— Ну, как у меня, получается? — весело спросила она.
— Превосходно, вы прирожденная наездница, — ответил он, усмехаясь про себя двойному смыслу своих слов.
— Может быть, мы проедемся дальше, милорд?
— С удовольствием.
Когда они пустили лошадей шагом по каменной дорожке, Пейшенс объяснила:
— Когда отец попытался научить меня кататься верхом по-мужски, лошадь испугалась и сбросила меня. Падая, я сломала ногу и поклялась, что никогда в жизни больше не сяду ни на одно из этих животных. Вы заставили меня изменить клятве, милорд. — Она обернулась, что бы подарить еще одну сияющую улыбку мужчине рядом с ней.
— Не хотите ли научиться ездить по-мужски? Возможно, когда мы вернемся домой, в Пэддок-Грин, мы сможем продолжить наши уроки. Здесь, в Лондоне, боюсь, такое неженственное поведение вызовет пересуды. — От того, как тепло она посмотрела на него, ему захотелось пообещать ей что угодно.
Пейшенс удивленно посмотрела на него, но не ответила. Домой, в Пэддок-Грин? Он собирается забрать ее с собой? Что это значит? Он пока ни словом, не обмолвился о любви или о браке. Сердце ее болезненно сжалось. Пейшенс хотела быть всегда с ним, и в радости, и в горе. А как же Руперт и ее братья? Им будет трудно жить без нее. Она нужна им, и она знала это.
Громкий резкий звук вырвал ее из раздумий. Выстрел прозвучал из соседней рощицы, перепугав Эпплз. Какая-то женщина закричала, когда маленькая кобыла помчалась вперед вместе с Пейшенс, прильнувшей к луке седла. Пейшенс слышала сзади крики, но могла только держаться из последних сил. Она чувствовала, что заваливается налево, и ее охватил страх от воспоминания о сломанной много лет назад ноге и осознания, что на этот раз боль будет гораздо сильнее.
Несколько лошадей бросились врассыпную, когда Эпплз пронеслась мимо других всадников и экипажей. Доносившиеся сзади крики заглушал громкий и частый стук ее сердца и тяжелый грохот лошадиных копыт. Лука седла выскользнула из-под покрытой перчаткой руки Пейшенс, и она закрыла глаза, напрягшись в ожидании встречи с землей.
Как раз в этот момент Брайс на Вызове подскакал к ней и схватил ее, когда она стала падать из седла. С невероятной силой он оторвал ее от Эпплз и поднял к себе на колени. Его движения сопровождал медленный разрывающийся звук.
Она прильнула к нему, дрожа от страха перед едва не случившимся падением. Он гладил ее по спине, натягивая вожжи и останавливая жеребца. Ему пришлось затаить дыхание, когда его охватил страх при виде того, как маленькая белая кобыла несется по дорожке. Пейшенс могла серьезно пострадать, и он чувствовал за это ответственность.
Крепко обнимая ее, он заметил, что один из грумов уже поймал сбежавшую лошадь и ведет ее назад. Ред Тату ехал рядом с ним, качая головой.
Брайс мрачно поджал губы. Он кивнул, повернул Вызова и поскакал рысью назад к их карете. К тому времени, когда они добрались до экипажа, Пейшенс успокоилась. Она потеряла шляпку. Волосы ее растрепались. Лицо было белым, как мел, она с радостью приняла помощь, чтобы спуститься с лошади Брайса, все еще нуждаясь в его твердой руке, когда ступила на землю.
Бросив поводья груму, Брайс помог ей сесть в карету, прежде чем обратиться к Реду Тату. Так, чтобы не слышала Пейшенс, камердинер сказал ему:
— Никаких следов того, кто стрелял. Думаю, он был пеший и затерялся в толпе.
Лицо Брайса было маской сдерживаемого гнева, какую Ред Тату видел раньше всего несколько раз. Его светлость планировал дать бой и поклялся отомстить врагам.
— Думаешь, эта пуля предназначалась Пейшенс?
— Она пролетела в непосредственной близости от ее кобылы, — сказал Ред хозяину.
— Ред, я был беспечен в том, что касалось безопасности Пейшенс, и понятия не имею, почему кто-то хочет ей повредить. Сейчас, когда я предупрежден, я клянусь защищать ее всеми известными мне способами.
Брайс забрался в карету и дал сигнал Лаки везти их домой. Пейшенс не проронила ни слезинки, растерянно глядя на свой костюм для верховой езды, более озабоченная платьем, чем тем, что едва не погибла. В порванной белой рубашке осталась зияющая дыра, открывающая верх ее кремово-белой груди. Разрыв на плече жакета был еще сильнее.
Когда Брайс упал на сиденье рядом с ней, она вздохнула.
— Это Мартино. Не знаю, можно ли будет починить. — В ее голосе была такая печаль, что казалось, она вот-вот заплачет. Из-за порванного костюма?
Озадаченный, он усадил Пейшенс к себе на колени и обнял. Она прильнула к нему. Так они и сидели — Брайс старался успокоить Пейшенс и держать под контролем свое тело, что явно было ему нелегко. Вид ее открытого тела возбуждал его. Она, несомненно, чувствовала под собой его затвердевшее естество. Он приказал себе забыть о собственных эмоциях и думать только о Пейшенс.
Что это было? Пейшенс покрыла легкими поцелуями его скулу. Он застонал, потом повернулся и нашел ее ищущие губы. Она встретила его с пылкой жадностью, ее язык нырнул в его рот, настойчивый, горячий и влажный. Она легонько прикусывала его нижнюю губу, прежде чем ее дразнящий язык вышел, чтобы утолить эту сладостную боль. Он неохотно оторвал губы от ее губ и стал целовать ее грудь.
Его ладони легли под жакетом на ее груди, чтобы ласкать затвердевшие соски. Она вздохнула.
Вдруг он оторвался от нее, осторожно пересадил ее на кожаное сиденье и пересел в противоположный угол кареты. Ему следует больше помнить о том несчастье, которое едва не произошло с Пейшенс, вместо того чтобы ласкать ее.
— Как вы себя чувствуете? Вы, наверное, ужасно испугались, когда Эпплз понесла. Такой неудачный опыт может только удвоить ваш страх перед лошадьми. — Его встревоженный взгляд встретился с ее рассеянным взглядом.
Пейшенс нахмурилась в милом смущении. Что он сказал? Что-то про яблоки и лошадей. Разговор для следующего раза. Она протянула к нему руки в немой страстной мольбе, желая, чтобы он вернулся к ней.
Но Брайс с улыбкой вытянул руку, чтобы остановить ее.
— Больше не надо. Вы, должно быть, в шоке. Вы же едва не погибли. — Он пытался сказать ей что-то, но она закрыла глаза, не желая думать о том, что чудом осталась жива, думая только о его грешных губах.
— Вы спасли меня, — ответила она ему. — Вы всегда меня спасаете. — Она улыбнулась.
Брайс покачал головой и наклонился вперед, чтобы повернуть ее лицо к себе.
— Малышка, надеюсь, мне не придется и впредь спасать вас.
Он знал, что придет ей на помощь, когда бы это ни понадобилось, и даже думать не хотел о том, что его может не оказаться рядом с ней.
Пейшенс смотрела на него до тех пор, пока он не почувствовал, что просто обязан снова поцеловать ее.
