– Да уж… Но я тоже постараюсь помочь всем, чем смогу! Один старик, который был моложе на два года, с явным сомнением уставился на другого. Но потом оживился и побежал к дальним шкафам и полкам лаборатории:
– Почему бы и нет! Идите сюда, я объясню, что делать. С вашей пунктуальностью и щепетильностью в измерениях – эта работа, коллега, как раз для вас.
Быстро объяснив астроному предстоящие манипуляции и дозировку ингредиентов, Бензик поспешил в храм, где уже собрались лучшие защитники города, умеющие передвигаться верхом не только на лошадях, но и на верблюдах и умеющие использовать на ходу оружие. Возглавлял отряд капрал, который в последнее время сумел не только подружиться с великолепным, купленным у южан специально для него конем, но и выучить некоторые чудеса боевой джигитовки. Его подчиненные тоже были воинами из числа самых лучших, проверенных в стычках и сражениях. В последнее время отряд стал самостоятельной боевой единицей и использовался как самое мобильное и эффективное средство против приближающихся к Харди банд.
Как правило, кавалеристы выступали навстречу движущимся мародерам заблаговременно и устраивали тщательную засаду в заранее намеченной точке. Часто нападали на лагерь противника глухой ночью, а потом, в дневное время, пользуясь своей высокой скоростью, просто уничтожали разбегающиеся остатки банды. Затем возвращались на свою базу, отсыпались – и вновь приступали к усиленным тренировкам и обучению владению оружием. В этом отношении капрал показывал личный пример да и подчиненным спуску не давал. Именно поэтому этот элитарный отряд никогда не мобилизовали для общественных работ на благо города. Даже в авральных случаях, когда следовало передвинуть слишком уж огромные каменные блоки, никто из рабочих не роптал и не кивал в сторону своих лучших защитников. Понимали, что иначе самим придется брать в руки оружие и проливать собственную кровь.
А уж боевых верблюдов и коней во всем городе просто обожествляли. Животных после катастрофы вообще спаслось мало, и теперь на них посматривали с таким умилением и ностальгией, что порой кавалеристам было в дневное время трудно проехать по самым населенным улицам города. Любой горожанин пытался выскочить на проезжую часть и погладить, а то и угостить сильное, выносливое животное. В данный момент у города имелось в конюшнях четыре верблюдицы и три лошади, от которых ожидалось первое потомство, но любой горожанин прекрасно понимал несбыточность мечты в скором времени обзавестись хоть каким-то гужевым транспортом для караванов и перевозки сельхозпродуктов. Все перетаскивалось вручную или перевозилось на появившихся совсем недавно громоздких арбах. Только два дня назад с юга доставили двух буйволов, полученных по натуральному обмену, но для них пока только создавалась надлежащая упряжь.
Так что в предстоящем походе город рисковал самым дорогим своим достоянием: лучшими людьми и почти единственными животными.
Конечно, лидеры города прекрасно сознавали опасность предстоящего рейда и отдавали себе отчет в том, что отряд может и не вернуться. Но выиграть хотя бы один день, даже такой ценой, было сейчас просто необходимо.
Главнокомандующий города уже успел обрисовать людям нависшую над Харди угрозу с востока. Он как раз заканчивал последний инструктаж, раздавая наскоро собранные карты того района, где следовало отравить колодцы, когда Бензик при помощи Массума стал вскрывать доставленные из хранилища ящики. Вскоре его окружили плотным строем кавалеристы, во главе со своими командирами.
– Ну что, ребята. – Врач хотел по-отечески подбодрить элитных воинов напускной улыбкой и постарался, чтобы у него при этом не тряслись руки. – Готовы смотреть и слушать? Вот и отлично, теперь – полное внимание. Работа неприятная, но простая. Итак, берете вот эту большую баночку с темной жидкостью и откручиваете крышку. Видите, здесь открылось внутреннее углубление? Теперь достаете из футляра малую колбу и вставляете внутрь углубления. Затем надеваете крышку и с силой закручиваете до конца. Должен послышаться хруст, вот такой…
И действительно, из внутренностей баночки раздался неприятный скрежет проламываемого стекла. Врач поднял баночку на уровень глаз, чтобы все лучше видели:
– После этого не надо ни взбалтывать, ни переворачивать данный предмет. В нем уже хватит смертельного яда для большой группы неосторожных людей. Просто бросаете баночку в колодец.
Пока он осторожно ставил опасную смесь в отдельный ящик, посыпались вопросы:
– Руки надо после этого мыть?
– Нет, даже если жидкость попадет на тело из треснувших отдельных сосудов. Яд опасен только после смешивания.
– И сколько часов опасен такой колодец?
– Очень долго.
Яд терял все свои свойства через пятьдесят-шестьдесят часов, но знать это диверсантам не следовало. Угрозу пленения никто не отменял, и на таком незнании совсем недавно настоял все тот же главнокомандующий.
– Но ведь банка остается герметичной. Как же яд попадает в воду?
– Вот здесь, – Бензик взял новую баночку, открутил крышку и показал всем с наружной, а затем с внутренней стороны, – внутри белая пробка, она между уішотнительньгх резинок и воздух не пропускает. Но состоит она из соляной пластины: как только жидкость на нее попадет, она за полчаса и растворится. Именно поэтому подчеркиваю важную деталь: ни в коем случае не держите эти баночки во влажном воздухе, тем более – под дождем. В крайнем случае, если пластина истончилась и вы сомневаетесь в ее герметичности, постарайтесь закручивать крышку на чем-то очень прочном и остойчивом. Например, на каменном бортике колодца, а после хруста раздавленного стекла сразу бросайте в воду.
– Все яды одинаковые?
– Здесь три вида. Но вся разница заключается в маленьких пробирках. В данный момент даже я не знаю, какие из них и как действуют на человека, мне известно только, что все они смертельны.
– То есть если в колодец, например, вылить еще и пробирку другого цвета, концентрация яда увеличится?
– Несомненно. В том числе и продолжительность действия. Но советую все-таки поступать, руководствуясь моими инструкциями.
– А если не будет времени? Может, мы только и успеем бросить их внутрь, разбив о кладку?
– Брызги могут повредить вам, смеси не получат должного проникновения друг в друга, и осколки стекла сразу привлекут внимание противника, – педантично перечислил Бензик. – Ну что, если нет больше вопросов… тогда разбирайте ваше новое оружие.
Помня о правиле разделения смесей во время транспортировки, воины наполняли свои переметные сумы соответственно. Большие баночки – на одну сторону, а маленькие колбы в футлярах – на другую. Причем, с одобрения врача, они набирали маленьких колбочек гораздо больше. В их лицах отчетливо просматривалось стремление любой ценой остановить врага вдали от города, и можно было не сомневаться, что в каждый колодец обязательно полетит дополнительная порция яда. Агитировать таких патриотов сражаться за собственную свободу смысла не было: встанет необходимость – они сами начнут бросаться в колодцы. Недаром капрал выбрал в свой отряд не только самых умелых, задиристых и воинственных, но и наиболее ответственных, готовых к жертвенности во имя общего дела.
Двадцать пять всадников на конях и верблюдах умчались в туманную ночь. Горожане в подавляющем большинстве спали после тяжких трудов и не могли проводить защитников. Разве что Даниэль Баругви, напутствуя лично командира отряда на Предзакатной площади, твердо пообещал:
– С помощью озера Откровения мы сможем наблюдать за каждым вашим шагом, и, надеюсь, вы ощутите нашу мысленную поддержку. – Затем голос его дрогнул: – Но вот помочь вам ничем не сможем, только, если что, потом отомстить. Так что будьте осторожны и постарайтесь вернуться в полном составе.
Капрал только отсалютовал своему генералу и бросился догонять растворившихся в ночи подчиненных. Действительно, связь с отрядом в этот момент прерывалась. Они еще могли отправить в город важное известие голубиной почтой, а вот передать весточку им не было ни малейшей возможности. Разве что столбами черного дыма в пределах видимости города или – по цепочке – на дальних постах. Такие дымы обозначали в случае опасности только одно: «Возвращайтесь немедленно! Впереди вас ждет засада!» И один раз такой метод был удачно использован. Но этот сигнал можно было подать только на расстояние одного дня пути от Харди, ни в коем случае не больше. Так что капралу и его людям оставалось надеяться только на себя и свои воинские умения.
Ранним утром Бензик Яруги получил все необходимое и на двое суток закрылся в своей лаборатории. Ему со всем усердием помогал Юран Гердако. Главнокомандующий города, после нескольких часов предутреннего сна, тоже окунулся с головой в общественную деятельность. А в глубоких шахтах в теплую воду с головой окунулись два человека: Массум и Розалия. Рядом с ваннами, на соломенном тюфяке спал Донтер, делая сразу два дела: набираясь сил после изматывающего ночного спурта и подстраховывая разведчиков. Он бы и сам утонул без колебаний, да только расставание тела с сознанием не отменяло необходимости в сне. Как посвященные в наивысшую тайну Харди уже не раз замечали, в путешествии разума наблюдатель чувствовал себя совершенно одинаково в любое время дня или ночи, независимо от предыдущего своего состояния: будь то избыток сил или усталость. А вот по возвращении назад в тело он ощущал его несколько иначе: порой за это время на коже успевали хорошо зажить мелкие царапины. За несколько часов проходила боль от мелких ушибов. За полдня Массум как-то вылечился от сильнейшего насморка, и за это же время на губах Даниэля Баругви не осталось и следа от двух неприятных воспалений – «простуд». Капитан после длительных отлучек меньше чувствовал боли под правой лопаткой и в пояснице, следствия болезни печени, тогда как врач и его коллега по академическому званию Юран утверждали, что чувствуют себя моложе и резвее. С учетом всего этого Бензик собирался не только выработать новые графики лечебных процедур, но и окончательно вылечить больную печень Донтера. По вполне понятным причинам времени на полноценные исследования категорически не хватало, и они каждый месяц откладывались на потом.
