— И с вами так бывало?
— О, — засмеялся Юрий, — сколько раз! Например, на первом курсе я был влюблен в совершенно замечательную девушку…
Сережа снова допустил ошибку, и Оборин отреагировал на нее ответным ходом так быстро, что продолжал свой рассказ практически без паузы.
— …она казалась мне самой красивой и вообще самой лучшей на свете. И я, естественно, был уверен, что буду любить ее всю оставшуюся жизнь. Даже предложение сделал ей сгоряча. А потом у нее все лицо пошло жуткими прыщами. Представляешь? Оказывается, она купила какой-то новомодный крем, и у нее началась сильнейшая аллергия. Целый год потом лечилась в Институте красоты. Я как увидел, какая она стала страшная, — всю любовь как рукой сняло. В один момент. Это сейчас я понимаю, что дурак был, что прыщи к любви никакого отношения не имеют, что любить надо не чистую кожу, а человека. А тогда… Сережа, по-моему, все ясно. Я ставлю тебе мат в два хода. Согласен?
— Согласен. Лихо вы меня разделали: Юрий Анатольевич, я очень плохо играю?
— Ну что ты, — великодушно сказал Оборин, складывая фигуры в доску. — Просто ты, видно, подустал малость и начал делать ошибки. Ты, наверное, жаворонок? Просыпаешься рано?
— Точно. А как вы догадались?
— А чего тут догадываться? Жаворонки должны рано ложиться спать, у них к вечеру внимание заметно падает, голова не варит. А я, наоборот, сова, с утра хожу как чумной, а ближе к вечеру самая работа начинается.
— Значит, вы больше не будете со мной играть? — огорченно спросил Сережа.
— Сегодня — нет. Уже поздно. А завтра приходи, если будет желание.
— В это же время?
— Да. Спокойной ночи, Сережа.
— Спокойной ночи, Юрий Анатольевич. Спасибо за игру.
Сережа закрыл за собой дверь, и Оборин услышал, как щелкнул ключ в замке. Пора было ложиться спать. Он собрался принять душ, но почувствовал, что у него нет сил, быстро стянул с себя джинсы и рубашку и забрался под одеяло.
* * *
Сережа зашел в комнату медсестер и аккуратно запер за собой дверь. Только что он проходил по коридору мимо кабинета Александра Иннокентьевича и видел полоску света между дверью и полом. Значит, Бороданков работает и Ольга Борисовна дома одна. Можно смело звонить.
— Ольга Борисовна, — тихо сказал он, когда та сняла трубку, — это я, Сергей.
— Как дела? Получилось что-нибудь?
— Пока не очень, но первые шаги сделаны. Вы оказались правы, разговор о ранней женитьбе попал в струю. Он начал рассказывать о своих девушках.
— Что ж, молодец. Продолжай в том же духе. Когда утром будешь разносить микстуру, ничего не перепутай. Всем наливай из той бутылки, которую я тебе оставила, а то, что даст фармацевт, ставь ко мне в сейф. Не забудешь?
— Не забуду, Ольга Борисовна.
Глава 14
Не успела Настя Каменская войти в свой кабинет, как зазвонил телефон.
— Анастасия Павловна, вы на месте? Я к вам зайду.
Вот и началось, подумала она с неожиданной злостью.
Сейчас явится этот лощеный майор Дегтярев из отделения по воспитательной работе и будет требовать, чтобы она написала объяснение. С этого начинается любая служебная проверка. Господи, как противно!
Дегтярев явился почти через полчаса. Настя ненавидела эту манеру «привязывать» людей к месту обещаниями немедленно зайти. Сидишь, ждешь, как идиот, из кабинета боишься выйти, ничего спланировать не можешь, потому что не понимаешь, когда же наконец явится визитер и сколько времени займет разговор с ним. К тому моменту, когда Дегтярев все-таки появился в ее кабинете, она дошла до точки кипения.
— Я попрошу вас, Анастасия Павловна, письменно изложить вашу версию событий, — сказал он, даже не сочтя нужным извиниться.
— Каких событий? — Она сделала непонимающее лицо.
— Тех, из-за которых вас отстранили от работы.
— А я не знаю, из-за чего меня отстранили от работы. Мне об этом сообщили, ничего не объясняя, — нахально солгала она.
— Разве полковник Гордеев, ваш начальник, не поставил вас в известность?
— Нет.
Она знала, что Колобок всю первую половину дня проведет в министерстве на совещании в Главном управлении уголовного розыска, поэтому разоблачить ее ложь по горячим следам не удастся.
— Но фотографии он вам показывал?
— Какие фотографии?
— Хорошо, Анастасия Павловна, тогда придется мне все вам объяснить. Руководство ГУВД получило информацию о том, что вы вступаете в контакт с преступником Денисовым.
— Какого рода информацию?
— Фотографии, из которых видно, что вы вместе с ним посещали ресторан.
— Ну и что?
— Мне поручена служебная проверка, и я прошу вас дать письменное объяснение этому факту.
— Не буду я ничего писать, — равнодушно сказала она. — Я была с Денисовым в ресторане, я этого не отрицаю. Сей факт, имеющий, конечно же, всемирно-историческое значение, запечатлен на фотографии. Больше мне добавить нечего. И потом, с чего вы взяли, что Денисов — преступник? Мне лично об этом ничего не известно.
— Бросьте, Анастасия Павловна, — поморщился Дегтярев.
— Минуточку.
Настя подняла руку в предостерегающем жесте.
— Мы с вами юристы и работаем в правоохранительной системе. И разговор у нас с вами происходит в служебном кабинете, а не на кухне у тети Сони. Давайте будем корректны. У вас на руках есть вступивший в законную силу приговор суда, по которому Денисов Эдуард Петрович признается виновным хоть в каком-нибудь преступлении? Ну хоть в чем-нибудь? Нет? Тогда сделайте одолжение, не называйте его преступником. И тем более не требуйте от меня, чтобы я его считала таковым. Денисов — мой знакомый, и я ходила с ним в ресторан. Что дальше?
— Анастасия Павловна, вы ставите меня в сложное положение. У меня есть поручение руководства…
— Меня это не касается. У меня лично никакого поручения ни от кого нет. Меня отстранили от работы — я и не работаю. Ни во что не вмешиваюсь, оперативно-розыскные мероприятия не провожу. Я вообще собиралась сегодня сидеть дома, это же вы меня сюда вызвали. Поэтому давайте договоримся так. У вас есть поручение провести служебную проверку? Это ваша проблема. Единственное, что я обязана сделать — дать вам первоначальные объяснения, а дальше вы работаете самостоятельно. Объяснение я вам дала. Если вы не поняли, я повторю: Эдуард Петрович Денисов — мой знакомый. Он приехал в Москву по делам, захотел со мной повидаться и пригласил меня поужинать. Никаких поручений, связанных с моей служебной деятельностью, он мне не давал и денег никогда ни за что не платил. Это все, что я имею вам сказать. Если вы хотите услышать от меня что-то еще, то прошу иметь в виду, что с моей стороны это уже будет одолжение, которое я сама сделаю. Если вас интересует история моего знакомства с Денисовым, я готова ее рассказать, но писать я ничего не буду.
— Но почему? — удивился Дегтярев. — Какая вам разница, рассказывать или писать?
— А мне лень.
— Но вы же понимаете, руководству нужны ваши объяснения, а не мой пересказ.
Она молча достала чистый лист бумаги и написала несколько строк.
— Вот, — она подвинула листок Дегтяреву, — мое объяснение. Вы просили объяснить, почему я встречалась с Денисовым? Я написала. Более того, я указала, что знакома с ним с 1993 года. Покажите это вашему начальству, пусть вам расскажут, что делать с этим дальше. Вы, товарищ майор, работаете на Петровке чуть меньше года, и на моей памяти это уже четвертая или пятая проверка, которую вам поручают. Вероятно, вы в этом деле специалист, так что не мне вас учить.
Он взял листок, положил его в папку и встал. Уже у самой двери он обернулся.
— Видимо, я в чем-то ошибся. Мне жаль, что мы не достигли взаимопонимания. Вы полагаете, что в ваших неприятностях виноват я лично?
— Ну что вы! — Она обезоруживающе улыбнулась. — Вы виноваты только в том, что шли ко мне полчаса. И я знаю, почему.
— Меня вызвали к начальнику, потом пришли люди…
— Перестаньте, товарищ майор. Вы что же, полагаете, я вчера на свет родилась? Этому трюку больше лет, чем нам с вами вместе. Вы привыкли считать, что сотрудник, в отношении которого проводится служебное расследование, обязательно виноват. Вы вызываете его для дачи объяснений, обещаете немедленно зайти и выжидаете, пока он дозреет. Потеряет самообладание от волнения и тревоги, утратит контроль над собой. А тут и вы являетесь как ясно солнышко. Он вас боится, потому что его судьба в ваших руках. Он полностью зависит от того, что вы напишете в своей справке. Какая будет справка — таким будет и решение руководства. И вы хотите, чтобы вам этот несчастный сотрудник достался тепленьким. А поскольку я не чувствую себя виноватой ни в чем, в том числе и в связях с мафией, которые вы так хотите мне навесить, то меня ваши полчаса не выбили из колеи, а просто-напросто разозлили. Вот поэтому у нас и разговор не получился.
