— А вы, милый дядюшка, не беспокойтесь, пожалуйста. Меня будет сопровождать большой отряд друзей.
— Очень жаль. А я хотел пригласить тебя на свою лекцию в университете.
— Это интересно! Если позволите, я послушаю вас в другой раз.
— Конечно, конечно! В любое время приходи и слушай. Я буду рад тебя видеть. Но на завтра у меня назначена лекция о великих диктаторах: Гитлере, Сталине, Франко и Муссолини. Тут же я буду говорить и о нашем Иосифе Броз Тито.
— Ну, а уж это и совсем интересно! Я только не понимаю, зачем же Сталина вы поставили рядом с Гитлером? Я жила в России и знаю, как там Сталина уважают русские патриоты.
— Я тоже бываю в России. Да, Сталина многие уважают. И его есть за что уважать. Ни один из русских царей, — и даже Пётр Великий, — не сумел за своё правление продвинуть так далеко Россию, как это сделал Сталин. Но и ни один из русских царей не принес России так много бед, как Сталин. И делал он это методами, которые подпадают под понятие диктатор. А иные историки находят слова и порезче, но я пощажу твой ангельский слух и не стану произносить жёстких аттестаций. Впрочем, на лекции я бываю беспощадным. Правда светлее солнца, а я несу людям знания, и они должны быть правдивыми.
Дядюшка замолчал, но племянница тронула его за плечо:
— Погоди, дядя Савва. Мне этот разговор очень интересен. Мой учитель Арсений Петрович часто вспоминает Сталина, — он тоже бывает резок в оценках, но я в его словах вижу какую–то личную обиду, мне его оценки кажутся субъективными. Нам–то с тобой, и стране нашей Сталин, кажется, ничего плохого не делал. Он и Югославию, и весь мир славянский, и даже Европу всю от Гитлера спас. Мы за то должны быть благодарны ему.
Притихли Костенецкий, Соломон Гусь и Халда Старо — Дворецкая, не торопился с ответом и знаток новейшей истории профессор Станишич. Имя Сталина для многих в Европе, да и во всём свете визитной карточкой века двадцатого стало. Этот человек как бы делил на части заплутавшийся в бесконечных распрях мир людской: одни ненавидели его и проклинали, другие благодарно почитали за победу над фашизмом, а иные при имени Сталина задумывались и пожимали плечами: дескать, сложный он был человек и, видно, не пришло ещё время суд над ним вершить. Много головушек сложили при нём русские люди, пострадали и люди нерусские, издревле жившие под защитой России; не могут забыть своих жертв служители церкви православной. Многих пастырей невинно замучили до смерти, а иных томили в лагерях ГУЛАГа. Не могут забыть русские люди и крушения храмов — и главного из них Храма Христа Спасителя, чуда из чудес мировой архитектуры. История не простит Сталину и его соратникам, состоявшим сплошь из нерусских, и отмены сухого закона, перед которым весь мир склонял голову, а английский премьер Ллойд Джордж назвал этот акт величественным подвигом русского народа. Заметь, родная: подвигом русских распорядились нерусские. Кто–то скажет: подумаешь, сухой закон!.. Живут же без него люди в других странах! Да, живут. Но русским людям сухой закон, введённый Николаем Вторым, дал прирост населения на двадцать миллионов человек. Уже в 1915 году не было ни одного поступления в психиатрические больницы; в стране почти свели на нет преступность, опустели тюрьмы. Вот что такое сухой закон! Счастливые матери рожали счастливых деток; среди них не было поражённых болезнью Дауна, врождёнными пороками сердца, умственно слабых, психически заторможенных или уж слишком расторможенных. И продлись сухой закон до наших дней, русский народ, будучи трезвым и здоровым, не отдал бы свою великую Империю ходарковским и абрамовичам. И любимая Богом Святая Русь, точно тяжело больной человек, не превратилась бы в страну нищую и безоружную.
Обо всём об этом знали, конечно, Костенецкий и его дружки; им бы славить Сталина за такие подвиги, поминать добрым словом всех его соратников, забежавших в Кремль и рассевшихся там в царских палатах: Кагановича, Микояна, Мехлиса, Орджоникидзе, Берия и прочих сынов Израиля и Кавказа, а с ними и русских молодцов, женатых на еврейках: Молотова, Ворошилова, Калинина, Кирова, но соплеменники Костенецкого клянут их и поносят. Не могут простить грузину 1937‑го года, когда и их отцам пришлось изведать «прелести» гулагов, которые они же так заботливо обустраивали для непокорных русских.
Сталин, он же Джугашвили, сын сапожника, семинарист церковный, — он, как сербский воитель Ёся, человек восточный, непростой; не одно поколение славян, вслед за профессором Станишичем, будет ломать голову над этой загадкой истории, и не один многоумный биолог–исследователь генома национальности будет рассматривать эти геномы в электронные микроскопы. В одном они, пожалуй, сойдутся и заявят дружно: негоже это, когда в большую семью приходит человек чужой и незнамый — и видом чужой, и характером, и всеми привычками, — и объявляет, что отныне он будет в этой семье хозяином. Много нестроений появится в такой семье, много бед нашлёт на неё Господь. А уж какие то будут беды, и почему они происходят в семьях, позволивших властвовать над собой чужому человеку — об этом нам расскажет Драгана, когда ей исполнится семьдесят, а может, и девяносто лет.
— Тут, видишь ли, милая Драгана, — заговорил, наконец, дядюшка Савва, — в оценке царей, вождей, императоров, — а Сталин был императором, — существуют свои мерки, не пригодные для оценки людей обыкновенных. Как император Сталин, да, обладал многими сильными качествами; он действительно, как выразился Черчилль, принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Но в конце–то концов — кому досталась его могучая империя? Что сталось с его армией и флотом в наши дни? Кто завладел заводами, фабриками? И даже леса, моря и океаны, а теперь вот и сама земля–кормилица — кому они достались?..
— Но при чём же тут Сталин? Его давно нет.
— Да, его нет, но осталась бездуховность, которую он усердно прививал русскому народу за время своего тридцатилетнего правления. Сталин изгонял из русских русский дух и только в год великой Победы вспомнил о русских. А перед войной, да и после войны на всей территории Советского Союза как бы запрещалось произносить слово «русский». Сталин пугал все другие народы страшным словом «шовинизм», то есть русским национализмом. Но зато пышным цветом взращивал ядовитый и чванливый национализм малых народов. Да, милая Драганушка! Скажу тебе больше: русских, в сравнении с другими, всюду обделяли, утесняли. На трудодни в колхозах им за производство зерновых платили в пять, а то и в десять раз меньше, чем узбекам за хлопок, грузинам за чай, прибалтам за рыбу. Именно Сталин и его соратники превратили русских в батраков, обслуживающих «младших» братьев, живших в республиках Советского Союза. И когда кремлёвские проеврейские старцы во главе с «меченым» дьяволом Горбачёвым объявили «новое мышление» и «перестройку», все эти «младшие братья» предали русских и повернулись к Западу, к Америке.
