– Например, произведения искусства, либо какие-то раритеты.
– Ну, возможно, возможно… Но, в целом, сомнительно. Кто их туда доставит, на этот объект? Нет, – Сюняев поморщился. – Это как-то не то… Что, какая-то банда по всей системе собирает что-то, грузит и отправляет невесть куда? Нет, это не то… И откуда пришельцы могли сорок тысяч лет назад знать, что эта банда соберется, и чего ради она пойдет у них на поводу? И наконец, для нас раритеты, а для братьев по разуму… Сомнительно, и весьма…
– Но, в принципе?
– В принципе – да. Но этот вариант совершенно фантастический. Возникает впечатление, что пришельцы решили создать галактический музей или, э-э… некую кунсткамеру… Мне чем нравятся построения Глеба. Он не изобретает конечный результат, а действует на манер скульптора, отсекая все лишнее. Я так не умею. То есть, плохо умею. Давайте попробуем продвинуться еще дальше этим изящным методом.
– Спасибо, конечно, Валерий Алексеевич, на добром слове, но этим методом идти довольно трудно. Вы возразили против перевозки информации, но материальные объекты не устраивают ни меня, ни Куропаткина. И мы встали – больше отсекать нечего, – сказал я.
– Понятно, – пробормотал Сюняев. – Но что же теперь делать?
– Теперь, по правилам, надо обойти скульптуру, попутно отсекая все, что признается лишним безоговорочно. Тогда, по крайней мере, в конце останется какой-то результат. А иначе мы изрубим все гипотезы в капусту, и будем иметь нуль в итоге.
– Дельно. Что там еще можно отсечь?
– Давайте исследуем возможную цель мероприятия.
– Обращаю твое внимание, что мы сделали полный оборот вокруг оси размышлений. Начинай.
– Ну, так… Этот гипотетический объект вместе с содержимым, если не предполагать, что он может улететь, нужен либо нам, либо не нам. Допустим, он предназначен нам. Для чего? Ну, тут вариантов бездна. Например, это подарок на перспективу. Скорее всего, это информация. Знания, технологии…
– Нет, – перебил Сюняев, – Этот вариант Таккакацу отмел сразу. Он выразился в том духе, что пришельцы не могли прогнозировать нашу историю, а значит и то, когда и кому в руки попадет эта информация. Давай сначала рассмотрим вариант, когда объект может улететь.
– Хорошо. Если он может улететь, то должен куда-то прилететь. Тогда в в конечном пункте он нужен либо гипотетическим пришельцам, либо нам самим, но мы об этом еще не догадываемся, либо…
– Либо третьим лицам, – бойко вставил Куропаткин.
– Именно это я и хотел сказать.
– А вот это уже что-то новенькое! – Валерий Алексеевич взбодрился. – Это мне даже в голову не брякнуло… Смотри, что делается!.. И в каком темпе!..
– Но есть и четвертый вариант, – вдруг сказал Вася.
– Какой именно? Ну-ка рожай, – приказал я.
– А ты не догадываешься?
– Нет. Приоритет будет за тобой безусловно.
– Никакой цели нет!
– Смело! – буркнул Сюняев. – Так мы вообще неизвестно куда приплывем.
– Вы меня не поняли. Цель, разумеется, есть, но она не конкретизируется. Кто-то должен лететь в свободный поиск. Пришельцы решили, что мы, возможно, захотим что-то найти. Они и сами не знали, что именно, но решили предоставить нам такую возможность в будущем.
Сюняев посмотрел на Васю, наморщил лоб, посмотрел на меня и пробормотал:
– Хм… Не зря Гиря вас дрессирует, – он прихлопнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел. – То есть, если я тебя правильно понял, цель состоит в том, чтобы э-э… расширить сферу изведанного. Но.., – он потер лоб, – но почему именно от нас?.. А может быть это у них такой метод… Своего рода э-э… эстафета. Они были уже на излете, и хотели нас подтолкнуть в будущем куда-то. Не очень навязчиво… Но чего-то здесь недостает. Поиск предполагает активность… Ведь человек смертен, а там, в этом объекте должен сидеть кто-то, кто постоянно должен будет готов принять решение в случае чего-то там… В случае чего?.. Но все равно интересно…
Он еще немного побормотал – что именно, я не разобрал – а потом опять хлопнул по подлокотнику.
– Так, коллеги, харчей для ума вы мне подкинули, и я должен все это переварить. Потом как-нибудь встретимся и обсудим. В общем, я ваш должник. – Сюняев встал, и прошелся туда-сюда, разминая затекшие ноги.
– Да ну что вы, Валерий Алексеевич, – произнес Куропаткин с деланным простодушием. – Нам же ж это ничего не стоит, чуть что – обращайтесь…
– А вот издеваться над моим старческим слабоумием – вот этого мы вам позволить не можем, – внушительно произнес Сюняев.
Он сел и опять похлопал ладонью, но теперь уже по колену Куропаткина и назидательно произнес:
– Э-эх, мне бы ваши годы… Ведь вот только начнешь что-то понимать в этой жизни, а уже и помирать скоро. Вы, небось, думаете: что это старый пень прицепился к какому-то объекту и морочит им голову себе и людям. Вам и невдомек, что все мы вместе летим примерно на таком объекте э-э… неизвестно куда. И, что самое забавное, с неизвестной целью. Нет, вы это, конечно, знаете, но… Но не понимаете, да и не можете понять… Подумайте, ну что такое, в сущности, наша Солнечная система в масштабах хотя бы Галактики. Так, комок водородной плазмы. И кто мы есть, как ни плесень, по чьему-то образному выражению… Мелкая рябь на поверхности материального мира… А ведь должен же у всего этого быть какой-то смысл!
– Эти ваши мысли, Валерий Алексеевич, очень вредные, – сварливым голосом прогнусавил Куропаткин. – От них можно с ума сойти. Многие уже так и сделали. Такие мысли следует признать уголовно наказуемыми, и запретить их думать полностью.
– Да я бы и рад всей душой, но что делать! – Валерий Алексеевич сделал страдальческое лицо. – Лезут в голову…
– Это плохо, – сказал я.
– Да, это плохо, – поддержал Куропаткин. – Просто отвратительно плохо!
– Но почему мне одному должно быть плохо? Вам тоже должно стать плохо. Вот я, например, слышал, что сейчас Солнечная система находится в галактическом поясе жизни. Вспышка сверхновой маловероятна. А окажись мы где-нибудь, где звезды уже прогорели, вы бы сейчас забегали…
– Но пока-то все слава Богу, – заметил я.
– Да, пока все очень недурно, – рассеянно подтвердил Сюняев. – Плодимся и размножаемся. Хуже то, что все мы смертны. Это обстоятельство, я бы сказал, несколько удручает. Смерть обесценивает наше существование. Живешь, живешь, ума-разума наберешься, вдруг хлоп – и все пропадает втуне. Некоторые, правда, успевают излить свою душу на бумагу, но что слова – звук пустой! Разве словами выразить то, что накипело… И приходит новое поколение, и все опять сначала. Неужели, я вас спрашиваю, в этом состоял замысел Творца?
– Вы сыплете соль на мои раны, – желчно заявил Куропаткин. – Я уже начинаю испытывать отвращение к жизни. А ведь самое худшее еще впереди.
– То-то же. А каково мне? Как подумаю, что скоро уже не смогу испытывать даже отвращение, тошно становится!
Я решил, что пора кончать этот балаган. Незаметно показал Василию кулак и деловито поинтересовался:
– Валерий Алексеевич, а какие еще вопросы муссировались в беседе с господином Таккакацу?
– Да разные, в общем, темы затрагивались. В порядке обмена мнениями. Например, с его точки зрения наша организация, то есть ГУК, окончательно выродилась в нечто совершенно бестолковое и неописуемое. Цели, ради которой она была создана, так и не достигнуты, и более того, есть сомнения в правильности их изначальной постановки. В части организации: с одной стороны, принцип коллегиальности принятия решений, с другой – принцип единоначалия на уровне исполнения этих решений. Результат таков, что Коллегия из органа, который должен осуществлять стратегическое планирование, формулировать цели и задачи, превратился в место разборок между руководителями подразделений. Смысл собственной деятельности уже никого не интересует, все непрерывно выясняют, почему смежники не принимают должных мер во исполнение решений предыдущих заседаний, и настаивают на принятии решения о неукоснительном исполнении решений принятых ранее. Ты ведь математик, Глеб? Как там у вас называется такой процесс?
– Рекурсивный, – буркнул я.
– Ну, вот. Мы немножко подискутировали, и я склонился к точке зрения господина Таккакацу. И тут он сказал мне, что, по его мнению, наступил момент для смены поколения. Под этим он подразумевает полную замену всех руководителей верхнего звена ГУК, начиная с руководителей секторов.
Куропаткин хрюкнул в сторону, я же благоразумно сохранил невозмутимость.
– И вы конечно же опять с ним согласились? – не выдержал Вася.
– Здесь я, конечно же, остался при своей точке зрения. Я полагаю, что обновление кадрового состава руководства следует производить перманентно.
– А Петр Янович в курсе этого мнения?
– Петр Янович не просто в курсе. Он уже приступил к популяризации этой точки зрения в узких кругах. Этот ваш, так называемый, Петр Янович, в каждой бочке затычка. Без него ничего не бывает. Если, например, намеченный Конец Света состоится, то, будьте покойны, Петр Янович окажется в самой гуще событий, проводя соответствующую политику, – произнес Валерий Алексеевич меланхолично.
