Потом все деревянные головы нырнули вниз, раздался топот – и все стихло.
– Другими словами, надо сделать что-то такое, чтобы они пустили нас сами. – Генри обвел всех взглядом: братья жались друг к другу, у Джетта глаза были размером с тарелку, и только Агата спокойно кивнула. – Чем бы их задобрить?
«Старинные предметы», – написала Агата, и Генри кивнул.
– Хью, у тебя из корзины торчит ящик с тайлисами Худого Пальтишки. Думаю, они достаточно старые.
– А ты откуда знаешь, что в ящике? – подозрительно нахмурился Хью. Джетт сделал вид, что внимательно разглядывает стену. – И не подумаем ничего отдавать, это наше имущество!
– Джетт, Тис подарил тебе тайлис ночного стража. Давай его сюда.
– Какой тайлис? – притворно удивился Джетт. – Не знаю, о чем ты.
– Он у тебя в левом кармане.
Джетт покопался в кармане, потом вывернул его – там было пусто.
– Если не отдадите хоть что-то сами, я отниму, – сдержанно сказал Генри.
– Это незаконно! Избранные так не поступают!
– Вот именно! – закивал Джетт, впервые на памяти Генри хоть в чем-то соглашаясь с Хью.
Генри вздохнул:
– Ладно. Вдруг на предметы они и не клюнут, у них и так всякого добра полно. Что еще может им понравиться?
– Ну… чай, – неуверенно протянул Джетт. – В сказках они всегда держали чайные. Путники там отдыхали и рассказывали скриплерам всякие истории.
Генри задумался. Он надеялся, что все остальные – тоже, но они смотрели на него так, будто думать здесь должен только он.
– Королева льда говорила, что с тех пор, как люди потеряли Сердце, они разучились создавать музыку, – наконец сказал он. – Может, они и истории разучились сочинять?
– Ну да, само собой, – пожал плечами Джетт. – Все сказки еще до потери Сердца придуманы. Говорят, предков этому даже в детстве учили – выдумывать то, чего не бывает, а потом про это говорить красивыми словами и на разные голоса. У нас так не выйдет.
– А я иногда представляю в своей голове сказки, – робко вставил Сван. – Только в стихах. И будто их люди показывают, но при этом наряжены, как волшебные герои.
Генри сделал вдох:
– Джетт, помнишь, когда ты считал, что на площади все было розыгрышем, а Освальд и Тис не настоящие, а просто, ну, как сказать…
– Изображают сказочных героев, – договорил Джетт, и лицо у него просветлело. – Слушайте, вы оба просто гении. Знаешь, толстяк, у меня эта мысль тоже который год в голове вертится: что, если собрать людей, которые будут рассказывать истории в лицах?
– Ну и дурацкая идея, – поморщился Хью. – В жизни о таком не слышал.
– Вот поэтому и может сработать! Хорошее представление – вот что взбудоражит кого угодно, будь он хоть пнем с глазами! Только нужна история.
– Про Сердце волшебства! – выпалил Сван.
– Ты совсем свихнулся? – хмыкнул Хью. – Там не было ни женщин, ни хромых, ни толстяков. И вообще, эту историю они и так знают.
– А мы ее слегка поменяем. Так, Генри, ты будешь Сивардом.
– Вот уж дудки, Сивардом буду я! – заявил Хью. – Ты, чудище, будешь разрушителем, а я буду тебя побеждать.
– Ладно, – пожал плечами Генри. Ему было все равно, только бы поскорее попасть за стену.
– Так, кто нам еще нужен… – Джетт побарабанил пальцами по губам. – Ты, толстяк, будешь Освальдом.
– С чего это я? – обиделся Сван.
– Потому что я буду рассказчиком, с этим никто из вас не справится. А девчонка вообще не участвует: в той сказке женщин не было, это героическая легенда о подвигах, а не какая-то дурацкая любовная песенка.
Агата возмущенно нахмурилась и сложила руки на груди. Вид у нее был такой же сердитый, как раньше, но Генри чувствовал – она пытается скрыть любопытство.
– А что говорить-то надо? – пробурчал Хью.
– Все, что хотите. Просто представьте, что вы и есть эти герои, ясно? Будем… ну, сочинять на ходу. Придется научиться, если не хотим застрять тут до ночи.
– Можно я за Освальда буду в стихах говорить? – с надеждой спросил Сван.
– Ну нет, – покачал головой Джетт. – Представление в стихах – это уж ни в какие ворота не лезет!
– Ладно, – вздохнул Сван. – А можно мне хотя бы ведро на голову надеть?
– Только не говори, что среди вашего скарба есть еще и ведро.
– Конечно, есть, – сказал Сван, покопался в самом большом мешке, достал ведро и нацепил себе на голову.
– Господа скриплеры! Только сегодня и только для вас – увлекательное зрелище, новейшая и непредсказуемая история! – торжественно начал Джетт и прислушался. За стеной было тихо, и он заговорил громче: – Итак, жил да был великий и ужасный разрушитель, наводивший страх и трепет на всех вокруг! Он жил в лесу, не зная человеческого языка, – ведь вокруг бродили только дикие звери. Обычно он с утра до вечера охотился. Покажи, как ты охотился, – шепнул он Генри.
– Но тут нет зверей.
– А ты представь, что есть.
Генри моргнул. Он понятия не имел, чего от него хотят и как можно охотиться на то, чего нет.
Джетт прокашлялся:
– Но чаще всего он просто сидел и подражал голосам животных!
Это было проще, и Генри, чувствуя себя ужасно глупо, заухал, как сова.
– Да-да, отлично. Так он и жил у себя в лесу, предаваясь этому незамысловатому развлечению, пока однажды…
– А в своем замке жил храбрый Сивард! – Хью выпятил грудь. – Он был умен, красив, ростом выше всех, а уж какой храбрый – вообще не описать! И он пошел в поход, чтобы спрятать Сердце.
– Слушай, ты как-то не с начала начинаешь, – повернулся к нему Джетт. – А где Освальд?
– Я Освальд! – радостно поднял руку Сван и пошел в сторону Хью, но ударился ведром о первое же дерево и сел. – Я Освальд, я вас зарублю мечом, но не отдам я Сердце нипочем.
– Сван…
– Ой, простите. Больше не буду. – Сван встал, держась за ветки, и ведро у него на голове закачалось. – В общем, Сивард, ты лучше беги, пока я тебя не убил. А кстати, где у нас Сердце волшебства?
– Мы его еще не нашли, – сказал Генри, решив, что сову больше можно не изображать.
– А вот, мне яблоко дали, – сказал Сван, доставая его из кармана. – Пойдет?
Он поднял руку с яблоком и завыл. Голос, отражаясь от железных стенок ведра, звучал так похоже на голос Освальда, что Генри вздрогнул.
– Я никому не отдам Сердце! Оно мое! Буду загадывать желания, пока оно не ослабеет и не погаснет!
Тут Хью подошел и пнул его в коленку. Сван завопил и схватился за ногу, выронив яблоко.
– Не уверен, что все было именно так, – сказал Генри.
– Теперь оно мое! – гаркнул Хью. – И я его спрячу. Вон под тем деревом.
