британским флагом? И все лишь для того, чтобы вы могли насладиться их обществом. А может, лучше было бы велеть басуто отпустить их в Преторию?
— Не знаю я, что лучше. Ответьте на вопрос: к чему вы клоните?
— Через день-другой вернется Хеда. Она появится здесь в любую минуту, — ответил Родд, выбивая пепел из трубки.
— Да, ведь это вы заставили меня написать ей, что я хочу с ней увидеться. В чем же дело?
— Ничего такого, просто я не хотел бы, чтобы она общалась с «английским джентльменом», таким как этот Энском.
— А, понимаю, — презрительно усмехнулся Марнхем, — слишком честный и правильный. Могут возникнуть сложности и все такое. Что ж, молю Бога, чтобы так и случилось. Я хорошо знаю семейство Энском, вернее, раньше знал и имею представление о таких людях, как Родд.
— Не зарывайтесь, иначе однажды вы доиграетесь. За все содеянное я заплатил сполна, а вы… еще нет.
— Этот молодой человек очень плох, а вы опытный доктор. Почему бы вам не убить его, если вы так его опасаетесь? — с горькой усмешкой спросил Марнхем.
— А вы на что? Запомните: человек может лишиться многого, но не профессиональной чести. Я в лепешку расшибусь, но вылечу мистера Энскома, а это задачка не из легких, скажу я вам.
Когда я проснулся, их не было и в помине. Так сон это был или явь? В итоге я решил, что пошлю Футсека за волами в Преторию, а сам останусь тут.
Глава 5
ИГРА В КАРТЫ
Ночь я провел в комнате Энскома, присматривая за ним. Его мучил жар, боль в ноге не давала сомкнуть глаз. Бедняга мне признался, что не выносит доктора Родда и желает как можно скорее убраться отсюда. Мне пришлось долго втолковывать ему, что никак нельзя уехать, пока из Претории не доставят запасных волов, но об опасном состоянии его ноги я не сказал ни слова. Когда под утро Энском забылся сном, я возблагодарил Небо и тоже решил отдохнуть.
Едва я переоделся к завтраку — ведь мне уже доставили одежду из фургона, — пришел Родд и тщательно осмотрел своего пациента. Я тем временем ждал его на веранде, не находя себе места от волнения. Наконец доктор вышел ко мне.
— Что ж, думаю, нам удастся сохранить ему ногу. Хотя для полной уверенности мне нужны еще сутки. Опасные симптомы поутихли, а температура снизилась на два градуса. В любом случае ему придется остаться в постели и есть легкую пищу, пока состояние не придет в норму. Потом он сможет переместиться на кушетку на веранде. Но пусть ни в коем случае не пытается вставать.
Поблагодарив Родда вполне искренне, я спросил, не видел ли он Марнхема, так как хотел переговорить с ним об отправке Футсека в Преторию за волами.
— Думаю, он еще не встал после вчерашней попойки, которую устроил на радостях от встречи гостей.
— Попойки? — переспросил я, желая внести ясность.
— Да. Он отличный старик, самый лучший, но у всех нас есть свои маленькие слабости. Марнхем пьет как извозчик. Я сказал это вам, чтобы вы не удивлялись и не вздумали спорить с ним — в таком состоянии его нрав, хм… весьма вздорный. А теперь я должен пойти и напоить его теплым молоком. Это его любимое средство от похмелья. Оно и правда помогает.
Что за милое общество нас окружает, и кто знает, на сколько дней мы привязаны к нему буквально за ногу. Не скажу, что я при деньгах, но с радостью заплатил бы сто фунтов, лишь бы выбраться отсюда. А совсем скоро буду готов пожертвовать всем, что у меня есть, но, к счастью, в ту минуту я об этом еще не догадывался.
Мы завтракали вдвоем с Роддом и болтали о нравах кафров. Он был весьма подкован в этой области. Затем я пошел с ним в больницу к его туземным пациентам. Составив о нем мнение как о совершенно никчемном человеке, я с удивлением заметил, как нежно и терпеливо он обращается с этими людьми. А о его мастерстве и говорить нечего, тут все было ясно без слов. Он как раз собирался делать операцию одному дородному старику. Полагаю, случай оказался серьезный, раз потребовался хлороформ. Родд спросил, не хочу ли я ему ассистировать. Я вежливо отказался, так как не чувствую к таким занятиям особой склонности. Когда я уходил, он кипятил свои инструменты, облачившись поверх одежды в нечто, похожее на чистую ночную рубашку.
На веранде я встретил Марнхема. За исключением опухших глаз и трясущихся рук, старик выглядел как обычно. Он пробормотал что-то вроде «я проспал» и вежливо, прямо-таки светским тоном поинтересовался, как здоровье больного и достаточно ли удобно мы устроились и все в таком духе, а я, в свою очередь, спросил, по какой дороге нашим слугам лучше ехать в Преторию. Позже, напутствуя их, я объяснил Футсеку, по каким приметам найти правильный путь до места, где ждала упряжка. Дал ему денег, заплатить тому, кто присматривал за волами, и строго наказал возвращаться как можно скорее. Скрепя сердце я отпустил этих троих, хоть Футсек — бывалый путешественник и обещал в точности следовать всем моим указаниям. Казалось, он радуется походу, и я спросил его о причине такого странного поведения, ведь после наших мытарств ему следовало мечтать лишь об отдыхе.
— О хозяин, по-моему, этот Храм — не самое подходящее мес то для цветных. Я ведь говорил тебе о тех, кто здесь умер. Наверное, Карл, который дал мне алмаз, тоже умер. Прошлой ночью его призрак явился мне. Он стоял передо мной и тряс головой, парни тоже его видели.
