- Мам, я не делала этого… - в тот вечер к нам в спальню вошла Нарин. – я не разбивала вазу.
- Я знаю, солнышко. Ты никогда бы не сделала этого. Не хочешь рассказать почему тебя задирают девочки? – Нарин слегка покраснела и смущенно опустила голову.
- Они хотят играть с Кайлом, но они ему не нравятся, и он играет со мной.
- Дорогая, ты хорошая девочка, вот к тебе и тянутся люди. – я погладила ее по щеке.
- Нарин, послушай меня, - Амит сел на край кровати. Опустив ноги на пол, он притянул Нарин к себе. – Всегда давай сдачи, даже если боишься. Никогда не показывай им свою слабость и слезы. Они чувствуют твой страх, и он им нравится. Они будут издеваться над тобой до тех пор, пока ты позволяешь им делать это.
- Хорошо. – кивнула она счастливо - А можно мне сегодня с вами спать?
- Нет, солнышко, иди в свою постель. – строго сказала я.
- Анетт, пусть сегодня она останется с нами. – попросил Амит.
- Ну хорошо, Амит. Раз папа разрешил, тогда ложись. – придвигаясь к Амиту, я уступила место Нарин сбоку от себя.
- А можно я лягу посередине? – мы с Амитом переглянулись. Она никогда не хотела спать рядом с Амитом, все же она только привыкала к нему.
- Конечно, милая. – мы обняли Нарин, сплетая свои пальцы друг с другом. Смотря друг другу в глаза, мы нежно улыбались, это был самый добрый момент нашей жизни. И я была счастлива.
- Мм.. Амит, ты теперь мой папа? – вдруг спросила она.
- Да.
- Значит, я могу называть тебя так?
- Конечно, малышка.
- Здорово, папа. – не могу вообразить каким счастьем озарилось лицо Амита в тот первый раз, когда Нарин назвала его папой. Тогда мы прожили целый год и Нарин наконец окончательно привыкла к нему.
Глава 23
В один из дождливых дней, спустя два года, я вышивала в гостиной, ожидая прихода мужа домой. Амит опаздывал на целый час, но я не переживала, так как он заранее предупредил меня, что задержится. Нарин играла на ковре, разыгрывая кукольное представление. С улицы доносились жуткие звуки грозы и завывающего ветра, ломающего ветки и деревья. Нарин то и дело подпрыгивала на месте и ежилась от особенно громких раскатов грома. Когда ей было особенно страшно, она отрывалась от своего занятия и прижималась ко мне. Я любила грозу, поэтому с легкостью могла успокоить дочь, рассказав с восхищением о таком уникальном явлении природы. Мои слова ее успокоили, она улыбнулась, но внезапный грохот входной двери заставил девочку подскочить на месте.
- Не бойся родная, это, наверное, папа вернулся домой. – с улыбкой поднявшись с кресла, я пошла следом за Нарин, которая с радостью кинулась встречать своего отца. Амит вел под руку ребенка, одетого в темную одежду, поверх которой был надет дождевичок. Черные брови мальчика были насуплены и сдвинуты на переносице, его хмурость и плотно сжатые губы говорили о том, что он не был рад находиться здесь. Чумазое темное личико, черные спутанные волосы и темные почти черные глаза. Было видно, что за ребенком мало ухаживали и совсем не заботились. Я попыталась познакомиться с мальчиком, но он не шел на контакт, уперев свой взор в пол. Тогда я оставила попытки подружиться и взглянула на раздраженного Амита.
- Этот мальчик потерялся, и ты ищешь его родителей? – наивно поинтересовалась я.
- Нет. – зло ответил он. – Он мой сын и теперь будет жить с нами. – на время жизнь замедлила свой ход, я едва понимала, что происходящее со мной реальность и мальчик – примерно одного возраста с Нарин – сын Амита.
- Сколько ему лет? – пытаясь говорить ровно, я боялась услышать ответ.
- Он на два года старше Нарин. – внутренне выдохнув, я искренне улыбнулась. Мне не важно его прошлое до меня, у него были женщины, почему ни быть и детям? Я любила Амита и приму каждого ребенка, принадлежащего ему. Но судя по лицу Амита – он совсем не был рад новоиспеченному сыну.
- Где его мать?
- Умерла недавно. Сутенер избил до смерти. – с презрением выплюнул слова Амит.
- Ты знал о нем?
- Нет! Мы виделись с ней лишь раз, после я никогда ее не видел. Анетт, ты примешь его? – в его глазах надежда и отчаяние, он не хотел этого ребенка, но не мог оставить на произвол судьбы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Он твой сын, я люблю тебя – полюблю и его. – я присела на корточки перед мальчиком.
- Как тебя зовут? – мальчик некоторое время тупо смотрел в пол, не поднимая на меня глаз.
- Эван.
- Очень хорошо, Эван. А меня зовут Анетта. Если ты позволишь, я стану твоей мамой…
- У меня уже есть мама! – упрямо, почти со злостью закричал Эван.
- Конечно есть, - кивнула я. – Но я буду тебе второй мамой.
- Мне не нужна вторая мама! Мне никто не нужен!
Нарин, до сих пор остававшаяся в стороне, подошла к нам и стала напротив Эвана.
- Значит, он мой брат? – спросила она важно. Я кивнула. С высокомерием, не свойственной моей дочери, она сказала. – Он такой грязный и совсем не красивый… Разве может он быть мне братом? – брезгливо спросила она. Мальчик стоял, бросая злобные взгляды на Нарин.
- Нельзя так говорить, Нарин! Своими словами ты можешь обидеть его. Эван, пожалуйста, не принимай ее слова всерьез.
- Мам, а почему он смотрит на меня так? Он ужасный! Я не хочу, чтобы он был моим братом! – и она зарыдала, а Амит увел мальчика наверх, показывая ему комнату, в которой он будет жить. Конечно, личной комнаты у ребенка не было, пришлось довольствоваться гостевой, впрочем, Амит вскоре позаботился об этом и сделал из гостевой – спальню для Эвана.
Эван был трудным ребенком, я не могла найти к нему подход. Он совсем не воспринимал меня, на вопросы не отвечал и все время глядел с ненавистью в пол, словно хотел своим взглядом прожечь в нем дыру. Мне пришлось трудно с ним. Я хотела, чтобы Эван почувствовал дружелюбную атмосферу нашей семьи, став ее членом, но он упорно отказывался принимать нас. Он не хотел есть с нами за одним столом, приходилось относить ему еду на подносе в комнату. Ни с кем не разговаривал, даже Амита игнорировал, хотя муж и без того не слишком пытался с ним поговорить. Эван очень раздражал Амита
Я понимала, что мальчик страдал сидя в одиночестве в четырех стенах. Он лишился мамы и попал в семью, которую раньше никогда не знал. Конечно, ему тяжело. Эван любил свою мать, после ее смерти он замкнулся в себе и перестал к себе кого-либо подпускать. Я понимала его состояние как никто, ведь сама замкнулась в себе после смерти родителей.
Поначалу Нарин вела себя так словно Эван ее совсем не интересовал. Она не ходила к нему, не пыталась подружиться. Для нее никакого брата не существовало. Через некоторое время у малышки все-таки появился живой интерес к мальчику. Она стала расспрашивать о нем, интересоваться почему он не спускается вниз, не садится за стол вместе с нами. Задавала вопросы о его прошлом, на которые я, увы, не могла ответить. Я и сама ничего не знала. Амит не хотел ничего рассказывать.
Как-то раз Нарин робко попросила отнести Эвану ужин. Я удивилась, но попросив быть аккуратной, разрешила. Маленькими пальчиками она взяла тяжелый железный поднос. Ее руки дрожали, но дочка не жаловалась, стоически выдерживая все тяготы тяжелой ноши. Пожалев Нарин, я помогла ей донести его до комнаты Эвана, а там передала ей. Девочка вошла в комнату, поставив осторожно поднос на стол.
- Зачем пришла? – грубо спросил мальчик. Я удивилась, ведь это было впервые, когда он сам заговорил с кем-то.
- Хотела увидеть тебя. Ты изменился… - она по-доброму осматривала изменения в Эване: его искупали, переодели, причесали… он выглядел очень мило, как ей казалось.
- Теперь я похож на твоего брата? – в раздражении, обижено ответил он.
- Тогда я не заметила, но сейчас вижу: у нас одного цвета волосы… - она коснулась пальчиками волос Эвана, но он грубо перехватил ее руку.
- Не трогай меня, девчонка. Ты мне не сестра! Я никогда не приму этого!
- Но как же… - растерялась Нарин.
- Я убегу отсюда, вот увидишь!
