– Я тебя жду, – вздохнула она и отключилась.
План у нас с ней был простой. Нужно было организовать поимку с поличным. Да, звучит это все омерзительно, но это вовсе не значит, что Жанне пришлось бы с ним снова спать. Нужно было только грамотно отыграть сцену – прийти, краснея, попросить восстановиться. Сказать, что решила все-таки учиться дальше. Одеться как-нибудь соответственно, провокационно, но в меру. И... надеяться, что преступление свершится вновь. Дело в том, что Жанна бросила вуз именно из-за того, что, выбежав тогда из его стен в ярости и в слезах, она так и не поставила оценку, заработанную таким... м-м-м... противоправным (со стороны преподавателя, естественно) путем, в зачетку. Неизвестно, есть ли эта отметка вообще в его ведомости. Только его слова – и все. Уверенности в том, что что-то получится, не было. Но Максим высказался лаконично:
– Это вам не Америка, здесь надо прийти в суд с видеокассетой с записью изнасилования, а также с пятью экспертизами и тремя свидетелями, которые видели все лично, желательно, чтобы еще и с побоями. А уж сексуальные домогательства – у нас и слова-то такого нет. А вернее, нет судебной практики.
– Нет – так будет. Значит, говорите, кассета? – била копытом я. В принципе все это можно было организовать. Технология отработана на взяточниках, только в качестве меченых купюр – девушка. Разница есть.
День пролетел быстро. Максим не звонил. Я смоталась к Жанне, отзвонилась отцу, сказала, что буду к ужину, долетела до Арбатской от Пироговки за десять минут (и такие чудеса случаются в жизни) и зашла в родной офис, мечтая погрузиться в сладостный, волшебный мир судебной практики по аналогичным делам, как бы она ни была скудна. О том, что что-то не так, я поняла практически сразу, как только открыла дверь.
– Ника, привет! Ты что-то поздно сегодня. Чаю хочешь? Или кофейку? – Илона выплыла из-за своего стола и набросилась на меня со всей мощью своей акульей хватки. Она улыбалась во все свои тридцать два отбеленных крупных (возможно, что и фарфоровых) зуба и заглядывала мне в глаза.
– Что? Ты заболела? – удивилась я, прижимаясь к стене. До сих пор, если уж Илона и снисходила до меня, так только для того, чтоб передать мне поручение от Холодова или Халтурина или вручить грязную чашку, чтобы я ее «захватила» по дороге.
– Я? Почему? – заволновалась она. Бросив быстрый взгляд в зеркало, Илона успокоилась и улыбнулась еще шире. – Устала?
– Есть немного, – осторожно согласилась я, пробираясь «тылами» к двери своего кабинета.
– Может, пойдем поболтаем? Сколько можно работать, в конце концов? Я считаю, что мы просто обязаны отдыхать больше, – еще ласковее улыбалась она и всем своим видом давала понять, что мы с ней одной крови, она и я. Так и хотелось спросить, не промахнулся ли Акела? И что это Шерхан вдруг подобрел и проникся интересом к беззащитному Маугли? Впрочем, все разрешилось почти сразу. Не успела я спастись бегством и забиться в свой канцелярский угол (Журавлева не было), как в кабинет ворвался сам Халтурин в своем, как всегда, роскошном (и прекрасно отглаженном) костюме и бросился ко мне, раскрывая объятия.
– А вот и она – моя любимая практикантка. Что же вы скрывали от нас свои прекрасные корни? – пожурил он меня, шутливо погрозив пальцем с маникюром и дорогим кольцом-печаткой.
– Что вы имеете?.. Не поняла? – вскочила я, моментально краснея.
– Мы с вашим уважаемым папой столько лет сотрудничаем! Мы все тут его очень уважаем, и вы просто не представляете, как мы рады с вами работать, – растекся он в добродушной улыбке.
Я догадывалась, что степень этой «радости» просто зашкаливала. Ведь в теории… если бы они вдруг чем-то меня расстроили по незнанию и неосведомленности и я бы обиделась, они бы могли не только потерять выгодного и «любимого» клиента с богатыми возможностями и огромными потребностями, но и огрести проблем. Так что «радостью» он так и светился.
– А уж как я рада! – расплылась я в ответной улыбке. – Представить себе не можете.
– Очень даже можем, – хмыкнул он. – И, поверьте, Вероника Юрьевна, сделаем все возможное, чтобы вам было с нами комфортно и интересно. Вам нравится юриспруденция? Может быть, нам вас направить в академию? Мы можем, сделаем представление, оплатим обучение. Мне кажется, у вас прекрасные способности к нашему делу.
– Очень лестно, – ухмыльнулась я, начиная искренне забавляться происходящим. Еще вчера он меня даже не замечал с высоты своих жизненных достижений, а теперь не может решить, как поудобнее схватиться, чтобы качать меня на руках.
– Я подумал, что вам, должно быть, тут не очень удобно. Вероника Юрьевна, может быть, вы переберетесь в третий кабинет?
– А как же... Погорельцев? – удивилась я. – И потом, вы напрасно беспокоитесь. Мне тут вполне удобно.
– Ну, тут совсем нет места. Тут даже Макс еле помещается, а уж вдвоем... А Погорельцев, знаете ли, мы подумываем с ним расстаться. Он портит имидж нашей фирмы.
– А как же его связи? И потом, мне правда совершенно удобно. Вы можете быть совершенно спокойны, все хорошо. Я очень довольна нашим сотрудничеством. И обязательно скажу об этом папе.
– Что? Что именно вы скажете? – побледнел Халтурин.
– Что для меня, как и для него, ваша фирма как родной дом. И что мне все-все тут нравится.
– Да? – выдохнул он.
Тогда я добавила (чисто из вредности):
– И, кстати, может быть, действительно пойду учиться. Буду рада любому вашему совету и содействию, а оплатить обучение я смогу и сама.
– Что вы, это совсем ерунда... – снова принялся раскланиваться он. – Такие мелочи. У меня в академии ректор – старый друг. Мы решим все в пять минут. Вероника Юрьевна, я был рад, что мы с вами поняли друг друга.
– Полностью, полностью, – заверила я его, как вдруг из-за двери раздался знакомый строгий голос:
– Могу я узнать, что тут происходит?
– Максим... Андреевич, – дернулась я, не зная совершенно, как мне вести себя с ним теперь.
– Вероника... Юрьевна, вы были в суде?
– Конечно, была, – кивнула я и буквально почувствовала, как за моей спиной Халтурин отчаянно подает Максиму выразительные знаки.
– Максим Андреевич, мне надо с вами обсудить один... неотложный вопрос. Вы не могли бы НЕМЕДЛЕННО зайти ко мне в кабинет? Там будет удобнее, – пробормотал Халтурин, понемногу отступая. Максим фыркнул:
– Определенно, у вас удобнее, чем здесь, у меня. С такими-то креслами!
– Я жду вас, – зло бросил Халтурин и исчез в проеме.
Максим с недоумением посмотрел на меня, а потом развернулся и пошел за ним. Я осталась стоять у своего стола, тяжело дыша. Что произошло? Мой дорогой папочка счел необходимым довести до сведения заинтересованных лиц, что за нелепое создание, тощее, большеглазое и в кедах, работает у них в конторе. А заодно наверняка дал понять, что будет, если кто это тощее создание обидит. И что теперь? Я плюхнулась в кресло и подумала, что сейчас я как раз отчетливо понимаю, отчего я все-таки ушла из дома в одном тонком платье, одна, в холод и неизвестность.
