Они постояли несколько минут, ведя обычную незначительную беседу, затем Синтия сказала:
— Я должна пойти проверить, как проходят последние приготовления. Кит велел мне сделать передышку, он такой внимательный, но я хочу за всем проследить сама, так что с вашего позволения… Пройдите в левую дверь, она ведет в сад.
Выйдя в выложенный кирпичом внутренний дворик, Валентина задохнулась от восхищения.
Вечер очень походил на отрывок из фильма о британском королевском Эскоте. Почти на всех женщинах были сказочные шляпы, а мужчины — в разнообразных наимоднейших пиджаках светлых летних тонов. Под большим тентом в белую и зеленую полоску, увешанным флажками, волнующимися на летнем ветерке, стояли длинные столы с закусками. Повсюду — яркие цветы, не только на великолепных клумбах, но в огромных кадках и декоративных кашпо. За оградой поблескивал бирюзой бассейн олимпийского размера и виднелись купальные кабины.
— Валентина… Вэл, — Кит оставил группу гостей и подошел встретить ее, улыбка смягчила его грубоватое цветущее лицо. Одет он был в бледно-кремовый блейзер, темно-синие широкие брюки, голубую сорочку с белым галстуком. Темные волосы блестели на солнце.
— Привет! — воскликнула она. — Здесь восхитительно!
— Правда? Этот сад — радость и гордость Синтии. В этом году она установила здесь солнечные часы.
Они смотрели друг на друга, чувствуя себя загнанными в ловушку банальности и болезненно ощущая присутствие вокруг чужих людей.
— Ты очень красивая, — добавил Кит вполголоса.
Валентина покраснела. Она выбрала серо-голубое декольтированное платье из набивной ткани с глубоким вырезом от Миссони, с облегающим корсажем, подчеркивающим полноту ее груди. Платье дополнял короткий жакет с рисунком. Она уложила свои великолепные волосы в тяжелый узел, а в ушах были длинные, свободно свисающие старинные серьги с бриллиантами канареечного цвета.
— Принести тебе что-нибудь?
— Белого вина, пожалуйста.
Когда он отошел за вином, она огляделась вокруг, чувствуя себя не в своей тарелке. Многие из гостей были состоятельными соседями Ленардов или приятельницами, с которыми обедала Синтия. Здесь присутствовал кое-кто из исполнителей «Балалайки», продюсеры, режиссеры и банкиры с Уоллстрит. Она мельком увидела Томми Тьюна, стоявшего у бара. Только что прибыла Кэтлин Тернер — она работала с Китом над его ранними постановками.
Валентина решила, что останется ненадолго. Она поздоровается со всеми, споет четыре обещанные песни и уедет.
Кит вернулся с вином в сопровождении жены.
— Белое вино, — пробормотал он, протягивая Валентине рифленый бокал.
Синтия сияла лучезарной очаровательной улыбкой.
— Кити любит вечера, которые я устраиваю, — проворковала она, касаясь пальцами ожерелья. Его широкие золотые «листья» были покрыты бриллиантами, а в центре находилась огромная сверкающая гроздь бриллиантовых цветов. Такого рода ожерелья мужчины дарят обожаемым женам.
Валентина заставила себя кивать и улыбаться, когда Синтия принялась рассказывать о своем новом японском садовнике, недавно приехавшем в Коннектикут из Лос-Анджелеса. Значит, вот для чего все это, размышляла она. Синтия бросила ей в лицо, что она жена, со всеми вытекающими отсюда привилегиями.
Когда один из самых знаменитых композиторов, пишущих музыку для театра, присоединился к их разговору, Валентина ускользнула к столу с закусками.
— О, вы мне так понравились в «Балалайке»! — одна из соседок Синтии загнала Валентину в угол своими неумеренными восторгами. Поддерживая вынужденный разговор, девушка заметила, что Кит и Синтия направились к дому. Рука Кита обнимала талию жены.
Долли Ратлидж поспешно подошла к Валентине:
— Вэл, если вы не возражаете, я наметила ваше выступление минут через двадцать. Уже проверяют микрофон и звуковое оборудование.
— Хорошо, — с облегчением согласилась Валентина. Все, чего она хотела, — это поскорей спеть и уехать. — Но мне необходимо освежить косметику.
— Тогда туда, — показала Долли, — мы выделили для вас прелестную дамскую комнату, сразу же за дверью, ведущей в садик с зеленью.
Валентина прошла по прекрасной, выложенной кирпичом садовой дорожке.
Войдя в комнату для завтраков, стены которой были оклеены обоями, выполненными по эскизам Лоры Эшли, она увидела огромную кухню и всего лишь в нескольких футах в дверном проеме стояли Кит и Синтия. Бледная рука Синтии обвилась вокруг талии мужа, она прижалась головой к его плечу.
— Кити, — жаловалась она своим негромким мелодичным голосом, — милый, я так устала. Эти вечера совершенно выматывают меня.
— Ты слишком много работала, — нежно прошептал Кит.
— Знаю… Я делала это для тебя… Может, ты отнесешь меня наверх и помассируешь плечи? Мне просто свело шею.
Растерявшаяся Валентина готова была повернуться и уйти, когда увидела, как руки Кита скользнули по спине жены и принялись делать массаж.
— Здесь? — шепотом спросил он.
— М-м-м. Немного ниже. Продолжай растирать. О, Кити, так хорошо. Кити, я знаю, мы уже давно не были… ну, ты знаешь, что я имею в виду. Но я надела это платье сегодня специально для тебя. Оно тебе нравится?
— Просто великолепно.
— И еще я хочу кое-что сказать тебе.
— Что же, милая?
— О… это может подождать.
Валентина чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Как они казались близки! Какая внутренняя связь между ними существовала! Пара, которая состояла в браке уже многие годы, и каждый знал мысли и настроения другого. Да, конечно, так оно и было.
Как будто зная, что за ними наблюдают, Синтия выгнулась дугой под ласкающей рукой Кита, как кошка, которую почесывают, и прошептала:
— Ты любишь меня, Кити? Любишь?
— Я лю… — начал Кит, но Валентина не могла больше слушать, она повернулась и, как слепая, бросилась прочь.
Валентина была в ярости, возвращаясь назад в город, почти не видела проносящегося мимо окон пейзажа — чистеньких деревень Новой Англии, постепенно сменяющихся мрачными кирпичными зданиями. Она едва смогла исполнить свое попурри и отказалась выступить на «бис», несмотря на восторженные вызовы.
Она не могла поверить, что оказалась такой дурой, согласившись посетить Синтию на ее территории. Синтия прекрасно знала, что делает. Она хотела, чтобы Валентина увидела ее прекрасный дом, ту изнеженную жизнь, которую позволял ей вести Кит, великолепное бриллиантовое ожерелье, полные любви супружеские прикосновения и шепот «я люблю тебя».
Синтия была все еще красива и умна, и она сражалась, чтобы удержать своего мужчину. Разве можно ее осуждать за это? Кит ее муж, по крайней мере, юридически. Валентину охватило отчаяние.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
