Марк прислушался, встал и пошел на звук.
Вскоре он увидел старика, стоявшего перед остатками стены храма. Старик прижал ладони и лоб к холодному камню, его плечи вздрагивали от рыданий. Марк стоял сзади и смотрел на него с чувством необъяснимого сострадания и стыда.
Этот старик напомнил ему Еноха, верного управителя семейной виллы Валерианов в Риме. Отец Марка терпимо относился ко всем религиям и позволял своим рабам поклоняться тем богам, которых они выбирали. Енох был праведным иудеем. Он следовал букве иудейского закона. Верность иудейскому закону была основой его веры, тем камнем, на котором стояла его религия. Однако у Еноха не было возможности совершать необходимые в его религии жертвоприношения. Такая возможность была только здесь, в Иерусалиме. Только здесь Енох мог бы принести ту или иную жертву, обратившись к священникам, которые у жертвенника совершили бы свой священный обряд.
Но теперь ничего не осталось и от этого священного жертвенника.
Пакс Романа, — подумал Марк, наблюдая за стариком, который горевал перед остатками стены. В Иудее в конце концов наступил мир, и мир этот был построен на крови и смерти. Не слишком ли дорогой ценой он достался?
Знает ли Тит истинную цену своей «великой» победы над иудеями? Понимает ли он, как далеко зашел его триумф? Ведь римляне разрушили здесь не только здания, они вырвали у народа само сердце их веры.
Люди могли и дальше изучать закон. Они могли и дальше проповедовать в своих синагогах. Но ради чего? Ради какой цели? Без храма, без служения священников, без жертв, которые они приносили для очищения от греха, их религия теряла всякий смысл. Она умерла. Когда от стен храма ничего не осталось, ничего не осталось и от силы их всемогущего невидимого Бога.
О Марк, возлюбленный мой, Бога не удержать в стенах храма…
Застонав, Марк зажал уши руками.
— Почему ты так говоришь со мной?..
Услышав его слова, старик вздрогнул и обернулся. Увидев Марка, он торопливо ушел.
Марк снова застонал. Ему казалось, что посреди руин этого древнего города рядом с ним стоит Хадасса. Почему эхо ее слов казалось ему таким живым именно здесь, в этой обители смерти и разрушений? Он широко раскинул руки и простер их вверх:
— Здесь ничего нет! Ваш Бог мертв!
Бога не удержать в стенах храма.
— Тогда где Он? Где Он? — Его одинокий голос отдавался эхом от развалин стены.
Ищи, и найдешь… ищи… ищи…
Марк вышел из тени разрушенной войной стены и стал пробираться среди руин, пока не оказался в центре бывшего храма. Он стал на наполовину погребенный валун и огляделся вокруг.
Был ли это тот самый камень, на котором Авраам хотел принести в жертву своего сына, Исаака? Может, здесь было внутреннее святилище, Святое-святых? Может, именно здесь был заключен завет между Богом и Авраамом?
Марк посмотрел на окружавшие долину высоты. Где-то там, за городскими воротами, но в виду того места, где был заключен этот завет, был распят Иисус из Назарета. «Бог послал Своего единственного Сына, чтобы Он жил среди людей и был распят за наши грехи… Через этого Христа все люди могут обрести спасение и иметь вечную жизнь», — сказал ему Сатир, капитан корабля.
Случайно ли Иисус из Назарета был распят в праздник Пасхи? Случайным ли было то обстоятельство, что начало конца Иерусалима тоже пришлось на этот праздник?
Тысячи людей пришли сюда на Пасху — и оказались в ловушке гражданской войны и легионов Тита. Произошло ли это все случайно или же было неким планом и посланием человечеству?
Вероятно, если бы Марк отправился в Ямнию, он мог бы что-то узнать от иудейских религиозных руководителей. Сатир сказал ему, что некий фарисей по имени Рабби Иоханаан стал новым религиозным лидером и перевез туда синедрион. Но едва эта идея пришла Марку в голову, как он тут же от нее отказался. Нужные ему ответы он мог получить не от людей, а от Самого Бога, если только Бог существует. Но теперь Марк не знал, Кого он вообще ищет. Адоная, Бога иудеев, или Иисуса из Назарета, Которому поклонялась Хадасса? С Кем из них он хотел встретиться? Или они — это одно и то же, как говорил Сатир?
Подул горячий ветер, вздымая пыль.
Марк почувствовал на губах горечь.
— Она выбрала Тебя, а не меня. Разве этого мало?
Никакого голоса в веянии тихого ветра он не услышал. И эхо голоса Хадассы ничего не сказало ему. Лишенный всякой надежды, Марк замолчал. Неужели он действительно надеялся на то, что ответ придет ему откуда-то из воздуха?
Сойдя с камня, он пнул ногой почерневший кусок мрамора и направился назад. Дойдя до пологого склона, он сел в тени оливкового дерева, уставший от жары, разочарованный, душевно опустошенный.
В этом мертвом городе он, пожалуй, вообще не найдет никакого ответа.
Наверное, если бы он посмотрел на город со стороны, он понял бы, почему этот город так дорог для иудейской веры. Он хотел это понять. Он должен был это понять.
Отвязав коня, Марк сел верхом и направился в сторону гор. Следующие три дня он ехал по долинам, склонам гор и холмов, глядя на Иерусалим с высоты. Ничего примечательного он не увидел.
— О Господи, Бог Авраама, почему Ты выбрал это место? — воскликнул он, растерянный и не осознающий того обстоятельства, что он обращается к Тому Богу, в Которого не верил. Склоны гор и холмов вокруг Иерусалима были непригодны для земледелия, не были богаты минералами, не имели никакого важного стратегического значения. До ближайшей торговой дороги от этих мест было добрых двенадцать километров.
— Почему здесь?
Обетование…
— «На сем камне будет построена вера твоя…» — сказал он вслух, не помня, где слышал эти слова. Может, это сказал ему Сатир, а может быть, это лишь плод его воображения?
Камень Авраама, — подумал он. Камень жертвы. И это было все, что он узнал в Иерусалиме о Боге.
Или нет?
Но ему уже было все равно. Может быть, он пришел сюда вовсе не для того, чтобы найти Бога. Может быть, он пришел в это место только потому, что здесь была Хадасса, и его сюда влекло только это обстоятельство. Ему хотелось пройти по тем местам, по которым ходила она. Дышать тем воздухом, которым она дышала. Он хотел почувствовать себя ближе к ней.
Когда солнце клонилось к закату, Марк завернулся в плащ и спустился на землю. Заснул он не сразу, и сны были какие-то сумбурные.
Торопись… торопись… — словно шептал ему кто-то. Здесь он никаких ответов не найдет.
Проснулся он так, будто кто-то его внезапно разбудил. Приподнявшись, он увидел, что рядом с ним стоит легионер, лица которого он не мог различить из-за бившего в глаза солнца.
