Одни пустые белые коридоры сменились другими. Время тянулось как прилипшая к ботинку жвачка. Минуты, потом час, второй. Дэмиан извинился и ушел, попросив вернуть ключи от машины их владельцу. Сказал, брату он нужнее.
– Ну и вали, – просипела Сильвия ему вслед. – Больно ты тут нужен, чертова звезда.
Дэмиан не услышал. Или сделал вид.
Сильвия доставала телефон, пыталась сосредоточиться на дурацкой игре про ферму, потом про какую-то империю, пыталась листать инстаграм. В какой момент времени все люди в её подписках стали настолько пластиковыми? Эта весёлая жизнь, нелепые вечеринки, бесчисленные памятники… На их страницах было всё, кроме самого человека. Действие повторялось по кругу, пока Сильвия в сердцах не выбросила телефон. Он отлетел к стене, сверкнул и, развалившись пополам, приземлился прямо под табличкой «Посторонним вход запрещен».
Сильвия только вздохнула. Минус хорошая пачка долларов и связь с родными. Она только понадеялась, что семья додумается позвонить или оставить сообщение Диего. Впрочем, у них самих есть дела. Тристан тоже в больнице, с ним Дэмиан, и тетушка Джули, скорее всего, тоже уже у него. Сильвия могла их понять. Конечно, сына любишь больше, чем племянников. Вот только её это не успокаивало. Эллиот там, за дверью, борется за своё существование, Диего помогает ему. Сильвию убивало её собственное бездействие. Она могла бы сдать для брата кровь, уговорить кого-то отдать ему какой-то орган, но ничего этого не требовалось. Нужно было только ждать.
Всего лишь ждать.
В голове сами собой появились картинки из прошлого. Как в самом раннем детстве Сильвии дали подержать новорожденного братика. Ей тогда было почти два, самое первое воспоминание – совсем малыш Эллиот, спящий на её руках. В один из дождливых вечеров тетушка Джули рассказывала, что сначала свёрток с ним дали Мартину, но едва Эллиот зашевелился, он отдал братишку обратно матери. А Сильвия не боялась. Она лишь посмотрела на маму огромными глазами и спросила «Братик?», а потом сама протянула к нему руки. Уже тогда тетушка Джули сказала отцу, что они подружатся.
Совместные игры, общие игрушки, которые Мартин на правах старшего всегда пытался отобрать, но первое время получал за это по рукам. Потом они подросли, Мартин всё чаще стал помогать отцу на ферме вместо того, чтобы смотреть за младшими. И тогда они сблизились еще сильнее, в те года они будто стали одним целым. Понимали друг друга без слов, рисовали одно и то же, смотрели одни и те же мультики. И всегда Сильвия брала на себя руководство, а Эллиот работал руками. Собирал листья с ближайших деревьев. Правда, был момент, когда этим пришлось заняться Сильвии. Одна из самых ярких историй всего детства. Сильвия улыбнулась, едва вспомнила о ней.
До переезда в город оставалось два года. Сильвии было семь, Эллиоту – пять. Мартин тогда уже учился в средней школе, но уважения от младших ему это не добавляло. Только страх, и то не всегда.
– Нам нужны деньги, Эллиот, – Серьезно сказала Сильвия, не отрывая взгляда от брата.
Они оба сидели в подобии беседки, которую соорудили сами. Ограда из старого забора, крыша – пляжный зонтик без основания – стояла на лопатах и вилах, державшихся на месте на веревках и честном слове. Эллиот вынес из дома свой детский столик, где сейчас лежала всякая понатасканная со всего дома мелочь, и пару стульев. Рядом с собой Сильвия разложила уже завядшие листья. Она знала – расплатиться если и удастся, то только один раз. Пора менять.
– Мартин опять меня прогонит, – хмуро отозвался Эллиот. – Мы и так собрали всю зелень, до которой я смог добраться.
Сильвия вздохнула.
– Охраняй товар. Я сейчас.
Кожи сразу же коснулись солнечные лучи, напрочь согнав остатки прохлады. Сильвии опять было жарко, но это её особо не волновало. Она задавалась вопросом, почему Мартин такой противный. Каждый раз она спрашивала себя об одном и том же, и ни разу не находила точного ответа. Единственное оправдание – любой истории нужен гадкий герой. Такой же, как и Мартин, трус и предатель. А это значило, что рано или поздно Сильвия и Эллиот его победят. Мультики не стали бы врать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шаг за шагом, переступая через редкие опавшие листья – предвестники скорой осени – Сильвия пробиралась к волчелистнику. Вот она, самая желанная валюта, самая дорогая из всех. Единственное дерево на всю округу. Точнее, на всю ферму. Пару таких же деревьев Сильвия видела, когда собирала на болотах ягоды, но мама строго-настрого запретила младшим ходить туда, особенно Эллиоту. Но ведь он был не таким уж и маленьким, ему пять, он уже отлично бегал и болтал без умолку. Может быть, с Мартином, родители их и отпустили бы, но он трус. Сильвия раздраженно выдохнула. Ему уже тринадцать! Чего можно бояться на болотах в таком возрасте? Папа отстрелял почти всех аллигаторов, когда сама Сильвия была совсем малышкой, а Эллиота еще не было вообще.
– Мелкая? Ты что тут забыла?
Сильвия обернулась. Прямо за её спиной стоял Мартин. План провалился.
– Иду, – ответила она просто.
– Куда ты идешь? – Мартин приподнял одну бровь. У Сильвии никогда так не получалось. И у Эллиота. Такую способность от отца получил только старший и постоянно этим выпендривался.
– По своим делам.
– Опять будешь рвать листья с деревьев? Ты знаешь, сколько денег папа отвалил за них?
Сильвия смутилась.
– Вечно ты всё только портишь, – сказал он с отвращением. – И ты, и мелкий.
Мартин развернулся и ушел, а Сильвия осталась стоять на месте с дрожащими губами.
– Да чтоб у тебя все твои чертовы яблоки тебе на голову попадали! – крикнула она ему вслед, но брат даже не обернулся.
Сильвия прибежала обратно под зонтик уже рыдая во весь голос. Эллиот без вопросов обнял её, гладил по спине так же, как это делала мама.
– Он – дурак, – серьезно сказал Эллиот, глядя сестре в глаза. – А из-за дураков плакать не нужно.
Сильвия вытерла слезы тыльной стороной ладони и кивнула.
– Но нам всё еще нужны деньги, – Эллиот сел за стол и провел пальцем по остаткам драгоценных листьев. – Может, заменим из на пуговки?
– Нет, – Сильвия нахмурилась. – Мы будем мстить, братишка.
– А может всё-таки пуговки? – В голосе Эллиота не было и тени надежды. Сильвия хотела листья, и теперь её ничто не могло остановить.
– Я за бумагой и карандашами.
Эллиот побежал следом. Оставаться во дворе, когда там хозяйничал Мартин – дело страшное. А дома мама, которая хоть и не всегда была на стороне команды младших, но не ругала их так сильно. Когда Сильвия взяла большой листок, на которых мама изредка что-то чертила, Эллиот схватил свои любимые карандаши.
Уже в беседке они разложили лист. Он занимал почти весь стол, и товар пришлось уложить в кучу на газоне. Рисовать стал Эллиот. Сильвия не возражала: единственное, что она могла делать карандашом – писать, да и то какие-то непонятные каракули. А братик изобразил дом и окрестности почти так же, как оно было на самом деле. Карта вышла как настоящая. Сильвия отметила места, куда им нужно было попасть и где сейчас работал Мартин.
– Слишком близко, – сделала она вывод. Действие полностью стерло слёзы с её глаз.
– Давай я сам у мамы пуговицы попрошу? – настаивал Эллиот.
– Я хочу листья, – ответила Сильвия тоном, не принимавшим возражений. – Так, как есть, нам их не получить. Значит, надо каким-то образом переманить Мартина домой.
– Почему именно домой?
– Там его можно запереть, – пояснила Сильвия. – А если оставить его на улице, он нас поймает и отлупит.
Эллиот согласно кивнул.
– В ванной на первом этаже всегда есть ключ, потому что папа сломал ручку. Дверь по-другому не закрывается, – припомнил он. Сильвия улыбнулась.
– Вот оно! – обрадовалась Сильвия. – Ты молодчина, Лили!
– Эллиот, – поправил её братишка беззлобно. Синим карандашом он обвел стены выбранной комнаты. Человечка он подписал «А», а ванную – «Б». – Нам надо, чтобы Мартин добрался из пункта «А» в пункт «Б». – Он взглянул на сестру, она – на него. – Есть идеи?
