— Сам справлюсь. Она одна?
Я поднесла телефон к уху:
— Ты одна?
— Видишь ли…
— С кем-то? — Я обрадовалась, даже понимая, что протащить двоих куда сложнее.
— Я просто не думала, что будет так много народу, вот и…
— Не волнуйся, пробьемся.
Я состроила гримасу Джеймсу и показала два пальца.
— О, я тебя вижу! — взвизгнула Билли в трубку.
Я показала на нее Джеймсу, но торопить его не стала — на случай облома. Не хватало еще и этого сконфузить, как Хэлен. Всматриваясь в толпу, я пыталась разгадать, кто из мужчин, обступивших Билли, — ее кавалер. Едва красный шнур подняли, толпа ринулась вперед. Билли понесло навстречу Джеймсу, я увидела, как он подал ей руку. Ему удалось протащить ее через живой заслон мускулистых вышибал и торжествующе ввести в прохладный вестибюль. Джеймс Кент — волшебник! Билли сразу отошла к гардеробу и опять затерялась среди людей. Джеймс повернулся ко мне.
— Как тебе это удалось, черт возьми?
— Один из вышибал мечтает сниматься в комедиях.
— А сможет?
— Нет. Но я велел ему зайти ко мне в понедельник утром.
— Я перед тобой в долгу.
— Сочтемся.
Билли сдала в гардероб плащ и подошла к нам с робкой улыбкой:
— Простите за опоздание.
— Пустяки. Ну и кого ты привела?
Ответить она не успела: звенящий голосок прокричал мое имя на весь вестибюль. Из-за спины Билли вынырнула фигурка в зеленом бархате и, не обращая внимания на изумленные взгляды и враз наступившую тишину, бросилась ко мне на виду у всех с воплем:
— Кре-е-е-стна-я-я-я!
Между чужими ногами Кора лавировала с ловкостью регбиста Джонни Уилкинсона. Метнув в Билли укоризненный взгляд, я присела, по привычке развела руки и приготовилась к столкновению. В длинной зеленой юбке, похожей на балетную, и бархатном пиджачке в тон, которые я подарила на Рождество, Кора была вылитым эльфом.
— Вот так встреча! Не ожидала. — Я вдохнула аромат ее пушистых волос.
— Ты ж приходишь ко мне на праздники, — возразила Кора.
Верно, еще ни одного не пропустила. В короткой жизни Коры было время, когда мы боялись, что она не доживет даже до первого дня рождения. Теперь они для нас священны.
— Мама спутала день и договорилась с Магдой на завтра. А сегодня у Магды билеты на концерт, который нельзя пропустить. Только маме не говори, что все знаешь, — она боится, что ты рассердишься, что она такая распущенная, а она просто ошиблась.
Я стиснула зубы, чтобы не расхохотаться. В этом вся Кора: сама мудрость и непосредственность.
Подоспела Билли. Сегодня ее волосы струились по спине темными с едва заметным серебром прядями. У Билли фигура балерины — стройная и подтянутая. В состоянии стресса энергия так и хлещет из нее. А когда она спокойна, то порхает как мотылек. Сегодня она была сгустком энергии.
— Извини, пожалуйста, мы ужасно опоздали. У Магды простуда, а мне так хотелось повидаться с тобой, что Кора предложила нарядиться и поехать вместе.
Не составляло труда догадаться, что последняя часть фразы — чистая правда.
Похоже, я здорово задавила Билли авторитетом, если она рискнула тащить семилетнего ребенка в насквозь прокуренную и пропахшую спиртным толкучку, только чтобы не звонить мне и не объяснять, что не сможет приехать. Я широко улыбнулась обеим:
— Прекрасная мысль. Вы обе чудесно выглядите.
Кора просияла.
— После такого приключения не помешает выпить, — предложил Джеймс. — Я в бар. Что вам принести?
Он обращался к Билли, от чего она совершенно растерялась, и я поспешила познакомить их. Билли не привыкла разговаривать с незнакомыми людьми. Подозреваю, она считает себя невидимкой.
— Может, шампанского? — Я выудила из сумки кредитку. — Отметим фантастический трюк, который ты только что показал.
— Убери, — велел Джеймс так твердо, что я безоговорочно подчинилась. — А тебе что взять, Кора?
Она снова просияла:
— Ананасовый сок, пожалуйста.
— Кора, детка, у них может не быть…
Джеймс перебил меня:
— Это пятизвездочный клуб. Если у них даже ананасового сока нет, значит, звезды им присвоили зря.
— У нас в классе есть девочка, которой тоже зря дают звездочки, — серьезным тоном сообщила Кора. — Видите, так бывает.
— Верно, — подтвердил Джеймс. — Я бы даже сказал — слишком часто.
Кора согласно закивала, сведя бровки.
— Тогда яблочный! Может, яблочный есть.
— Там такая толкотня булками! — предупредила я Билли.
— Мы ненадолго.
— Трудно было добираться?
— Мы давно нигде не бывали вместе. — Билли не стала описывать, как ей удалось провезти Кору в метро, несмотря на субботнюю давку. — Пока собирались, мы танцевали в одних трусах и распевали песни «Хай Файв». Это новая «Абба».
— Сборы всегда лучше, чем сама тусовка. — Я взяла Билли под руку и сжала ладошку Коры. — Помнишь, как мы наряжались целыми часами, чтобы быть не хуже других?
— И пили вино из кружек.
— Или из бутылки, чтобы посуду не мыть, — подхватила я.
— Давно это было.
— А кажется, будто вчера.
— Это тебе так кажется.
Я ткнула ее в бок. Мы дошли до двустворчатых дверей зала.
— Готовы?
Билли и Кора кивнули. Общими усилиями мы открыли дверь, и на нас обрушился шквал звуков. Локтями, плечами и боками я пробила путь к нашему столу. Кора произвела фурор: ее передавали из рук в руки, как бесценную вазу, и наконец она устроилась на коленях у Бена. Бен — ее любимец. Кора знает его лучше, чем всех нас. Мы часто заменяем ей родителей, когда Билли нуждается в отдыхе, а Саша мотается по командировкам.
— А где булки? — спросила Кора.
— Какие булки?
— Которыми толкаются.
Расхохотались все, кроме меня. Я смотрела, как Кора теребит ухо Бена. И гадала, сколько можно брать напрокат чужого ребенка и чужого мужа и считать при том, что я живу не хуже других.
— А где Хэлен и Нейл? — спохватилась Франческа.
Вернулся Джеймс Кент с двумя бутылками шампанского и семью стаканами. Я вскочила:
— Сейчас разыщу Хэлен и притащу с нами выпить.
Возле вип-зоны я подошла к тощей особе. Она демонстративно отводила глаза, поэтому я поспешила объяснить:
— Мне туда не нужно, я просто хочу позвать мою подругу Хэлен Чжао выпить с нами.
— Ее здесь нет.
Я нахмурилась.
— Я точно знаю, — добавила моя собеседница. — Тут был скандал.
— Скандал? — вскинулась я.
— Она перепила. Наверное, сейчас в туалете.
— Жена Нейла Уильямса? Вы уверены?
— Да, его жена. Перед всеми его опозорила.
Меня ужаснула эта фамильярность, напугали возможные причины, встревожили мысли о Хэлен.
