Он готовился к атаке, но у задней двери никого не было.
Сейчас Разз слышал только стук собственного сердца. Тыльной стороной ладони он утер лоб, успевший покрыться капельками пота. «Ради Ти-Боуна», — подумал он, а затем пнул заднюю дверь так, что она с треском распахнулась.
Пистолет, как живой, прыгал в его руке. Он даже не почувствовал, как палец нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил словно сам собой, пробив дыру в стене прямо над столом. Но за столом никого не было — никого, кто принял бы эту пулю на себя.
Разз опустил пистолет, его руки дрожали. Он посмотрел на пустой стол, окинул взглядом пустую комнату. Он повел себя как идиот, и теперь все будут над ним смеяться. А это значит, что будут смеяться и над его братом. Такого он просто не мог позволить.
Нужно было что-то сделать… что-то по-настоящему грандиозное.
Тут внутренняя дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина. И в этот момент Разз понял, что ему следует делать.
— Захватчик заложников — некий Чарльз Джонсон, уличное прозвище Разз, — детектив Рикс из отдела по борьбе с организованной преступностью вводил Фиби в курс дела. — Он уже стрелял, однако о раненых ничего не известно. Удерживает внутри четверых.
— Чего он хочет?
— Крови. Прошлой ночью была перестрелка между двумя бандами — Группой из Вест-Сайд, в которую входит сам Джонсон, и Хозяевами из Ист-Сайд. Старший брат Джонсона получил три пули. Сейчас он в критическом состоянии. Так вот, Разз хочет, чтобы мы нашли того парня, который это сделал. Он утверждает, что это некий Джером Клип Саджет. Мы отдаем ему Саджета, он выпускает заложников.
— Сколько ему лет?
— Шестнадцать. Пока еще никаких кровавых дел на его счету. Старший брат — другое дело. Тот уже давно в банде.
— Ладно, — Фиби внимательно просматривала журнал. — Он уже говорил с вами?
— Да. Повторял одно и то же. Он пока еще на первой стадии. Велел дать ему то, что он хочет, иначе он устроит тут настоящий ад. Сказал, чтобы этот тип был тут не позже чем через двадцать минут.
— Хорошо. — Фиби взялась за телефон.
Парень ответил на первый же звонок:
— Вы привели этого ублюдка?
— Разз, это Фиби Макнамара. Я из полиции, из отдела по кризисным ситуациям.
— Плевать мне на тебя, сучка.
В его голосе была ярость, но она явно маскировал страх.
— Ты рассержен, Разз, и я могу тебя понять. У меня тоже есть брат.
— Думаешь, мне есть какое-то дело до твоего братца? Лучше поторопитесь и приведите сюда того ублюдка, иначе я отправлю на тот свет кого-нибудь из этих четверых.
— Мы уже ищем его. А пока, Разз, не мог бы ты сказать, все ли в порядке с теми, кто внутри? Может, кому-нибудь нужна медицинская помощь?
— Скоро будет нужна. Скоро им потребуются мешки для выноса тела.
Его голос дрожал от ужаса и ярости.
— Ты еще ни в кого не стрелял, Разз? Я права? Мы хотим, чтобы все закончилось без лишних жертв.
— Все это не закончится до тех пор, пока я не всажу пулю Клипу в башку. Вот тогда точно все будет кончено.
— Ты хочешь наказать человека, который, как ты думаешь, ранил твоего брата?
— Я знаю, что это сделал Клип! Моя семья мне сказала. Ты что, думаешь, что они лжецы?
— Твоя семья видела, что случилось с твоим братом?
— Именно. Двух из них тоже подстрелили, но только Ти-Боун при смерти. И я хочу видеть того ублюдка, который это сделал. Вы приведете его сюда. Слышала, что я сказал? Вы приведете его сюда, иначе я убью кого-нибудь еще.
«Семья = банда, — записала Фиби в своем блокноте. — Гордость и месть».
— Ты хочешь, чтобы мы нашли этого человека и привели его сюда, чтобы ты сам мог наказать его?
— Сколько раз я должен повторять это?
— Я просто хочу разобраться во всем до конца. И я хочу понять, каким образом ранение твоего брата связано с теми людьми, которых ты удерживаешь там. Ты думаешь, они тоже к этому причастны?
— Не имеет значения.
— Ты хочешь сказать, что они не имеют для тебя никакого значения.
— Именно так. Если вы мне не верите, я могу всадить пулю в любого из них прямо сейчас.
— Я верю тебе, Разз. Просто я хочу, чтобы ты понял: если ты убьешь кого-нибудь из заложников, мы уже не сможем помочь тебе в этом деле. Еще я пытаюсь связаться с больницей. С теми врачами, которые лечат твоего брата. Наверняка ты захочешь узнать, как он сейчас. Ты уже видел его сегодня?
Она постаралась вовлечь его в разговор о брате. Брат для него — герой. Абсолютная преданность. Затем Разз заговорил о матери, которая плачет у постели брата. Так Фиби удалось вытянуть еще немного информации. Нет других братьев и сестер. Отец тоже отсутствует.
«Быстрее найдите его мать!» — написала она на клочке бумаги, который сунула в руку Риксу.
— Ты, наверно, проголодался, Разз? Я могу передать тебе пару сэндвичей.
— У меня тут полно пива и чипсов. Вы что, думаете, я идиот? Не смотрю телевизор? Никто не сможет войти сюда. Никто, кроме Клипа.
— Никто не собирается входить туда без твоего разрешения.
— Может быть, я не пристрелю никого из этих недоносков. А может, и пристрелю. Но пока что они будут лежать лицом вниз. И вообще, я устал болтать с тобой. В следующий раз звони только затем, чтобы сказать, что вы нашли этого ублюдка.
Как только он бросил трубку, Фиби повернулась к полицейским:
— Вы уже нашли этого Клипа?
— Он скрылся. Мы разослали людей по всему городу.
— Если бы мы сообщили Джонсону, что Саджет в тюрьме, то, возможно, он стал бы посговорчивей. Как только найдете его, сразу звоните мне.
Фиби бросила взгляд на часы. Без четверти пять. На ужин ей, должно быть, уже не успеть.
Дункан был очень доволен собой, когда жал на кнопку звонка дома на Джонс-стрит. Это чувство только усилилось, когда Эсси, открывшая ему дверь, просияла ослепительной улыбкой.
— Бог ты мой! И кто это там позади?
— Угадайте с трех раз, — ответил ей Дункан из-за огромной корзины алых маков. — Куда мне отнести это?
— Поставь пока тут, а потом мы решим, куда их лучше пристроить. Что за прелесть! Ну же, проходи в гостиную. Ты как раз вовремя. Бокал вина?
— Меня не так уж часто приглашают отужинать с четырьмя красавицами. Так что для меня это особый случай.
— Как и для нас. — Она взяла один из бокалов. — Ты ведь еще не встречался с моей невесткой? Джози, это Дункан Свифт.
— Выходит, сразу пять красивых женщин. Очень рад знакомству.
— Пятая уже занята, — заметил Картер, внося в комнату большой поднос с бутербродами. За ним по пятам, с маленьким подносиком в руках, шла Карли. — Как дела, Дункан?
— Все в порядке. Привет, Карли.
— Мама сегодня будет поздно. Она работает.
— Что тут поделаешь. Впрочем, еды здесь столько, что я могу задержаться и подольше. А я тебе кое-что принес.
— Подарок? — Карли тут же ухватила взглядом маленькую розовую коробочку в его руках.
— В знак признательности одной из моих хозяек.
— Большое спасибо, — вежливо ответила девочка под орлиным взором своей бабушки. И тут же взвизгнула от радости, вытаскивая из коробки ленту для волос. Она была сделана в форме букета: белые и лиловые фиалки, окутанные легким облачком кружев. — Какая прелесть! Как здорово! Вот спасибо! — Забыв обо всяких приличиях, Карли бросилась к Дункану и крепко обняла его. — Можно я надену ее прямо сейчас? Бабушка, пожалуйста!
— Ладно, беги.
Карли рванулась к двери, задержавшись только для того, чтобы еще раз улыбнуться Дункану через плечо.
— А вы не промах, молодой человек, — заметила Эсси.
— Надеюсь, да.
В четверть седьмого Фиби вновь позвонила домой и сказала Аве, чтобы не ждали ее к ужину. Даже если ситуация разрешится наилучшим образом, ей придется затем опрашивать свидетелей и возиться с бумагами. Так какой смысл остальным сидеть все это время над пустыми тарелками?
Фиби пила холодный кофе, от души признательная тому, кто догадался использовать по назначению кухню этого ресторанчика. Напротив нее сидела Опал Джонсон, мать Разза. Им не сразу удалось найти ее, поскольку Опал на время покинула раненого Ти-Боуна, чтобы посидеть на скамейке возле больницы и помолиться за его выздоровление.
И вот она здесь, в этом небольшом помещении, набитом копами, которые сейчас пытаются спасти ее второго сына.
Кое в чем они уже преуспели. Хотя Разз по-прежнему отказывался выйти из магазина или отпустить кого-нибудь из заложников, в его голосе уже не было прежней ярости. Его решимость явно пошатнулась.
— Ему придется отправиться за решетку? — спросила Опал.
— Да, но он останется жив, — ответила Фиби. — Он еще никого не убил, никого не ранил.
Опал невидящим взглядом смотрела в окно ресторана. Это была худая, костлявая женщина, темное лицо которой опухло от слез, а в глазах застыли печаль и тревога.
