Я схватилась за сердце, изображая ужас:
— Подруга называется!
— Все равно поклянись — так, на всякий случай.
— Клянусь! А теперь давай звонить в ближайший индийский ресторан — умираю с голоду.
Опять ложь. За ужином я объелась детскими сосисками, но если я закажу порции побольше, еды Билли хватит на несколько дней. Такая уж она экономная, наша Билли.
— Ну а у тебя что новенького? — пробубнила она, набив рот острым балти.
Я покачала головой, уплетая за обе щеки еду, от которой меня уже тошнило.
— Надо полагать, тот тип так и не позвонил?
Она еще и тактичная, наша Билли. В ответ на ее осторожное «надо полагать» я снова покачала головой. Фантазии о том, как служащий министерства Себастьян мокнет под дождем у меня под окнами, чтобы признаться, что не может забыть меня, в последнее время сменились куда менее пристойными. В одной из них я играла роль разлучницы. В другой разрывалась между дружбой и любовью. А в третьей Клаудиа не звала Эла, поэтому поцелуем я не ограничилась.
— Еще одна зарубка, — наконец небрежно ответила я. — А что у тебя?
Бесполезный вопрос: для Билли противоположный пол не существовал, она отключила все сигнальные системы. Даже стараться особенно не пришлось. Известно, что все начинается с ритуальных танцев, а Билли ими пренебрегала. Метод сработал.
— Неужели к вам мужчины не ходят? — все-таки допытывалась я. (Билли работала в стоматологии по соседству.)
— Не мужчины, а пациенты, — поправила она. (Ну, что я говорила?) — И потом, зачем я среднестатистическому мужчине? Не первой молодости, с семилетней дочерью в придачу, плюс в прошлом разрыв и развод.
Напрасно она поставила на себе крест. Если бы она попыталась понять меня, мы наладили бы ее сигнальную систему вместе. Билли красива и стройна, внимательна и заботлива, честна и преданна, в том числе своему делу, добросовестна; с ее фигурой можно хоть в больших скачках участвовать, хоть партию Жизели танцевать. Видно, Кристоф перед уходом вынул из нее чип инициативности. С такой подлостью я никогда не сталкивалась. Кристоф как собака на сене: и сам от нее отказался, и других претендентов отпугнул.
— О, чуть не забыла! — воскликнула я, желая взбодрить подругу. — Не хочешь развеяться в пятницу вечером? Четвертый канал устраивает вечеринку по случаю премьеры комедийного сериала, в котором снялся Нейл. Ник и Фран тоже придут, — поспешно добавила я, пока Билли не оцепенела от страха. — Франческе не повредит выход в свет. Будем танцевать и по очереди сторожить сумочки.
— Не знаю… Няньки по пятницам…
— Билли, вы с Магдой договаривались, что она будет дважды в неделю сидеть с Корой по вечерам. А с ней остаешься ты.
— Зато она не ворчит, когда я задерживаюсь на работе…
— От дармовой выпивки, между прочим, не отказываются. Хочешь — приезжай ко мне, соберемся вместе. Ну пожалуйста! Вспомним прежние времена…
— В пятницу хирургия работает допоздна.
Вместо того чтобы возмутиться: «Трусишь, что ли?» — я улыбнулась.
— Отлично. Тогда подъезжай сразу на место.
— Даже не знаю…
— Услуга за услугу. Я займусь делом… — Я похлопала по папке с документами. — А ты выведешь меня в свет.
— Ты сама предложила надавить на Кристофа.
Я шмякнула папку на стол и подбоченилась:
— Значит, тебе это не надо?
Она заморгала.
— Слушай, Билли, не начинай заново.
Она указала на папку:
— Ладно, забирай. Но если бы ты захотела — нашла бы сотню желающих сводить тебя на вечеринку.
— Это вряд ли, Билли. И вообще — мне хочется куда-нибудь выбраться с тобой.
Этими словами я обезоружила ее.
— Ладно, приду, — сдалась она.
Что это было — вынужденная капитуляция? Мне часто хотелось встряхнуть Билли, напомнить, что она еще жива, вытащить ее из трясины, засасывающей все глубже. Но я не могла, потому что спасать себя должна была она сама. Заметив, что Билли подавила очередной зевок, я отнесла даже не располовиненные порции в кухню, пожелала подруге доброй ночи, взяла папку с доказательствами виновности отца моей крестницы и двинулась домой.
12. Труба зовет
Как у большинства людей, у меня есть свои ритуалы. Один из них начинается с купания и тщательного расчесывания волос. Затем я орудую утюжками для распрямления кудрей, слушая комическое шоу Анта и Дека, — кажется, на протяжении последних десяти лет. Забальзамировали их, что ли? Или занимать вечернее эфирное время по субботам они начали в возрасте одиннадцати лет? До Анта и Дека компанию мне составлял Крис Эванс. А еще раньше — Ноэль. Вот и вся история субботних вечеров в моей интерпретации. Если к началу «Национальной лотереи» (а для старшего поколения — «Неотложки») я еще сижу на диване, значит, сегодня я никуда не иду. Для макияжа мне необходим аперитив — белое вино с содовой, чтобы подготовить слизистую желудка. Полжизни я красилась одинаково, с обязательной черной подводкой, пока не наткнулась в «Хэрродс» на стенд с косметикой «Триш Макэвой», которая круто изменила мой имидж. Эффект потрясающий: достаточно нескольких продуманных мазков, чтобы превратить незаметный макияж в вечерний. Единственный минус этой косметики — ее приходится смывать. Зато я довела искусство макияжа до совершенства и теперь крашусь всего за несколько минут. Пожалуй, этот навык стоит добавить в резюме.
На вечеринку Четвертого канала я прибыла в одиночестве — этим умением я особенно горжусь. Приятно сознавать, что я вполне способна войти в комнату, полную незнакомых людей. Этой уверенности мне обычно хватает, чтобы добраться до стойки бара, а уж остальное довершает алкоголь.
Четвертый канал снял гигантский клуб в Мэйфейре; тамошние туалетные кабинки в форме капсул выглядят как декорации к «Кокону», а вип-бар, если туда нет доступа, отлично просматривается сверху. Туалеты тоже находятся над вип-зоной, так что можно злорадно испражняться на головы важных персон, отделенных витым красным шнуром от нас, простых смертных. В ожидании заказа я соображала, действительно ли такова была задумка архитектора.
Как всегда, в баре было не протолкнуться. Телевизионщики времени даром не теряют: к своей цели — заказать побольше выпивки, пока бар не стал платным, — они идут напролом. Водку с клюквенным соком наливали на халяву, за водку с тоником драли семь фунтов. Я остановила выбор на бесплатном пиве, поднесла бутылку ко рту, но тут, откуда ни возьмись, появился незнакомый локоть, и я с размаху заехала себе бутылкой по губам.
— Ой!
— О, простите! Вы в порядке?
Я почувствовала вкус крови.
