Это ОНИ по-прежнему произносилось с внутренним змеиным шипом. Там, откуда прибыла Дара, о змеином шипе давным-давно позабыли – у людей были более важные дела, чем сведение древних счетов с почившим в бозе государством. Люди зарабатывали деньги и не тратили времени на посторонние предметы – разве что обязательные два-три часа видео по вечерам да время от времени секс.
– Перестань. У тебя больная фантазия. Я что – похожа на агента ноль-ноль-семь? Я просто работаю, и в условия контракта входят такие неожиданные выезды, правда, это бывает редко. Ты не допускаешь, что я всего-навсего медик? Или эксперт?
Артур очень недоверчиво посмотрел на нее.
– Да говорят же тебе, что это обычная работа за приличные деньги! И ничего больше! И никакой политики! – Дара сыграла весьма реалистическое возмущение, выдираться из Артуровых объятий меж тем не стала. И более того – уставилась, глаза в глаза, наслаждаясь одним видом его великолепных ресниц.
– Вот уж не думал…
– И не думай! Меньше знаешь – лучше спишь. Чай-то поставил?
Решив таким образом важную проблему, Дара переключилась на иную, не менее важную, – на прелюдию к близости.
Обстановка в комнате была спартанская, лишних осветительных приборов не водилось, и Дара сделала то самое, что и в прошлый раз, – попросила Артура перетащить настольную лампу к постели. На лампу они для приятного полумрака накинули тоненький кружевной топ Дары, которые она носила вместо сорочки, и на стены легло изысканное, чуть размытое черное кружево.
Открыв глаза, Дара опять увидела его и улыбнулась – эстетика, однако! Она испытывала не просто облегчение, а облегчение в квадрате. Идея Эмер оправдалась – близость, которая не была любовью, но и пошлостью за версту не разила, состоялась и оправдала возложенные на нее надежды.
Артур молчал, как молчит всякий мужчина, неохотно возвращающийся из блаженной пустоты в мир вещей, слов, даже поступков, не к ночи будь помянуты. Тормошить его Дара не стала – тем более задавать самый нелепый из всех возможных вопрос: милый, о чем ты сейчас думаешь?
Даже если он думал, как бы поделикатнее выпроводить подругу, знать об этом она не желала.
Она увидела за расплывчатым черным кружевом безумных королей. Того, в лиловой мантии, с перекошенным ртом и в короне набекрень. Того, с лицом прокаженного – именно на мысли о проказе наводил зеленовато-желтый цвет, да еще два провала на месте носа, да еще не иначе как червями разъеденная щека. Дара подумала, что этим гениальным пугалам не место над постелью любовников, и надо будет уговорить Артура перевесить их на другую стенку. Всех четверых… пятерых! Вон он, пятый, в кожаной маске и в короне…
В короне с синими камнями!
Дара невольно потянулась к нему. Наваждение нахлынуло, длилось ровно одну миллионную долю секунды, но за это время она успела сдернуть маску и провести пальцем по отчетливо вырезанным губам маленького упрямого рта, вложив в прикосновение такую нежность, какой от себя и не ожидала…
И опять она открыла глаза – уже не блаженно-расслабленная, но безумно перепуганная.
Артур молчал. Может, задремал, может, говорить было не о чем. Она приподнялась, посмотрела на спокойное лицо, отметила наличие звериных волосков. И точно, имелся у него какой-то мохнатый предок – темперамента Артуру было не занимать.
Чтобы не возникало опасного соблазна, она потушила свет и мысленно обратилась к Фердиаду – послав ему сперва, как положено, зов.
– Старый дурак! – конечно же, не эти слова послала она, но чувства, которое обычно в них вкладывают. – Ты что же, думаешь, я не догадываюсь? Не узнаю во всех этих фокусах твоего творческого почерка?
Фердиад не ответил.
– Я знаю, почему ты отпустил меня на целых… на целых… ох, в самом деле, на сколько лет ты меня отпустил?
И опять он не ответил, хотя посылать числа умели даже целители первого посвящения, не все, правда, но многие.
– Ты полагаешь, что два противоположных гейса совершенно расшатают мою нервную систему? – рассердившись, Дара заговорила вслух. – И очередное синее пятно доведет меня до эпилепсии? И единственным способом вернуть рассудок будет – прийти за рассудком и силой к тебе? Остаться с тобой? Выполнять те задачи, которые ты передо мной поставишь?
На сей раз ответ был – но не тот, на который она могла бы рассчитывать, а блок, что означало: не мешай, занят.
Поймав этот блок, Дара сразу же определила, что Фердиад не так уж далеко. Трудно предположить, что он действительно преследует ее, но явно держится поблизости, чтобы успешно вплетать в ее жизнь синий цвет и незримого Диармайда! Теперь она уже не сомневалась, что попала под власть чар сида, и старуха Буи, возможно, не так уж безумна – напротив, достаточно разумна, чтобы выполнить указания родственника.
– Вот так всегда, ищешь Диармайда, а находишь всякую чушь и околесицу… – пробормотала Дара. Ей уже стало жаль времени, потраченного в кабинете Эмер, когда она совершенно серьезно искала следов Диармайда в километрах записей. Последний верный король, погибший любовник – надо же! А на самом деле это мутит воду старый хитрый сид, которому непременно нужно вернуть строптивую подругу, ЧТОБЫ УЙТИ ПЕРВЫМ!
Он занят! Занят он! Сидит поблизости и развлекается тем, как она крутится и вертится на коротком поводке нового гейса! Может быть, даже смотрит в шар, он всегда мастерски обращался с хрустальным шаром…
Ну, смотри.
Дара склонилась над Артуром и поцеловала его в губы, сперва – чуть-чуть, потом все агрессивнее. Ощутила на спине его руки. Он не возражал против второго раунда.
Он-то не возражал, но вот ей до боли недоставало подлинной темноты. Она хотела, чтобы он стал незрим, чтобы глаза отдыхали, а вся радость жила на кончиках пальцев, растекалась по коже… и еще – чтобы он молчал!
Фердиаду все равно, молчит или кричит мужчина, которого он увидит в шаре под Дарой. А ей…
А ей, может быть, еще на одну стомиллионную долю секунды померещится, что это – другой, и сквозь беспросветную ночь она увидит полуприкрытые и огромные, как вся вселенная и еще немного, ясные голубые глаза…
Ди-ар-майд…
Глава восемнадцатая Фаина
Наутро Дара, покормив любовника завтраком, весело понеслась в салон.
Утро как раз способствовало радости – оно было из тех первых солнечных, которые пророчат близость весны.
Она не сразу попала туда, прием начинался с десяти, она же поспешила, и потому одновременно слала возмущенный зов Изоре и стучала в дверь кулачком в кожаной рукавичке. Изора выскочила навстречу и кинулась обнимать крестную.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
