вот уже стоял рядом со мной на одной ноге. Видно, она затекла, и он едва сохранял равновесие.
— Басуто у нас на хвосте, — сказал я ему по секрету.
Энском присвистнул и намекнул на второе действие спектакля.
— Футсек, приведи коня, — велел я, — твой хозяин хочет проехаться верхом, чтобы не натрудить ногу.
Он повиновался, а на обратном пути только раз остановился, чтобы как следует подтянуть подпругу. Мы помогли Энскому забраться в седло.
— Куда теперь? — спросил он.
Я взглянул на дальний склон впереди, крутой и непроходимый. Еще не известно, сможет ли Энском сам взобраться на холм и оторваться от преследования. Я бы справился, если конь выдержит двоих седоков, а это вряд ли. А как же наши слуги? Энском догадался, какие сомнения меня терзают.
— Помните, — заметил он с присущим ему спокойствием, — наш белобородый друг предложил, если возникнут проблемы с племенем басуто, бежать прямо к нему? По-моему, самое время.
— Знаю, только я еще не решил, кого нам стоит опасаться больше — Марнхема или басуто. Сдается мне, это он натравил на нас туземцев.
— Сейчас не самое подходящее время для дилемм. Некогда раздумывать и бросать монетку. Мой голос в пользу Храма, — сказал Энском.
— Что ж, у нас нет выбора. В конце концов, вам решать. Так что вперед. Басуто идут по нашему следу! — крикнул я нашим кафрам. — Мы найдем убежище в Храме! Бегите!
Уж они припустили! Лучшие спортсмены не пробегут четверть мили за такое короткое время. Мы тоже понеслись, вернее, наш конь. Я висел одной ногой в стремени, а Энском держал винтовки под рукой. Наш скакун, уставший и наевшийся утром до отвала, бежал не слишком быстро. Когда между нами и фургоном было уже двести ярдов, я оглянулся и увидел туземцев. Заметив нас, они издали боевой клич и пустились следом.
А потом началось. Я вскарабкался на коня позади Энскома, однако умное животное, почувствовав двойную нагрузку, снизило скорость в три раза и ни в какую не соглашалось прибавить шаг. Поэтому я соскользнул с его крупа и продолжал ехать, как и прежде, держась одной ногой в стремени. Тем временем басуто, эти шустрые малые, сокращали разрыв, а впереди маячило пресловутое лесное болото с желтыми деревьями. Назревал вполне резонный вопрос — кто первым до него доберется? Пожалуй, следует упомянуть, что Футсек со товарищи уже достигли спасительного крова. Энском лягнул коня в бок здоровой пяткой, а я стукнул кулаком, понукая его перейти на легкий галоп.
Как только мы достигли отдельно стоящих деревьев, появился тощий туземец с огромным ртом и метнул в нас копье. Оно пролетело между спиной Энскома и моим носом. Тогда он взялся за второе. Не успел я опомниться, как Энском, бросив поводья, выхватил пистолет и пустил пулю в лоб этого дитя природы. Тот упал как подкошенный. Оказывается, мой спутник был не такой неловкий, как я о нем думал.
— А говорите, я плохо стреляю, — произнес он.
— Простое везение, — вырвалось у меня, ибо даже в минуту опасности я не желал кривить душой.
— Это мы еще посмотрим, — ответил он, взводя курок.
Собственно, нужда в дальнейшей перестрелке отпала, поскольку, подойдя к краю трясины, туземцы остановились. Вряд ли их напугала участь товарища, они даже не обратили на него внимания. Казалось, они уперлись в какую-то невидимую границу, которую не имеют права переступить. Просто застыли как вкопанные, а потом забрали у мертвеца копье и щит и, более о нем не заботясь, смиренно побрели обратно к фургону. Наш конь тоже притормозил, перейдя на шаг.
— Ну?! — воскликнул Энском. — Теперь вы убедились? Разве я не предсказывал, что убью человека в этом проклятом болоте?
— Да, — ответил я, отдышавшись немного, — но в ваших предчувствиях была еще и женщина, а я что-то ни одной не вижу.
— Верно. Как бы нам с ней позже не встретиться.
Мы поехали дальше, правда, не так быстро, как хотелось бы, в страхе, что туземцы передумают и возобновят погоню. Но с каждой минутой опасность отступала, и мы приободрились. Пусть фургона и волов нам не видать, зато остались в живых, что уже само по себе большая удача. Вскоре перед нами раскинулась поляна, где около недели назад мы подстрелили антилопу гну. На земле лежал ее остов, начисто обглоданный коршунами, частыми гостями саванны. Несколько птиц и сейчас сидело на соседних деревьях.
— Что ж, едем к Храму, как условились, — едва слышно произнес Энском, видно, рана причиняла ему изрядную боль.
Тут из-за дерева, как и в прошлый раз, появился мистер Марнхем, восседавший на том же коне и одетый в ту же одежду. С одной лишь разницей, что тогда был поздний вечер, а сейчас раннее утро.
— Вот мы и снова встретились! — воскликнул он весело.
— Да, — ответил я, — и, как ни странно, в том же месте. Вы нас ждали?
— Как и всякого путника, — ответил мистер Марнхем, окинув меня проницательным взглядом. — Я просыпаюсь с восходом солнца, а сегодня услышал выстрелы вдалеке и пошел взглянуть, в чем дело. На рассвете на вас напали басуто, верно?
— Верно, мистер Марнхем, но как вы об этом узнали?
— От ваших слуг. Они прибежали сюда, страшно напуганные. Мистер Энском, а вас ранили?
— Да, пару дней назад на границе с владениями вождя Сикукуни, когда нас чуть не убили туземцы.
— А… — протянул он без особого удивления. — А я ведь предупреждал вас об опасности. Заходите в дом, там вы познакомитесь с моим компаньоном, мистером Роддом, весьма опытным доктором, он вас осмотрит. По пути мистер Квотермейн поведает мне о ваших
