— Вам знакома эта monsoeno?
— Нет.
— Почему вы так взволновались? Вы лжёте и знаете её?
— Нет. Просто…
— Что?
— Я бы на ней женился!
Он выпалил это, сам не ожидая. Офицер впервые улыбнулся.
— Понятно. Знаком ли вам кто-то ещё?
— Нет.
— Смотрите не только на трибуну.
Кто здесь есть кроме заседающих? Охранники. Двое по правую сторону, двое по левую. Чёрная униформа, однако, совсем не похожая на ту, которую носил офицер и солдаты, захватившие их. Рукоятки мечей у всех за спиной, а не в ножнах слева на поясе. Бластеры в кобуре. Похожие люди обычно присутствовали в свите того же регента и попадали в объективы земных телекамер.
Офицер потерял терпение.
— Вот этот человек вам знаком?
Он ткнул пальцем в дальнего охранника по левую сторону от трибуны. Достаточно молод, в униформе, как и остальные, ничем не отличается. Лицо повёрнуто в профиль. Ой… Какой знакомый профиль…
— Он… похож на меня. Сильно похож. Но это не я, клянусь!
— Кем вам приходится Марина Ивановна?
— Никем. Я её не знаю.
— Кто такой Рест Аурей?
— Один из этих?..
— Кем вам приходится Роман Долгов?
— Я не знаю его.
Офицер мурыжил его ещё час, задавая похожие вопросы. Под конец Андрей отупел окончательно и отвечал вяло, рассеянно. Появление в кабинете нового персонажа он пропустил.
— Райнер, хватит, — прогудел из-под круглого наглухо закрытого шлема голос, — меня юноша должен знать.
Андрей повернул голову. Мужчина был высокого роста, в оригинальной броне, перед которой делился на четыре зеркальных квадрата, два сверху, два снизу, в плаще с серебристым подбоем и закрытом шлеме с синей прозрачной пластинкой, прикрывающей глаза.
— Я не вижу вашего лица. И вас тоже не знаю. Только форма отличается.
Минутное молчание.
— Итоги тестов, monsoero, — протянул офицер какие-то бумаги.
— Я примерно представляю, что там. Ладно, сыграем в открытую.
Он со вздохом снял шлем, проделав для этого несколько манипуляций. Тёмные волосы, незнакомое лицо мужчины средних лет.
— Ты действительно меня не знаешь?
— Нет.
— Несовпадений и искажения фактов не зафиксировано, — вставил офицер.
— Замечательно. Как ты, говоришь, тебя зовут?
— Андрей Александрович Мединцев.
— Анри Стетервиль. Совпадает только имя, я думаю, в вашей стране оно распространено?
— Наверное. В моём классе тёзок не было, в параллельном — сразу двое.
— Ладно, я подумаю, что с этим можно сделать. Вызову завтра. Отведите его обратно.
— А можно…
— Есть вопросы? Задавай.
— В тюрьме не очень комфортно…
Мужчина расхохотался, хлопая себя руками по бёдрам.
— Нет, ты слышал, Райнер? Твою lenten считают тюрьмой!
— Это lenten, молодой человек, — проговорил офицер, — карантинное помещение. В ваших воинских частях есть неполный аналог, как это слово?
Он пощёлкал пальцами.
— Гауптвахта. Слово, заимствованное из другого языка. К тому же, не совсем подходящее.
— В ваших частях там держат солдат, совершивших правонарушения. У нас — карантин, как по болезни, так и по… несовместимости. Временное пристанище, изолятор. Впрочем, если кто-то нарушит дисциплину, его тоже отправляют туда.
— Нам запретили разговаривать…
— Правильно, а ещё рассадили в разные помещения по одну сторону коридора, чтобы вы не могли сговориться о показаниях. Видишь ли, юноша. Молодой человек, столь похожий на тебя, больше не является обычным или необычным, как преторианец, охранником. Впрочем, поговорим завтра.
— Вечер в хату! Добра ворам…
— Ты чего несёшь? — отец Андрея дал звонкий подзатыльник дяде Серёже, тот аж руками всплеснул, — где этого нахватался? Не нужно нам здесь… романтики. Тебя долго не было, Дюш.
— Допрашивали…
— Я только одного не понял, — сказал Сергей, потирая затылок, — зачем нам совали фотографию?
— Там один из охранников на меня похож. Сильно.
— И это, конечно, не ты?
— Конечно, нет. Когда бы я успел?
Андрей обвёл взглядом новую камеру. Она была просторнее, чем первая, но так же грубо обработанная и с примитивными удобствами. И лежак не один, а целых четыре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они сказали, что это не тюрьма, а что-то вроде гауптвахты при гарнизоне. Просто нас надо было допросить и исключить сговор.
— О как.
— Да пошутил я, пошутил!
— А что ещё сказали?
— Что поговорим завтра. Не знаю, со мной одним или всеми сразу. Наверное, раз всех свели в одно место, со всеми.
— Если ты похож на того охранника, они, может быть, подумают, как это использовать.
— Я не знаю, что у них может быть на уме. Пап, а ты их раньше встречал?
— Да, тот отряд всадников, в самом начале. Не «серые» любители пыток и убийств. Наверное, нам повезло. Да, всё никак не было времени спросить — где вы девчонок оставили?
— Наталья твоя дома. Со Светиком я поругался… Думаю, уйдёт. Она к тёще пока сбежала. Мне ж машину пришлось продать, чтобы взять подводный буксир и второй гидрокостюм. Дорого весь этот подводный хлам, и все продавцы долларов хотят, они ведь в Японию за ним ездят. До корабля дядь Паша подвозил. Буксир мы там, возле шлюза бросили, потому что тяжёлый. Пропала машина, короче.
— Нда…
— И если бы никто в пещеру без страховки не полез…
— Да всё, всё, мне стыдно! Прости, братишка. Я не знаю, что на меня нашло. Понял, что там, впереди, что-то очень необычное.
— Увидел?
— Увидел…
— А мы по телеку смотрели. Там бойня шла с целой чужой эскадрой. И наши её отчихвостили, они бежали, роняя тапки.
— Наши?
— Совместно с этими подземлянами. Конечно, командовали они, и основное дело сделали тоже они. Не советуясь ни с кем.
— Как у Америки пригорало, наверное…
— Не знаю. Они сразу заявили, что по секретной причине не собираются вступать со Штатами в контакт, ни при каких обстоятельствах.
— Ого!
— Да, прямо так и сказали. Регент сам говорил, перед переговорами с нашими.
— Да чего тут думать. Они говорят по-русски, хотя есть свой язык.
— Может, и из-за этого. Я не знаю.
— Тогда почему нас держат здесь?
— Тоже не знаю. Завтра, может быть, выясним.
Принесли обед, потом и ужин. Суп, каши, даже с кусочками мяса, что-то вроде компота, только на цвет как жидкий хлор. Отец опасливо понюхал, затем попробовал.
— А ничего, лимонадик такой, без газа.
— Если бы нас хотели пустить в расход, это можно было сделать сотней способов. Хотя да, вид у «лимонадика»… не очень.
— Бодрит.
— Нам эта бодрость сильно нужна?
— Хорош ныть. Конечно нужна, для побега. Да шучу я.
***
— Доброе утро. Сейчас утро, шестнадцатое сентября. Год всё тот же, девяносто третий, по вашему летоисчислению.
Офицер по имени Райнер, проводивший вчера допрос, был чисто выбрит, свеж и вежлив. Командир, одетый в униформу, а не броню, сидел рядом с ним и пока молчал. В пещерном «кабинете» особо смотреть было не на что, потому внимание троих землян сосредоточилось на переговорщиках.
— Я расскажу, что нам известно, вы дополните, если имеете другую информацию. Чтобы это сделать, надо поднять руку. Всем понятно?
— Да, да, — раздались нестройные возгласы.
— Хорошо. Итак… второго… августа…
Он быстро пробежал пальцами по расчерченной на бумаге двойной таблице.
— Ваша страна и весь остальной мир вступили в контакт с подземной цивилизацией, Империальным Союзом, по инициативе последнего. Контактёр заявил, что через пять дней на планету состоится налёт эскадры другой цивилизации, из дальнего Космоса, и потому он будет готовиться к его отражению, требовал не мешать или помочь. Да, Сергей?
— Изначально речь о налёте не шла. Македониане собирались вступить в переговоры.
— Я вам открою секрет. Они не планировали никаких переговоров, потому и разместили на Поверхности внушительные силы. Андрей?
