Колосов подошел к компьютеру, кликнул мышью, вызывая нужный файл. С экрана на Катю смотрело смутное фото. Незнакомец с винтовкой.
– Какой можешь сделать вывод по нему? – спросил Колосов.
– Не знаю, у меня все в голове путается.
– Ты же первая мне говорила, вспомни.
– Я не знаю, Никита.
– Ну вспомни, мне важно, чтобы ты снова это сказала. Если это не что иное, как голый корыстный мотив, то какой – ну, самый простой – вывод напрашивается по этому типу? Ну?
– Наемник? – спросила Катя неуверенно. – Платный киллер?
Колосов дотронулся до экрана.
– Мы должны понять, кто за ним стоит, – сказал он. – Кто из них мог его нанять.
– Никита, это же…
– Теперь мне нужно внушать тебе то, что всего неделю назад ты сама здесь же, в этом кабинете, пыталась внушить мне?
– Я ничего такого не внушала, просто… Неужели, правда, кто-то там у них расчищает себе дорогу к наследству? Никита, но это же… господи, это невозможно. Они же все такие молодые… И потом, они все родственники, сестры и братья…
– Одну сестру убили, пацана убили, другую сестру тоже пытались убить, к счастью, не попали. – Колосов стукнул забинтованной ладонью по столу и тут же скривился от боли. – Заметь, начали с самых слабых – девчонок, школяра. А все вместе приводит к тому, что с каждой новой смертью круг конкурентов-дольщиков на получение наследства редеет. Соответственно – доля наследства возрастает. Стреляет меткий стрелок, Вильгельм Телль, а выгоду от каждого его выстрела получает кто-то из… Ну-ка, кто там у нас в этой семейке? К счастью, выбор не слишком широкий – старший брат Константин и его сводный брат Ираклий. Девчонку-близняшку Иринку я не считаю. В шестнадцать лет такой аферы с наемником не провернуть. На это нынешние школьники пока еще неспособны.
– А Павел Судаков? – спросила Катя. – Ты, что же, его не считаешь? Нина про него мне любопытные вещи рассказывала. Он странный тип.
– Я его считаю. Если все Абакановы умрут, семейный капитал, акции завода и даже эта дача с парком перейдут к нему, как к ближайшему родственнику.
– Никита, а вдруг мы опять ошибаемся?
Он не ответил.
– Вдруг мы опять что-то упустили?
– Самое главное наше упущение – это то, что мы до сих пор не можем установить его личность. – Колосов кивнул на монитор с фото незнакомца. – Если он наемник, которому платят, он должен выходить на связь к своему хозяину. Вот только к которому из трех вышеназванных? Все они вполне способны нанять себе такую палочку-выручалочку. Возможности и ресурсы у всех троих для этого есть.
– У Константина этих возможностей больше – он ведь после смерти отца заправляет всеми делами семьи. У него доступ к деньгам, к счетам. Киллеру ведь надо платить за каждое убийство, – заметила Катя.
– А вот их Ираклий мне говорил про Павла, что тому по наследству досталась фамильная судаковская квартира в пять комнат в доме на набережной. И вроде бы он ее почему-то продает. Знаешь, сколько стоят такие апартаменты? На десять киллеров с лихвой хватит.
– А Нина мне говорила про монеты – золотые византийские монеты, которые исчезли из их семейной коллекции.
– Ираклий намекнул, что монеты могла взять покойная Евдокия.
– А Нина была свидетельницей скандала там, на даче. Павел поругался с Ираклием. Нине показалось, что это как-то было связано с пропажей монет.
– Что, он обвиняет в краже Ираклия?
– Нет, прямо он этого Нине не сказал, но что-то такое было. Она это почувствовала. Тут на днях в главке был эксперт-консультант по нумизматике, помнишь? Я спросила, сколько приблизительно могут стоить византийские монеты – такие, как та, что ты обнаружил в машине Евдокии. Эксперт назвал сумму от десяти тысяч евро и выше, так что… Возможно, кто-то решил расплатиться с наемником таким вот способом?
– Завтра с утра я поеду в Склифосовского, – сказал Колосов, – попытаюсь снова поговорить с их экономкой Варварой Петровной. В первый раз она меня послала. Что ж, попытаюсь снова. Уж кто-кто, а она знает об этом семействе немало…
– А ты не думаешь, что она тоже замешана?
– У нее убили сына, Катя. У нее было двое детей, а теперь осталась только дочь. Неужели ты думаешь, что она пыталась такой ценой увеличить долю ее наследства?
Глава 33
ИЛИ ЖИТЬ, ИЛИ БОЯТЬСЯ
И на следующий день Колосов действительно отправился в Институт Склифосовского, чтобы сделать вторую попытку допросить Варвару Петровну. Он не знал, в каком она состоянии, но надеялся все же, что врачи разрешат ему побеседовать с ней. Поездке предшествовало оперативное совещание в отделе убийств, на котором он проинформировал опергруппу и следователя прокуратуры Пивоварова о результатах операции в Волгограде и складывающейся в связи с этим ситуации по делу Абакановых-Судаковых. Он связался с постом наблюдения за домом в Калмыкове. Оттуда доложили, что особых изменений в обстановке, сложившейся вокруг дома, не наблюдается, но что еще с утра зафиксировано перемещение фигурантов и охраны. «Все вдруг куда-то ехать намылились, товарищ майор», – докладывали Колосову с поста наблюдения. Для того чтобы следить одновременно и за домом, и за его обитателями, не было пока ни сил, ни ресурсов. На тотальную слежку еще требовалось получить согласие руководства и прокуратуры. Колосов решил поставить этот вопрос перед начальством ребром после поездки в Склифосовского – он очень надеялся, что разговор с экономкой и одновременно сожительницей покойного главы семейства пусть немногое в этом запутанном деле, но прояснит.
Однако он жестоко ошибался. Уже тогда, утром, ситуация была непоправима. Они опоздали. И спасти положение было уже невозможно.
Колосов подъезжал к Институту Склифосовского. А тем временем в доме только-только кончали завтракать. Нина, спустившись из детской, увидела за столом не всех. Константин вместе с женой собирались уезжать. После вчерашнего скандала с Марком Константин был мрачен и неразговорчив. Когда Нина сказала ему, что, возможно, сегодня она вместе с отцом Левы повезет мальчика в Москву на консультацию в неврологический центр, он только пожал плечами. Однако ни словом не возразил. Еще вчера за ужином Нина слышала, как его жена Жека разговаривала с Зоей, оказывается, ей тоже сегодня предстоял визит к врачу. Жека тревожилась по поводу каких-то анализов. Она вообще очень болезненно и мнительно переносила свою беременность. Зоя успокаивала ее, как могла.
Следом за ними дом собрался покинуть и Павел. За ним в десятом часу приехало такси, сам за руль он пока не садился.
– Ты далеко? – спросила его Зоя.
– Мне надо по делам, потом в банк, потом к антиквару по поводу оценки. – Он зашел в кабинет и вышел оттуда с туго набитым кожаным портфелем в руках.
– Что, Ираклий так и не ночевал? – спросил он.
– Нет, – вместо Зои ответила Ирина. Она и в этот день, который уже раз подряд, пропускала занятия в колледже.
Нина отметила, что вчера она единственная среди домашних во время скандала почти в открытую поддерживала Марка Гольдера. К завтраку она вышла с заплаканным, опухшим лицом, непричесанная, небрежно одетая.
– Павлик, можно я тебя попрошу об одной вещи? – спросила она.
– Что такое, Ириш?
– Можно я поеду сегодня с тобой?
– Куда?
– Мне все равно. Я не могу здесь быть. И к матери ехать тоже не могу.
Он растерянно развел руками.
– Не берешь меня? – Она запустила руки себе в волосы. – Ну конечно, ты занят. Все тут у нас заняты делами, только какими – непонятно. А я бы тебе не мешала. Просто в такси бы прокатилась. Ты – в банк, а я бы в какой-нибудь кафешке тебя подождала.
– Ириш, это невозможно, извини, – сказал он тихо.
– А Марк бы меня взял с собой. Он бы непременно взял меня, не бросил. Он бы помог мне, понял. А вы его вчера выгнали, как собаку!
– Зоя, дай ей воды. У нее, кажется, истерика начинается, – сказал Павел нервно.
Нина вместо Зои протянула Ирине стакан с апельсиновым соком.
– Ира, попейте.
Но Ирина оттолкнула ее руку. Сок пролился на белую крахмальную скатерть. Она выскочила из-за стола и ринулась в гостиную.
Павел раскрыл портфель, проверил его содержимое. Защелкнул замок. Глянул на Нину. Он был бледен, на висках его блестела испарина, словно он в это тихое домашнее утро успел пробежать марафон.
– Она зря психует, – произнес он медленно. – Здесь, в доме, больше ничего такого не случится. Константин оставил здесь двух охранников. Вон они во дворе, в машине.
Ему никто не ответил. Зоя, сидя в одиночестве за большим накрытым столом, намазывала себе вишневым джемом бутерброд. Он сел в такси и уехал. Нина, прежде чем снова подняться к Леве, заглянула в гостиную.
Ирина лежала на диване, уткнувшись лицом в кожаный подлокотник. Портрет смотрел на нее со стены. Тень лежала на матовом породистом лице, выписанном маслом. Нина подумала: вот он, ее дед, она – его внучка, а ощущение такое, что он… пялится на нее с холста несытыми глазами любовника…
