечает Митч, пытаясь хоть немного взять себя в руки. — И что теперь?
— Полагаю, у нас есть около семи минут, чтобы отсюда убраться. Давай поедем на твоей машине.
— Куда?
— В Куперсчейз, — отвечает Гарт. — Посмотрим, не сможем ли мы вернуть твой героин.
— Только никаких убийств, — говорит Митч. — Я серьезно. Хватит уже.
— Ничего не могу обещать. Но если они пойдут навстречу, с ними все будет в порядке.
Митч слышит крики внизу, и ему становится дурно до глубины души. Почему все умирают? Чего ему не хватало?
Пусть все это поскорее закончится. И пусть он выберется из передряги живым.
Глава 72
Ибрагим понимает, что сейчас нужно просто ждать. Кто-нибудь наверняка наведается в Куперсчейз за героином. Каждая новая машина, въезжающая в ворота, может сулить смерть.
Хорошо, что они могут отвлечься от этого хотя бы сегодня.
Друг Татьяны Джеремми приедет вечером, чтобы забрать деньги. По крайней мере, так он думает. Более вероятно, что его ждет сильнейший шок. Джойс уже наметила на этого Джеремми определенный план.
