За два дня до смерти Эйнштейн сказал: «Для меня жизнь уже не проблема, а тайна».
Различие между тайной и проблемой огромно, оно в качестве. Проблему можно разрешить логически, а тайну нельзя разрешить логически или как-то иначе. Тайну нужно прожить, принять ее, как она есть, ее невозможно разрешить. Жизнь — это тайна. Она таинственна, потому что противоречива. В ней тысячи противоречий, но эти противоречия придают жизни разнообразие и необъятность.
Итак, в начале, когда ум начинает терять свою власть над вами, у вас появляется чувство, будто вы сходите с ума. Но стать безумцем гораздо лучше, чем быть пандитом, профессором, богословом, священником или политиком. Неужели вы не слышали дальний зов кукушки? Как же он прекрасен! Кукушка безумна! Красота песни кукушки не от — мира сего. Она не должна так петь, если обратить внимание на мирскую жизнь, на обычную жизнь. Кукушка поет так, будто она живет в другом мире.
Все мои саньясины должны быть кукушками! Они должны научиться песни Соломона, песни любви, жизни и смеха.
Единственный прекрасный момент в Ветхом Завете — это песня Соломона, а все остальное там обычно. Конечно, иудеи и христиане очень стыдятся песни Соломона, они не хотели бы, чтобы эта песня была в Ветхом Завете. Она не кажется религиозной, ведь она славит жизнь, и она полна силы и огня. Она славит любовь, это чистая поэзия. Но христиане не могут отрицать ее существование, ведь она есть в книге. Они могут или игнорировать ее, или придавать ей какое-то эзотерическое значение, а все это ерунда.
Это очень простая песня, и это не притча, не метафора. Она очень прямая и непосредственная. Она говорит именно то, что имеет в виду, Она все равно как два плюс два четыре.
Вивек, прочти песню Соломона, она поможет твоему внутреннему огню. Это одно из самых важных и самых красивых в мире свидетельств древней мудрости. Даже Бхагавадгита, по сравнению с песней Соломона, не так прекрасна. Песня Соломона посвящена земле, она радуется обычному. А в тот миг, когда вы радуетесь обычному, вы преобразовываете его.
В Ветхом Завете есть два момента: первый — это песня Соломона, а второй — это десять заповедей. Что касается этих десяти заповедях, Вивек, запомни этот анекдот:
Два человека истово ругались из-за чего-то, и вдруг один из них сказал:
— Билл, твоя проблема в том, что ты ни в чем и ни с кем не соглашаешься. Спорю, что ты не признаешь даже десять заповедей.
— Это не так, — не согласился Билл. — Если ты сделаешь в них только одно маленькое изменение, то я соглашусь со всеми ними.
— Это, конечно же, удивительно, — сказал первый спорщик. — А какое маленькое изменение ты хочешь сделать?
— Просто вычеркни перед всеми заповедями частицу «не», — ответил Билл.
Именно в этом заключается песня Соломона: крохотная частица «не» стерта с лица земли.
И ты просишь меня, Вивек: «Ошо, толкни же меня! Пылающая…».
Именно этим я и занимаюсь, никогда не спрашивая ни у кого разрешения! Я никогда не вхожу через парадный ход, потому что никто не позволил бы мне сделать это. Я никогда не стучусь, я никогда не спрашиваю: «Можно мне войти к вам?» Я вхожу как вор, я вхожу через черный ход. И, конечно, мне приходится входить как вору, потому что вы спите, и стук в дверь не поможет. Вы все рационализируете во сне: «Наверно, это ветер, или летит самолет, или же это еще что-то». Вы рационализируете, изменяете смысл, ложитесь под одеяло и снова начинаете грезить сновидениями. Возможно, стук в дверь вызовет в вас какие-то сны, он сделает только это. Вы так крепко спите, что я должен входить к вам через черный ход.
В Индии существует тысяча имен Бога. Целое священное писание посвящено одним только его именам. В этой книге больше ничего не написано: Вишну Сахасранам — одна тысяча имен Бога. Только имена Бога насчитывают тысячу образцов. Самое прекрасное имя Бога, которое я люблю, — это Хари. Данное слово означает высшего вора.
Два дня назад я посвящал в саньясу одну замечательную женщину. Я дал ей имя Харидаси — «сдавшаяся высшему вору». И когда я сказал ей: «Твое сердце украдено», она на мгновение перенеслась в другой мир. Ее рука вдруг легла на сердце, но я сказал: «Его нет там!» И она тотчас же осознала суть. На какое-то время у нее перестало биться сердце, и слезы радости брызнули у нее из глаз. Она не могла выговорить ни слова, у нее перехватило дыхание. Это непременно происходит, когда у вас исчезает сердце!
Я все делаю так, как считаю нужным. А за тебя, Вивек, я не волнуюсь. Ты горишь в огне, твое сердце уже давно украдено. Я толкаю тебя, и я абсолютно уверен в том, что в тебе произойдет то, ради чего ты сюда приехала. К счастью, ты не поляк из анекдота, иначе ты была бы в опасности…
Вы слышали о новых польских парашютах?
Они открываются от удара о землю… но парашютисты испытывают с ними большие трудности, потому что большинство поляков пролетают мимо земли!
Ошо, несколько лет назад вы искушали нас, слепцов, купить у вас чудесные зеркала. Мы купили их, сочтя их дешевыми и красивыми. Но скоро они показывали нам наши уродливые лица, и мы испугались. Но прежде, чем мы успели разбить эти зеркала, вы воодушевили нас на то, чтобы мы продолжали смотреть в них, продолжали наблюдать, продолжали свидетельствовать, и, по сути, в ходе сделки вы взяли с нас цену самой нашей жизни.
Однако, оглядываясь в прошлое, Ошо, я обнаруживаю, что ничего не заплатил вам. На самом деле, вы сделали нам замечательный подарок, ничего не взяв взамен. Как мне отблагодарить вас, Ошо, за все это, за то, что вы были настойчивы и заставляли нас делать свою работу до тех пор, пока мы действительно не увидели свои настоящие лица в чудесных зеркалах медитации?
И, тем не менее, Ошо, я не могу не удивляться тому, что так много людей все время упускают вас. Они боятся талантливого торговца?
Ошо, чего они ждут? Кого они ждут, если этот дар даров постоянно изливается вокруг вас?
Аджит СарасватиРабота мастера — это, на самом деле, соблазн. Мастер соблазняет вас на неведомое. И нет другого способа, только соблазн может помочь вам. Неведомое не может убедить вас в чем-либо, и все, в чем вы можете быть уверенными, неизбежно будет известно вам. Неизвестное неизвестно. Вы не ощутили его вкуса, вы даже ничего не слышали об этом, вы понятия не имеете о том, что это.
Я могу убедить вас в том, о чем у вас уже есть какое-то представление, но неизвестное абсолютно неизвестно, и не только неизвестно, но и непостижимо. Невозможно познать его, потому что это внутреннее качество самого познающего. Неизвестное никогда не становится известным, ни в чем оно не становится известным. Чем глубже вы погружаетесь в него, тем яснее вы понимаете, что это не только неизвестно, но и непостижимо, потому что это центр самого познающего, а как может стать известным сам познающий? Это невозможно, познающий будет всегда находиться вне известного, превосходя известное.
Поэтому работа мастера — это, по сути, соблазн. Он очаровывает вас, он околдовывает вас, он обещает вам блаженство, истину, свободу — он по-разному называет это. Он воспламеняет в вас стремление. И наступает миг, когда стремление становится настолько сильным и страстным, что вы прыгаете. Оно по-настоящему безумно! Ни один логичный человек не может сделать это.
Следовательно, я должен медленно уничтожать ваше цепляние за логику. Я должен переместить вашу энергию из головы в сердце, потому что сердце нелогично, и от сердца есть возможность провести мост, радужный мост к неизвестному и, в конечном счете, к непостижимому.
Итак, слово «соблазн», фактически, описывает всю работу всех Будд. Но людей, которые слишком сильно цепляются за логику, невозможно соблазнить. Если они, прежде всего, просят о том, чтобы их убедили, то у них ничего не получится, Если они просят доказательства, то у них ничего не получится. Но если сам мастер и есть доказательство, тогда все будет хорошо. Если присутствие мастера достаточно для того, чтобы дать вам радость, которая может вывести вас на рискованный путь, если само присутствие мастера придает вам храбрости для того, чтобы вступить на территорию, не отмеченную на карте, только тогда странствие начинается.
Одно точно: когда странствие начинается, вы уже не можете возвратиться. Начало путешествия — это уже половина проделанной работы, и как только оно начинается, вам нужно достичь его конечной точки. И только начальная стадия странствия — это самое трудное.
Таким образом, я должен говорить о волшебных зеркалах, и я должен славить эти волшебные зеркала медитации, я должен все время говорить о том, какие сказочные экстазы они дадут вам. Вас не интересует медитация, вам неинтересно смотреть в свое настоящее лицо, но вы, без сомнения, хотите получить экстаз.
