Затем двигатели взревели на высоких оборотах, раздался ритмичный высокий свист, и кабина слегка вздрогнула. На горизонте темнел силуэт длинной зубчатой горной гряды.
Земля, мягко качнувшись, стала приближаться, а в кабину ворвался воздух с какими-то неизвестными запахами – то ли разогретого за день камня, то ли просто мне так показалось.
Я решил переждать, не нападая на Лайлу в кабине: боялся, что может пострадать Ирина.
Наконец глинистая, усеянная камнями равнина стала плоской, в привычной перспективе, поднятая винтами пыль закружилась вокруг вертолета, и мы почувствовали плавное касание шасси о твердую почву. Несколько раз плавно просев, корпус замер, а винты продолжали вращаться, теряя обороты.
– Пойдешь со мной? – вдруг спросила Лайла каким-то замогильно-мрачным голосом.
– С Ириной пойду, – ответил я. – А вообще не хотелось бы мне: нам по своим делам надо…
– Ну и черт с тобой, дундук бестолковый, – стиснув зубы, прошипела Лайла, сунула пистолет в кобуру и подхватила с пола рюкзак.
Она повернулась к выходу, и я с удивлением заметил в тусклом отблеске ночного неба, как на ее щеках блеснули две мокрые дорожки от слез!
– Лайла… – произнес я вопросительно.
– Все, пока, ребятки, – мрачно процедила она. – Вы – два клинических идиота, и вас все равно рано или поздно пришьют, но, по крайней мере, это буду не я.
С этими словами она спрыгнула из люка на пыльную глинистую почву, закинула за спину рюкзак и, не оборачиваясь, зашагала на северо-восток, к станции Горная-6.
Оставшуюся часть пути мы с Ириной просидели на скамейке в обнимку, под рокот винтов и мощный сквозняк. Дул прохладный сильный северный ветер, который в этих местах почти постоянен. Вертолет слегка болтало – ветер дул вбок. Мы сидели молча, а снизу, в проеме люка, проплывали огромные нагромождения камней. Это были горы Эвменид, причудливые, разнообразные по форме, иногда составляющие фантастические очертания. Выветрившиеся породы иногда выглядели как устремленные вверх нереально-отвесные пики, красиво выеденные эрозией, напоминающие башни древних замков с тонкой резьбой, окруженные самыми настоящими стенами из глыб базальта и вулканического туфа, затейливые формы, поражающие своей красотой. Попадались цепочки объектов, сильно напоминавших пирамиды, слегка вытянутые с севера на юг из-за ветра. Иногда некоторые вулканические пики поражали пластикой застывших пород, похожие то на подтеки крема на торте, то на слипшуюся стопку блинов. Но самая высокая точка Эвменид была гораздо дальше от нашего курса. Она терялась к югу, в ночном сумраке багрово-фиолетового неба – все это так контрастировало с однообразным равнинным пейзажем, да к тому же в непривычном ракурсе…
Мы с Ириной согрелись друг о друга, даже через комбезы, содрогаясь от ветра, усталости и истощения. Несмотря на легкую тряску, сильный ветер и приятную рябь в уставших глазах, которые пытались жадно следить за необычным ландшафтом, нас все же вновь сморило глубоким сном. Какое-то время Марсель пытался с нами разговаривать, расспрашивал про Лайлу, поминутно называя ее «восточной красавицей», спрашивал, куда она пошла, почему не полетела с нами. Я некоторое время, как мог, отвечал ему.
– Что ты в ней нашел? – пробормотала засыпающая Ирина, обращаясь не то ко мне, не то к Марселю.
Вслед за нею и я провалился в черный мрак небытия, просто отключился, как электрический прибор, на секунду представив себя дроидом, у которого медленно гаснут индикаторы основной батареи. Впервые за долгое время я надеялся проснуться в другом месте, вспомнить все прошедшее как захватывающий, но страшный сон, может, даже написать об этом книгу… Хотя нет – писать обо всем этом было бы для меня слишком сильным испытанием… чересчур… Не смогу…
Как показалось, спасительное забытье длилось несколько мгновений: будто только закрыл глаза, только нырнул в мягкий черный колодец, а на его обратной стороне ярко освещенное дно – это приоткрываются мои веки… В них силуэт человека в летном шлеме, и стоит звонкая тишина.
Человек трогает за плечо и тихонько говорит:
– Все, прилетели, господа, топливу конец, там еще люди… какие-то люди, вроде не дикие… они спрашивают, кто тут главный… а я, я забыл ваше имя… они хотят с вами поговорить…
Я в упор не мог понять двух вещей: во-первых, какое имя и, во-вторых, какого дьявола понадобилось этому безумному летчику от меня?
Мало-помалу ситуация прояснилась: день почти наступил, но небо было обложено серо-голубыми тучами с охристыми полосками, напоминающими перья на почти ощипанной курице. Небо светилось тусклым светом полуперегоревшей ртутной лампочки. Стало прохладнее – это Ирина проснулась и подняла голову с моего плеча.
Я машинально потянул за ремень автомата, затем совершил над собой усилие и, расстегнув ремень над скамьей, встал на ноги. Вертолет уже никуда не летел, из-за плеча Марселя я увидел почти белое небо и охряные, с серо-голубыми пятнами, каменные глыбы недалеко от вертолета. Еще я заметил на фоне камней каких-то всадников, гарцующих на дромадерах вокруг машины.
Я откинул забрало шлема, протер глаза и кивнул Марселю.
– Спасибо за мягкую посадку, – сказал я. – Что за люди вокруг?
– Сказали, что Охотники, – ответил Марсель встревоженно.
– Ясно, – ответил я, хотя ничего ясно мне не было. – Пойду поболтаю.
– Только осторожнее, Дэн, – сказала Ирина.
– Я – сама осторожность, – ответил я сквозь сладкий зевок.
Подойдя к проему десантного люка, я огляделся по сторонам. Мы приземлились на довольно просторной площадке, усеянной огромными ноздреватыми валунами, которая уходила дальше и вниз. По следам стесанных камней, песка и пыли я понял, что здесь проходит тропа, мысленно поставив Марселю «пять» за сообразительность. Посадил он машину ближе к низине и сразу у дороги, это хорошо. На площадке перед вертолетом было человек семь всадников на разношерстных дромадерах и довольно неплохо экипированных: все с автоматическим оружием, явно земного производства, а у одного был даже двенадцатимиллиметровый пулемет. Лица у всех заросшие щетиной, и лица сосредоточенны.
Одну руку я положил на автомат, а второй помахал собравшимся.
– Всем привет! – крикнул я, дав слегка звука на внешние динамики, чтобы услышали все.
Некоторые обернулись в мою сторону, а один из всадников, на крупном мускулистом верблюде, попона которого была сделана из старых бронежилетов, подъехал ко мне поближе. Его верблюд отчаянно жевал губы и, фыркнув, помотал головой.
Всадник был одет в паладинскую броню, но явно паладинами эти ребята не были, уж я-то видел.
– Здорово-здорово! – ответил он, откинув забрало шлема, из-под которого топорщилась рыжая борода и блестели серо-голубые блеклые глаза. – Вы откуда такие красивые прилетели?
– А бабушка говорила, что я похож на гоблина, – ответил я.
Тот ухмыльнулся:
– Ты-то, может, и похож, а вот такая железяка, как у тебя, похожа на военный вертолет. Где взял?
– Где взял, там был последний, – ответил я. – Место там голимое.
– Ну-ну, – кивнул всадник, – в общем, я так понимаю, что ты нам его даришь? Вы нам девайс – мы вам гуд райс!
Я сделал вид, что меня развеселил его бородатый бандитский каламбур.
– Так конечно, – кивнул я. – Я же специально вам его и перегонял, только топливо пожег по пути. Берете?
Вместо ответа всадник тронул поводья и двинулся вдоль геликоптера, внимательно оглядывая его сверху донизу, словно и вправду собрался его купить.
– Броня, конечно, немного побитая снизу… – деловито пробормотал он. – А силовой агрегат в порядке?
Я обернулся к Марселю – тот энергично закивал.
– Силовой агрегат только что с завода. – Я решил подыграть в эту игру «купи-продай». – Пробег километров шестьсот, ну тыща максимум!
– Ага, – задумчиво произнес всадник, – оружие тоже кой-какое снято… Ну ладно, Ка-56 – машина хорошая, это не «Сикорский»…
Он вернулся ко мне:
– Ну а если вы еще от себя чего добавите, никто не будет возражать…
– Во-первых, вам и вертолета вот так, – я провел ребром ладони поперек кадыка, – а во-вторых, я сам – босота похлеще вашего: и так группу мою перехватили, вот догоняю, чтобы отбить.
Он какое-то время мерил меня пронзительным взглядом, а по моей коже бегали легкие мурашки – мы не были в состоянии устроить бой на такой дистанции с таким количеством людей. А что на уме у их старшего, было пока не совсем ясно.
Наконец он заговорил:
– Совсем Охотники чуйку потеряли, если уж туристов отбирают у своих. – Он смачно сплюнул на землю. – Ладно, я понял… Сколько вас?
– Трое, – ответил я.
– Куда пойдете?
– На Горную-Пять: поезд нам нужен.
– А, вы на Шалманку? – Он кивнул. – Тогда с нами пойдете. Шуруп и Хряк, остаетесь у вертушки! А ты, Вано, дуй в лагерь, пусть позовут Росомаху и организуют топливо. Пусть берут борова с канистрами, и к вечеру вертушка должна быть в лагере. Как поняли?
