Всю дорогу девчонка ревела, как резанная. Я не проявлял эмоций, не пытался ее успокоить, возможно, боялся, что она оттолкнет меня, тем самым вновь напомнит мать. Анетт делала попытки успокоить дочь, но это совсем не помогало. В итоге она просто уснула, исчерпав своими истериками запас сил.
Приехав в отель, Анетт осталась с дочерью, а я отправился в душ, желая смыть с себя усталость и весь этот день. Натянув на себя джинсовую рубашку и легкие штаны, я вышел к ним. Анетт и Нарин разговаривали и я испытал прилив нежности, мне захотелось поговорить с девочкой, попытаться наладить контакт. Я едва не застыл от потрясения, узнав, КАКОЕ второе имя Анетт дала нашей дочери. Она действительно издевается надо мной!!! Александра! Имя моей матери! Лицо, взгляд, так еще и имя! Этого было достаточно, чтобы ассоциировать маленькую девочку с той злой женщиной. Радует, что второе имя мы редко упоминаем, поэтому я немного успокоился. Анетт не знала моего детства, связанного с матерью, поэтому неудивительно, что она дала нашей дочери ее имя. Скорее всего, думала сделать приятно мне или отдать честь моей матери, не зная, какой гнилой женщиной на самом деле та была.
Потом мы с Анетт провели незабываемое время в джакузи. Ее страсть, ее любовь и желание наполняли меня силой, уверенностью и возносили до небес, вытесняя все плохое, стирая мучительные воспоминания и боль. Только Анетт подвластно так целительно реагировать на меня, ни одной другой женщине не удавалось получить хоть малый отклик во мне. Только физиология, мужская потребность – ни больше. С Анетт я весь – ее.
Счастливые и обессиленные, мы не сразу поняли, что Нарин нигде нет. Анетт боялась за нее, плакала, но девочку мы долго не могли найти. Пока Анетт не узнала улицу, на которой находился отель. Она предположила, что Нарин тоже ее узнала и побежала по дороге, ведущей к работе Энтони. Здесь было недалеко. Признаться, я тоже испытал страх за девочку, не знаю, отцовские ли это чувства, что-то проснувшееся из детства или жалость к горю Анетт. Я быстро метнулся в сторону крика, доносившегося где-то в темноте, и почти сразу увидел печальную картину: хилый худой пес вгрызся в маленькую ножку моей дочери и крепко держит, крутя головой, пытаясь отгрызть кусок детской плоти. Девочка плакала, пыталась отбиться, но тварь вцепилась ей в ногу, не желая отпускать. Одного удара ногой хватало, чтобы псина отлетела на пару метров в сторону и забилась в предсмертных муках. Мне не жаль пса, он посягнул на мою ценность, теперь я был точно уверен, что люблю эту девочку, даже с лицом моей матери, ее именем. Она - наше с Анет продолжение, частичка нашей любви.
После этого случая Нарин увидела во мне принца на белом коне, ее спасителя, героя. Теперь она полностью приняла меня. Дочка была очень мечтательной и открытой. В ее взгляде больше не было негатива, только любовь и обожание. И я не вольно подумал, что очень счастлив, ведь наконец смог добиться любви и признания своей матери. Это было восхитительное чувство.
С появлением Нарин в моей жизни, я стал плохо спать. Почти каждую ночь меня мучали кошмары, возвращающиеся ко мне вновь и вновь в лице моей жестокой матери. Все мучения, вся боль прошлого – все возвращалось ко мне во снах. Раньше тоже было так, но я справлялся с ними, убивая свою мать каждый раз, когда видел ее в ком-то…
Глава 22
Прошел целый месяц с тех пор, как мы вернулись в Англию. За это время я и Тони развелись. Это произошло очень быстро благодаря связям и деньгам Амита. В тот же день нас с Амитом расписали. У нас не было пышной свадьбы, платья и гостей, как мы когда-то мечтали. Все это уходило на второй план, ведь я вновь была счастлива рядом с ним. Признаться, мне не хотелось торопиться с браком, я готова была подождать немного, чтобы убедиться окончательно в полной излечимости Амита. Но он настоял на этом, торопясь сделать меня своей.
Зарегистрировав брак, мы несколько дней жили в доме Эдмонда, куда Амит перевез мои вещи, когда продал квартиру. В этом доме все осталось так же как и при жизни его хозяина, но атмосфера царила грусти и одиночества. Время для этого особняка – остановилось. Еще не так давно это место поражало меня своим величием, богатством и великолепием. Обслуживающий персонал продолжал ухаживать за домом внутри и снаружи, поддерживая в нем достойный приличный вид.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В гостевой комнате я нашла свои наряды и драгоценности, которые подарил мне Амит. Взяв из шкатулки то самое жемчужное ожерелье с инициалами, подумала, что оно идеально подойдет к платью, которое я купила недавно. Собрав необходимые вещи, мы решили отправиться в гости к дяде Амита, чтобы отпраздновать событие и познакомить его с нашей дочерью. Он был ее дедом, пусть и не родным.
Мистер Джозеф был крайне удивлен тем, что у Амита есть четырехлетняя дочь. В родстве он, конечно, не сомневался, ведь она очень походила на его племянника. Амит редко созванивался с дядей, поэтому тот ничего не знал о его психическом заболевании, лечении и о нашем расставании. Когда Нарин заговорила о своем замечательном первом папе, я заметила, как удивленно вскинул брови дядя, но вопросов не задавал, считая, не тактичным лезть в чужие отношения.
После трагической кончины жены, Мистер Джозеф обрел себя, став уверенней и улыбчивей. Теперь он действительно был похож на настоящего хозяина, гостеприимного и общительного. Смерть жены сняла тяжкий гнет с его плеч, и он задышал полной грудью. Говоря о жене, он выражался очень сдержанно, скупо, но тем не менее тепло и по-доброму. Думаю, он любил ее, хоть она третировала и всячески ущемляла его.
Вечером мы устроили семейный ужин. Я принарядилась, надев новое платье, купленное в Лондоне, сделала высокую прическу и нанесла красивый макияж. Нарин никогда не видела меня такой красивой. В Юджине я все время носила штаны и блузки, никогда не надевала платья и юбки. Мне было все равно на свой внешний вид, поэтому я не делала красивых причесок и макияжа. Я выглядела, как серая мышь, но Тони все равно любил меня всем сердцем. Сейчас, когда Амит вновь появился в моей жизни – я вернулась к старым привычкам и к убеждению, что рядом с ним должна выглядеть идеально. Интересно, смог ли Амит любить меня без всей этой мишуры из макияжа, причесок, красивых шмоток и каблуков? Рядом с ним я всегда была куколкой. Неизменно одевалась в цвета нежных пудровых оттенков, подчеркивающих милый образ ангела с белыми волосами, большими нефритовыми глазами и пухлыми сочными губами. С ним я была идеальной, цельной, полной жизни и огня. Осмотрев критичным взглядом свой образ, я подумала, что жемчужное ожерелье идеально подойдет к этому наряду. Амиту понравится. С улыбкой подумала я.
Накрыв на стол и позвав домочадцев, я стала ждать пока все рассядутся. Нарин весело болтала с дедом и Амитом, рассказывая смешные истории из нашей жизни с Тони. Дедушка слушал, подыгрывая смешным историям, побуждая рассказывать ее еще и еще. Нарин любила быть в центре внимания, поэтому в тот вечер ее трудно было остановить. Амит слушал Нарин, улыбался, иногда смеялся, но я видела, что его веселье показное, на самом деле, при упоминании Тони, Амит внутри кипел.
- Прекрасный ужин, Анетта. Ты чудесно готовишь. – одобрительно молвил дядя, вытирая рот салфеткой. Его глаза опустились на уровень моих ключиц и вдруг застыли, внимательно смотря на ожерелье на моей шее.
- Откуда это у тебя? – вдруг спросил он немного нервно.
- Амит подарил. Вам нравится? – улыбнулась я, касаясь пальцами холодных жемчужин.
- Я могу взглянуть? – краем глаза, я заметила, что Амит побледнел лицом, но не обратила на это внимание, полностью сосредоточенная на дяде.
- Конечно. – расстегнув ожерелье, я протянула его дяде.
- Это оно. – кивнул растеряно мистер Джозеф, сжимая жемчуг в ладони. – Откуда оно у тебя? Это ожерелье было на шее Алисы, когда ее убили… - я замерла от ужаса, понимая, что все это время носила ожерелье покойницы. Как оно вообще оказалось у Амита?
