– Импульс чего? – спросил я, кладя руку на палку.
И чуть не отдернул ее – дерево оказалось теплым и слегка дрожало. Сеча, вспомнил я. Так моряки называют очень маленькие и частые волны, особую зыбь, иногда возникающую возле берега. На первый взгляд не опасные для корабля, эти волны вызывают у моряков страх больший, чем обычный шторм. Если небольшая яхта или лодка попадает в них, то начинает мелко трястись, корпус скрипит, сеча ломает его, выводит из строя обшивку, расшатывает.
Что-то подобное происходило сейчас с пространством – и в большей степени с предметами. Палку колотило под ударами невидимых волн, она становилась на мгновение то тяжелее, то легче, по шершавой поверхности стремительно бежали блеклые полосы. Дубинка вдруг показалась мне каким-то опасным насекомым. Сейчас из нее высунется ядовитое жало, метнется к запястью и ужалит… Она шевельнулась, и я отбросил ее.
Тяжесть усилилась. Будто великанская ладонь нажала сверху – и давит не переставая. А ведь это еще не сама Мгла, она пока далеко. Воздух застревает в горле, спина горбится сама собой, ноги подгибаются… Хочется упасть на колени, согнуться в три погибели, прижаться лбом к земле. А лучше растянуться на ней, лечь плашмя и зажмуриться.
Тряхнув головой, я снова взялся за палку, навалился грудью на край оврага. Земля мелко дрожала. Я едва видел Катю в кипящей темно-серой мути, что стремительно неслась мимо нас. Рыжая наклонилась, показала вперед. Я перевел взгляд туда – приземистые силуэты возникли на краю леса.
Донесся топот, земля затряслась.
– Осторожно! – прокричал я, вернее, попытался, но из горла вырвался только придушенный хриплый возглас.
Несколько секачей-мутантов вырвались из леса, круша молодые деревья. Горбатые спины, рыла, копыта как наковальни, кривые клыки… Они ринулись к оврагу, смяв ловушки – все, кроме одной, которую не зацепили лишь чудом, – и мгновенно оказались перед нами. Я упал на дно, а сверху метнулась громадная туша, посыпались комья земли, потом целый пласт ее сорвался и рухнул на меня.
Когда через несколько секунд я с трудом приподнял голову, земля содрогалась уже слабее: стая уходила в степь. Мгла стала как черный деготь, окутала меня, гася сознание, великан навалился, ладонь его давила все сильнее. Я застонал, стараясь выпрямиться, встать хотя бы на колени – но голова клонилась все ниже, и вот уже лицо ткнулось в глину… а потом земля разверзлась подо мной, развалилась, исчезла – и я упал в объятия тьмы.
Я падал сквозь черное пространство, мчался с невероятной скоростью. Что-то блеснуло, внизу возник бело-голубой шар, надвинулся, занял все поле зрения. Я камнем рушился на него, скорость все увеличивалась – быстрее, быстрее, свист, шипение в ушах… Синяя поверхность раздалась вширь, на ней проступили очертания морей, горы, долины и реки. Потом взгляду предстала Зона, разрослась… Я падал на ее северную часть, мелькнули и пропали здания ЧАЭС, полосатая труба, бетонная громада Саркофага. Вдруг я понял: далеко на севере кто-то есть – туманная фигура, окутанная мглой. Он поворачивал голову, тяжелый мрачный ВЗГЛЯД скользил по Зоне, как луч черного прожектора, пытаясь найти то, что было очень нужно ему. Косматый прятался внутри необычного полигона, спрятанного за огромными бетонными стенами. Этот открытый Бункер с трех сторон окружали непроходимые поля аномалий и лесные дебри, с четвертой он примыкал к Могильнику, а сверху его скрывало облако рассеянной в атмосфере аномальной энергии. Там, в Бункере, невидимом для радаров и спутников, были леса, холмы, поля и озера, там были свои обитатели, ни на что не похожие существа, но были там и люди, прошедшие через психическую мутацию, занятые непонятными мне делами, и над всем этим секретным миром, притаившимся посреди Зоны, правил он – Хозяин, обладатель черного взгляда.
Горизонт рванулся прочь, и я провалился в Зону: степь, лес, овраг, крошечные фигурки в нем… Я закричал, осознав, что сейчас разобьюсь, степь с лесом исчезли, кривая щель оврага надвинулась, я рухнул в нее – и с воплем сел на дне расселины.
Разинул рот, хрипя, выталкивая языком набившуюся влажную землю. Закашлялся, подавшись вперед, харкнул – изо рта вылетел фонтан мелких комков, и наконец воздух проник в горло. Я втянул его, казалось, не только в легкие, наполнился им целиком, будто воздушный шарик, показалось даже, что сейчас взлечу.
Голова закружилась, поросшие чахлой травой склоны закачались. Я попытался встать. Накатившая от Мглы волна прошла мимо, марево почти рассеялось, но полностью не исчезло – висело в воздухе сероватой дымкой. Впереди слабо шевелилась черная от грязи Катя, сзади ворочался и что-то глухо бубнил Хохолок.
Раздался протяжный, исполненный ужаса стон. Я наконец сумел подняться, окинул взглядом изрытую копытами землю, сломанные прутья ловушек, стену деревьев, повернулся – и застыл не дыша.
Овраг окружали аномалии. Слизистые пузыри, змеиные клубки, жарки, свечи, воронки, холодцы… Десятки аномалий со всех сторон! Они потрескивали, искрились, вспучивались радужными пузырями энергии, жили своей тайной жизнью. Мы очутились в центре непроходимого лабиринта.
К нам протиснулся Алекс, взял Катю за плечи. Она ухватилась за его ремень, выругавшись сквозь зубы, выпрямилась. Оттолкнула от себя. Он не обиделся – шагнул назад, глянул на меня и спросил севшим голосом:
– Ну, как ты, напарничек?
– Так же, как и ты, – ответил я.
Стон повторился – в нем смешались страх, тоска и злоба. Я повернулся к лесу, сощурился, всматриваясь в дрожащий воздух над аномалиями.
Пузырь тумана над кронами приближался к нам.
Прозвучал голос Кирилла:
– Аслан, что с тобой?
Мы с Катей и Алексом обернулись. Вдоль оврага полз синхрон. Смуглое лицо исказилось, рот перекосился, глаза выпучились – вот-вот вывалятся из глазниц и белыми мячиками заскачут по траве.
– Карим! – хрипело это страшное существо, скребя пальцами землю, подтягивая тело к ближнему концу оврага, где, как я понял вдруг, кое-кого не хватало. – Карим! Его нет!! Аслан потерял его!!!
2
– Стой! Туда нельзя! – Кирилл пробежал мимо Анчара с Болотником, толкнув Хохолка, протиснулся дальше и крикнул, увидев, что не успевает: – Остановите его!
– Аслан! – позвал я. – Ты не сможешь там пройти, слышишь?
Нет, он не слышал. Спрыгнув в овраг, Аслан взял лежащий на земле крюк брата и чуть ли не обнюхал его.
– Да остановите же его! – Кирилл попытался ухватить Аслана за штаны, но синхрон вдруг зашипел, будто рассерженная змея, и занес крюк.
– Не трогай его, – сказал я наемнику.
– Ты что, не понимаешь? – Кирилл развернулся ко мне. – Он там сразу погибнет!
– Нет, это ты не понимаешь, – сказала Катя. – Это синхроны, идиот! Он убьет кого угодно, чтобы найти свою половину.
Карим там! – неразборчиво шикнул Аслан. Слова он произносил будто ребенок, едва научившийся говорить. – Там, там, Аслан знает!
Рука с крюком показала в сторону степи.
– Ты же сказал, что потерял его! – крикнул Кирилл. Голова дернулась, грязные волосы взметнулись, влажно хлопнув по спине.
– Нет, Аслан чует. Надо туда, надо найти, вернуть! Синхрон полез из оврага, Кирилл попытался сдернуть его вниз, и тогда я оттолкнул наемника, сделав подсечку, сбил с ног. Аслан побежал, сразу резко свернул, нырнув между слизистым пузырем и электрой. Та мелко затрещала, засверкала, среагировав на движение.
Кирилл вскочил, направил на меня «М-4», позабыв, что тот разряжен, и тогда на плечо его легла тяжелая рука Алекса.
– Успокойся, братан, – сказал он. – Синхрона не урезонить никак, если тот вторую половину потерял. Он сейчас опасный очень. Ты лучше погляди – там, по-моему, твой кореш копыта откинул.
– Нешик?! – Кирилл развернулся, увидев тело, лежащее в грязи на дне оврага, и бросился к нему.
Отвернувшись от них, я спросил громко:
– Почему никто не стрелял, когда из леса выскочили кабаны?
- Так эта… – протянул Хохолок. – Оно ж стрелять не хотело. Я жал-жал крючок – а вот ни фига. И оружие дрожало так, навроде рыбки билось в руках.
Я поискал глазами пластиковый нож и увидел его в руках у Кати.
– Он останется у меня, – сказала рыжая, пряча оружие в кармашек на ремне.
Она присела, осматривая валявшийся в грязи контейнер с выпуклой крышкой. Аслан почти исчез из виду, фигура его дрожала и подергивалась, будто он шел по раскаленной пустыне.
Мгла приближалась – после первого импульса ее излучение ослабло, но все равно было хорошо ощутимо. Кирилл молча сидел над неподвижным Нешиком. Вдруг он вздрогнул, похлопал по груди, раскрыв карман, достал головоломку. Она сломалась, развалилась на две половинки, на землю упали костяшки с иероглифами. Кирилл уставился на нее.
