– А мне как раз этот вопрос покоя не дает, – я повернулся к старшине. – Как получилось, что вы нас нашли?
Радченко пожал плечами.
– Да случайно. Мы с Мишей, как сказали уже, были на охоте. Взяли антилопу, мясо посрезали, в листики завернули – это мясо потом матрос ваш тащил, и пошли к лагерю. Смотрим, следы. Тут глухомань, народ не суется, и вдруг сразу трое, да еще прут напролом, не скрываясь. Но видно, что налегке идут, без груза. Странно? Странно. И что хуже всего, движутся эти трое аккурат в сторону прииска. Ну не то чтобы совсем точь-в-точь, но направление верное. А это уже не странно, это уже тревожно. Ну, мы по следам и пошли. Весь вечер за вами наблюдали, да удивлялись – кто же вы такие? Долго думали, что делать: говорите по-нашему, а одеты как-то странно. Да и откуда тут нашим взяться? Непонятно. Вот и решили мы перехватить вас раньше, чем вы до прииска доберетесь…
– Ловко перехватили, – заулыбался Вейхштейн. – Я десятый сон вижу, а мне сапогом по ребрам, ствол под нос, и руки уже связаны. А уж как вы Сашку раскололи! Две секунды – и готово, "мы идем на алмазный прииск!"
Я нахмурился, но промолчал.
– Зря вы так, товарищ капитан, – равнодушно пожал плечами Радченко. – Не сработал бы этот способ – я бы другой попробовал. Не на нем, так на вас. И не факт, что вы бы устояли. Я в гражданскую в контрразведке у Фрунзе служил, знаю, что и как сделать, чтобы человек заговорил.
– Ладно, это все к делу отношения не имеет, – вмешалась Зоя, поняв, что разговор свернул не туда. – Думаю, вас гораздо больше интересует ситуация на прииске…
– Есть такое дело, – согласился Вейхштейн. – Признаться, мы с трудом представляем, как тут все организовано.
– А я хотел бы понять, что значили слова "кое-кто ему не поверил".
Вышло так, будто я на званом ужине высморкался в край скатерти. На несколько мгновений воцарилась полная тишина: слышно было, как шумят деревья на холмах. Механик снял очки в стальной оправе и начал протирать стекла замшевой тряпочкой. Раковский тем временем разлил чай по большим фаянсовым кружкам.
– Да, наверное, с этого и нужно начать, – помедлив, кивнула Зоя. – Все остальное уже вторично. В общем, на прииске далеко не все хорошо. Нет, механика и электрика работают без нареканий, алмазы добываются, пусть и в гораздо меньших количествах, чем раньше – мы в любой момент готовы отправить груз на родину, если бы такая возможность вдруг представилась. Но вот что касается людей…
"Ну конечно", я отхлебнул чаю, и взял с блюда румяное печенье. "Так и знал…"
– Во-первых, люди просто-напросто устали. Устали от неизвестности, устали от одиночества, от того, что здесь каждый день одно и тоже – работа, патрули, ремонт. Но работу мы прекратить не можем – только она хоть как-то оправдывает наше здесь пребывание. И только работа хоть как-то занимает время и мысли. Но все равно тошно. Мы тут прозябаем просто… Главным образом это, конечно, касается ребят из охраны. Как ни старается Степан Семенович, а с каждым днем все труднее держать их в узде. Да и нам тоже очень непросто. Особенно угнетает то, что нас в любой момент могут раскрыть. Если бы это случилось до войны, это было бы скверно, но терпимо. Нас бы выслали, а дело ограничилось бы дипломатическим скандалом. Теперь, нас, скорее всего, просто уничтожат. Но охранники прибыли с последней сменой, и находятся тут примерно по два года, а вот все остальные – гораздо дольше. Это очень тяжело, сидеть здесь безвылазно так долго. Илья Карлович и Яков Михайлович здесь с октября 1938-го, Савелий Осипович и того дольше, а уж дядя Лаврик…
– Как всегда, скромничаешь, – тепло улыбнулся Горадзе. – Почему про себя не говоришь? Когда я сюда в январе 38-го прибыл, ты уже была здесь старожилом…
– Да бросьте, дядя Лаврик, – смутилась Зоя.
– Это было "во-первых"…, – вернулся к теме я. – А что "во-вторых"?
– Во-вторых, один человек все же не выдержал. После… после смерти папы, – эти слова Зоя произнесла скороговоркой, словно стараясь причинить себе как можно меньше боли, – руководство прииском принял его заместитель, Алексей Петрович Коробов. Это было примерно полгода назад, в июле. Но полторы недели назад, 26 ноября, ночью он сбежал. Перед побегом он еще и рацию сильно повредил, уж не знаю, зачем. Взял с собой немного еды, автомат, и целый рюкзак алмазов – около семи килограммов. Хорошо, что Степан Семенович успел догнать его раньше, чем он дошел до Бенгелы…
– Чуть-чуть не дошел, – хищно улыбнулся Радченко. – Еще бы часа два, и пиши пропало. Добрался бы до португальской комендатуры…
– Но вы вернули его тело сюда? – напружинился Вейхштейн.
– Нет, – качнул головой Радченко. – Не боись, капитан, я его хорошо упрятал.
– Надо было вернуть, – упрямо сказал Володька.
– Степан Семенович ранен был, – вмешалась Зоя. – Хорошо, что обратно смог дойти. Да еще и алмазы вынес.
– Да-да, ранен, – закивал Попов, отставив кружку: во время всего разговора он уписывал печенье, и уже дважды доливал себе чаю. – Хорошо, инфекция никакая не привяза…
– Ладно тебе причитать, Савелий. Ну, ранен. Прямо героя из меня делаешь… В общем, не о чем беспокоиться, товарищ капитан, не найдут эту контру.
– А что насчет второго алмазоносного участка? – спросил я.
Зоя переглянулась с "дядей Лавриком".
– Работы там прекращены, – сказал Горадзе. – Ресурсов для освоения нет.
– Я и не говорю про освоение, – покачал я головой. – Оценка возможностей – вот что надо сделать.
– Папа там работал много, я ему помогала, – Зоя убрала за ухо выбившуюся прядку. – Судя по всему, участок гораздо менее перспективен, чем тот, который мы сейчас разрабатываем, но…
– Но побывать мне там все-таки нужно. Когда это можно будет сделать?
Зоя что-то прикинула в уме, беззвучно шевеля губами.
– Давайте так – завтра вы с товарищем капитаном осмотритесь на прииске, а послезавтра сходим на второй участок. Мне тоже нужно будет там побывать. Хорошо?
– Согласен.
На том и порешили.
Нам с Вейхштейном отвели приличных размеров комнату в "директорском корпусе": чуть наособицу стоящем бараке, где жило все руководство прииска. В нашей комнате, по словам Горазде, раньше проживали заместители Раковского и Анте. Правда, от прежних хозяев не осталось ровным счетом никаких вещей: в комнате стояли только две кровати, стол, четыре стула, небольшой платяной шкаф и пара этажерок, на одной из которых обнаружился томик Толстого с вытертой обложкой и пожелтевшими страницами. На стене зеркало и умывальник, окно затянуто противомоскитной сеткой, под потолком простенькая трехрожковая люстра. Вот и вся обстановка.
– Ну и что думаешь? – спросил я Володьку, когда Горадзе, пожелав нам доброй ночи, удалился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
