— С тобой, — невозмутимо ответила я. — Собирать материал для следующей книжки.
— Я тебе все расскажу, — предложил он, правда, не слишком уверенным тоном.
По-видимому, заметил то особое выражение, которое появляется в моих глазах, если я чего-то захотела. По опыту Андрей знал, что спорить в таких случаях — себе дороже. Что в данном случае я выступаю в качестве того самого зануды, которому легче дать, чем объяснить, почему нельзя.
— И кем я тебя там представлю? — уже совсем обреченно спросил он.
— Репортером, — буркнула я. — Скажешь, что я собираю материал для криминальной хроники какой-нибудь газеты. Слушай, неужели я должна учить тебя, как лучше всего соврать?
— Не должна, — согласился Андрей. — И не надо. Только с Павлом объясняйся самостоятельно.
Но объясняться с Павлом не пришлось, ему было просто не до меня. Когда обыскали машину Александра Николаевича, то обнаружили в багажнике, в довольно хитроумном тайнике, Милочкину рукопись. Целую и невредимую, и даже не слишком запачканную. Конечно, Павел тут же сообщил об этом своей невесте и, по-видимому, выслушал в ответ такие слова такой благодарности, что выражение лица у него никак не хотело соответствовать серьезности и даже скорбности момента.
Второе сообщение, которое тоже уже успел сделать Павел, было куда менее приятным. И теперь мы должны были заехать за Еленой, чтобы вместе ехать в Калугу — опознать найденное там тело молодой женщины. Собственно, никто не сомневался в том, что это — Марианна, слишком уж характерная внешность была у девушки.
Елена ждала нас у подъезда и я поразилась, как постарела она за эту ночь. Павел тоже помрачнел, вышел из машины и подошел к своей бывшей жене, махнув мне, чтобы я тоже подключалась.
— Алена, — услышала я тихий голос Павла, — это тяжело, но необходимо. Мне кажется, Максима дожидаться не надо. Он может не выдержать. А ты — женщина сильная.
— Я справлюсь, Павлуша, — так же тихо ответила Елена. — К счастью, Максим задерживается, какие-то там накладки с получением машины или с таможней, я не разобрала. Он вчера звонил поздно вечером.
— Ты ему…
Елена покачала головой.
— Нет, я ему ничего не рассказала о Сане… Они и так не слишком ладили, к сожалению. Максим ему не простит, что он меня обманывал.
— Ну, что ж, поехали. Дорога неблизкая, да всякие там формальности. Поедешь со мной? Или тебе спокойнее будет с Наташей?
— Мне все равно, — безучастно сказала Елена.
— Тогда со мной, — решительно сказал Павел. — Заодно расскажешь мне о Максиме. Надеюсь, мы с ним скоро встретимся.
… … …
В здание морга меня Андрей с Павлом не пустили. Сказали, что мне там делать совершенно нечего, что и Елена-то там пробудет от силы несколько минут, а потом выйдет ко мне, а всеми формальностями они займутся сами. Так и произошло: пять минут спустя Елена появилась на крыльце и тихонько пошла к машине, где я сидела и курила от нечего делать.
— И мне дай, — попросила она. — Жаль, выпить нечего. Никогда не было желания напиться, а сегодня… Знаешь, она не убита, она погибла, ударившись виском обо что-то в машине. Так эксперт считает. Но ведь значит её из машины выбросили, оттащили подальше от дороге, засыпали листьями и уехали… Чудо, что её вообще обнаружили, в этих местах почти никого не бывает. Ведь не убили же! Почему не привезли хотя бы сюда? Бросили, как собаку, которую переехали…
— Она очень… пострадала? — осторожно спросила я.
Елена покачала головой.
— Нет. Говорят, смерть наступила мгновенно и ранка совсем небольшая. Но… Знаешь, Наташа, она, оказывается была наркоманкой. Причем эксперт впервые столкнулся с таким наркотиком, даже не знает, что это такое. Он, кстати, не исключает, что смерть наступила от передозировки, а ударилась она уже потом, в бессознательном состоянии. Крови почти нет.
— Надеюсь, ты не будешь рассказывать это Максиму? — спросила я.
Елена передернулась, как от удара:
— Конечно, нет! Достаточно того, что она каким-то образом была связана с Са… с Александром Николаевичем.
— С чего ты взяла?
— На ней серьги… Из маминых… Понимаешь, он дарил своим женщинам украденные у моей мамы вещи. Причем украденные тогда, когда мамы уже не было в живых, и он об этом знал. Я кое-что замечала, но считала, что просто дурью маюсь: ревную мужа к жене собственного сына.
— Когда хоронить будете?
— Павел сейчас договаривается, чтобы завтра тело привезли в Москву, прямо в крематорий. А там он все устроит. Он тоже не хочет, чтобы Максим страдал. Господи, что бы я без Павлуши делала! Бог мне его послал в это время. И я так рада, что он нашел себе достойную женщину. Сейчас ведь это редкость…
— Ну уж! — фыркнула я. — Даже мы с тобой можем назвать целых четверых. Ну, ладно, троих, Милочку ты уже посчитала.
— Это кого же? — недоуменно посмотрела на меня Елена.
— Догадайся с трех раз. Не можешь? Господи, да Галка, ты и я.
— Наташа, ты когда-нибудь бываешь серьезной? — слабо улыбнулась Елена. — По-моему, я такого не видела.
— И не дай тебе бог, — совершенно искренне ответила я. — Это зрелище не для слабонервных, его только Павел может выдержать, поэтому я при нем себе и позволяю быть… не слишком веселой. А вот и наши мужчины. Ну что, мальчики?
— Поехали в Москву, — буркнул Павел. — Не нравится мне это дело категорически. Что-то не сходится, а я терпеть не могу, когда концы зависают… Извини, Алена, профессия…
— Да что ты, Павлуша, — начала было Елена, но тут запищал мобильный телефон Павла.
— Нам письмо, — тут же прокомментировала я это событие.
Андрей посмотрел на меня, как на неполноценного ребенка: со снисходительной жалостью. Мол, не обессудьте, люди добрые, дите у нас неплохое, только на головку слабое, так уж вышло. Я пожала плечами и оставила его взгляд без комментариев.
Павел захлопнул крышечку телефона и резко сказал:
— По коням. Там сразу два ЧП.
Андрей недоуменно посмотрел на него:
— Господи, что ещё могло случиться?
Павел молча поманил его в сторону, но Елена каким-то сверхъестественным чутьем догадалась, что это касается её. И даже догадалась, как касается.
— Саша? — одними губами спросила она.
Павел досадливо поморщился, подошел к ней и обнял за плечи:
— Мне очень жаль, Аленушка… Но, понимаешь… Он… В общем, его два часа назад вынули из петли. Он умер, Алена.
— Повесился? Саша? — чужим голосом переспросила Елена. — Не верю. Он слишком любил…
Она не договорила, побелела и стала оседать на землю. Павел подхватил её, не дал упасть, а Андрей помчался в здание морга за помощью. Хотя искать помощь в таком месте было по меньшей мере экстравагантно, но…
Пузырек с нашатырем оказал свое действие, а врач-патологоанатом, пощупав пульс и послушав сердце, сказал, что все это — только нервы, ничего страшного, к счастью, не произошло. Нужно везти женщину в Москву, уложить в постель и обеспечить полный покой. Лучше всего, дать снотворное и пусть она поспит часов двенадцать. Естественно, кто-то при этом должен при ней находиться.
— Хочешь, я позвоню Милочке и попрошу её побыть с тобой? — ласково спросил Павел. — Она будет только рада, ты ведь ей так помогла…
Елена пожала ему руку в знак благодарности и прикрыла глаза. Павел осторожно уложил её на заднее сидение своей машины, укрыл невесть откуда взявшимся пледом и вернулся к нам.
— Сейчас поедем. Как тебе это… самоубийство?
— Убрали, хоть к гадалке не ходи, — тут же отозвался Андрей.
— Правильно. Кстати, о гадалке. Второе ЧП вот какое: сегодня утром пацаны на Царицынском пруду нашли женщину — без сознания, с разбитой головой. Они, что нехарактерно, вызвали «Скорую» и милицию. Судя по всему, эта женщина в рубашке родилась: она пришла в себя и с ней уже побеседовали. Она — гадалка, довольно известная в некоторых московских кругах. Кому же она не угодила?
— Не все сразу, — жестко сказал Павел. — Хватит болтать, нужно везти Алену в Москву. Сейчас я предупрежу Милочку, пусть через какое-то время подъедет к ней домой. А мы потом — к этой самой гадалке. Похоже, нашелся последний кусочек головоломки…
… … …
Разумеется, я увязалась за Павлом и Андреем в палату, где находилась раненая. Поручив Елену заботам Милочки, они вообще-то хотели от меня отделаться: отправить домой, причем своим ходом. Но этот номер у них не прошел, я вцепилась в них, как бульдожка, и в результате одержала полную победу. Что и требовалось доказать.
В отдельной палате широко известного Института Склифасовского лежала не то женщина, не то мумия — так плотно была забинтована голова с удивительно правильными чертами лица. Когда она взглянула на меня, я почувствовала нечто вроде легкого озноба. Не знаю, как там с гаданием, но некоторыми гипнотическими способностями дама явно обладала.
