не унималась я, ещё больше взбешенная его спокойствием. — Вас никто не просил лезть в нашу жизнь! Вы, светлый, что же вы ничего не делаете для моей матери? Она мучается по вашей вине, а вы этим только пользуетесь!
— Здесь ты не права. Я говорил тебе, что Варвара сама дала обещание. Мы не заставляли её и не просили. И мы делаем всё возможное. Варвара наказана заслуженно, тут ни для кого нет исключений. Ты можешь злиться — это твоё право. Ты можешь обратиться к Тьме, если Свет кажется тебе жестоким и несправедливым. Но тогда страдания и усилия твоей матери окажутся напрасными. Несмотря на все трудности, она не отрекается и не предаёт Свет. Она умеет жертвовать и сейчас жертвует собой ради тебя. Но ты не ценишь этого и пытаешься разрушить то, что она столько лет выстраивала с огромным трудом, поскольку не понимаешь всего…
— Так объясните мне! — крикнула я. — Я хочу понять! Почему нужно дожидаться, когда моя жизнь разлетится на куски? Ваши загадки мне уже осточертели!
— Не кликай! — гаркнул Елизар, наконец, разозлившись.
И от его голоса по округе словно прокатилось небольшое землетрясение. Асфальт дрогнул, железные столы затряслись, фонарь закачался, у припаркованной возле обочины машины сработала сигнализация, а посетители кафе принялись испуганно озираться по сторонам в попытке понять, что же произошло. Я отпрянула назад, выбитая из комфортной ниши нападающего. Часть меня сжалась от страха, ведь старик не являлся обычным человеком, и я ещё не знала, на что он был способен в гневе. Однако другая часть ликовала. По крайней мере, злость казалась мне более приемлемой эмоцией, чем их абсолютное отсутствие, которое давало унизительное превосходство над нервным собеседником.
— Они реальнее, чем кажется! — продолжил Елизар чуть тише, возвращаясь в состояние безмятежности. — Я предупреждал тебя и не раз. Если ты даже этого не можешь понять, то как поймёшь всё остальное?!
— Уж постараюсь! — огрызнулась я.
— Хорошо, — Елизар вздохнул и прикрыл глаза.
А когда, спустя мгновение, снова их открыл, то стал прежним, и уже ничего не выдавало затронувшую его бурю. Будто этот человек никогда не кричал и не злился. Будто данные эмоции являлись искусственными, как и весь его облик.
— Негативные чувства — это плата за Свет, чтобы сохранился Выбор, — произнёс он.
— Но ведь «Свет» уже отметил меня, — возразила я, не успев переварить сказанную им чушь. — Как я могу пойти к «Тьме»?..
— Можешь. До сих пор Свет хранил тебя, но скоро это закончится, и ты получишь право сама решать, кто тебе ближе. Выбор не предопределён. Отметина — лишь призыв Гавриила, а не неизбежность. Ты сможешь уйти даже после того, как сделаешь Выбор. И даже там…
Елизар замолк. Я тоже молчала, терпеливо дожидаясь продолжения разговора и чувствуя, что сейчас он всё-таки состоится.
— Хорошо, — повторил Елизар в ответ на мои мысли. — Но для этого нам нужна более спокойная обстановка…
Глава 11. Елиазар
На физическом уровне я снова не ощутила никаких изменений.
Свет погас, а вернее просто исчез, и меня окружила абсолютная темнота. Исчезла улица, придорожный киоск и парень, слишком долго жующий свой бутерброд. Шум то и дело проезжавших мимо машин тоже исчез, оставив после себя звенящий след — это звенела тишина, так неожиданно обрушившаяся на барабанные перепонки. Мне показалось, что в одно мгновение я оглохла и ослепла, потеряв всякие ориентиры. Осталось только чувство равновесия в теле, хотя я думала, что сейчас провалюсь в эту тёмную бездну.
Под руками, ещё мгновение назад упиравшимися в грязную крышку стола, вдруг оказалась пустота, в которую они погрузились, словно в вату. Я потеряла опору, но не полетела вперёд. Центр тяжести переместился в ноги, которые оказались скрещенными, и я поняла, что сидела на полу в позе лотоса. Подо мной находился какой-то махровый или шерстяной коврик, но от пола всё равно веяло холодом. Я разняла руки, мёртвым узлом сцепленные на коленях, и провела ладонью по его поверхности. Он оказался не очень приятным: крупной вязки, с то и дело попадавшимися колючими вкраплениями какой-то травы, а заканчивался растрёпанным, неровным краем сантиметрах в десяти от меня. Потом шла обычная земля, плотно утрамбованная и очень холодная. Дальше я не могла дотянуться и уже хотела ползти на четвереньках, чтобы на ощупь исследовать пространство, в котором очутилась, как вдруг увидела впереди жёлтое свечение.
Сначала оно было совсем слабым, словно кто-то держал дрожавшую на ветру свечу. Я пригляделась, но огонёк не давал достаточно света, чтобы разглядеть хоть что-нибудь вокруг. А ещё он пульсировал — то становился чуть ярче, то почти исчезал. И я поняла, что это действительно был огонь, только очень крошечный и очень тусклый. Но на моих глазах он начал набирать силу и разгораться всё ярче и ярче, пока не превратился в настоящее пламя. И вот передо мной уже горел небольшой костёр. Его весёлые языки плясали и резвились, источая приятное тепло и согревая озябшую кожу. Они выхватывали из тьмы очертания какого-то помещения, совсем крошечного, но более уютного, чем продуваемый всеми ветрами потрёпанный тент уличного кафе. Тьма расступилась, отодвинутая в сторону, словно занавес в театре. И я, как сумасшедший зритель, начала крутить головой по сторонам, чтобы разглядеть все подробности интерьера. Им оказалась комната или дом с голыми стенами, обмазанными глиной или грубой штукатуркой. Приглядевшись внимательнее, я смогла различить вмятины и трещины, покрывавшие их, и даже границы почти квадратных блоков.
Слева от меня находился дверной проём, занавешенный выцветшим красно-синим куском материи с растительным орнаментом. Саму дверь я, конечно, не видела, но там было единственное отверстие, или достаточно большое место под отверстие, чтобы можно было покинуть каменный короб. На противоположной стене виднелось окно с плотно закрытыми деревянными ставнями. Сквозь щели не проникал свет, а значит, их или не было вовсе, или на улице сейчас стояла глубокая ночь.
Инстинктивно я вздёрнула подбородок, описав головой полный круг.
Сверху нависал низкий потолок, разделённый тяжёлыми, тёмными балками. Что было между ними — я не могла определить, поскольку то пространство тонуло во мраке.
Разочарованная, я опустила голову и увидела Елизара, который, как всегда, появился внезапно и совершенно бесшумно. Он сидел по другую сторону костровища, на месте, которое пустовало секунду назад. Но не это меня удивило, ведь к его выходкам я почти привыкла. Гораздо больше меня поразил облик старика, изменившийся до неузнаваемости.
Елизар преобразился.
Его борода и волосы стали длиннее, гуще и засияли лощёной белизной. И без того гладкая и молодая
