Открыв дверцу шкафа, я провела рукой по рукавам кофт. Вообще-то, у Криса имелась гардеробная, где он хранил всю свою одежду. Но именно в этом шкафу он оставлял вещи, которые часто надевает. Протянув руку на дальнюю полку, я что-то нащупала. Надеюсь, это то, что я ищу. Встав на носочки, я подцепила пальцами мягкую ткань. Вытянув вещь наружу, я улыбнулась. Он до сих пор хранит свои маленькие спортивные штаны, которые я иногда носила дома.
Мне так надоело это платье. Сорвав его с себя, я натянута штаны и толстовку, которую тоже позаимствовала у Криса. Надеюсь, он не будет против. Зайдя в ванную комнату, я умыла лицо и вымыла голову, после чего соорудила на голове тюрбан из полотенца. Вернувшись в спальню, я рухнула на кровать и обняла подушку. Она пахла лавандой. Как и много лет назад.
Чтобы не расплакаться, я решила спуститься вниз. Но когда я ступила на пол, обо что-то запнулась. Это "что-то" заскулило и начало рычать. Приглядевшись лучше, я признала в виновнике моего неудавшегося падения старого приятеля. Любимую собаку.
— Цейс, малыш! — пропищала я от радости.
Собака сразу меня узнала, не смотря на то, что уже четыре года живёт у Криса. Мне всё-таки пришлось его вернуть, так как животное часто оставалось дома одно. А ведь ему нужен уход. Здесь за ним хотя бы миссис Паффетт присматривает.
-Пойдёшь со мной на улицу? — поинтересовалась я, хотя уже и так знала ответ.
Прихватив с собой iPod Криса, мы вышли на улицу и направились в беседку. Даже в ней он ничего не поменял. Диванчики были на месте. Да и стол остался тем же.
— Давай посмотрим, что скрывает мистер Грант? — продолжала я монолог.
Пароля не было, что облегчило мне задачу. Я даже немного обрадовалась. Но это ненадолго. Переписок с любовницами, если они у него были, Крис не хранил. А о чем бывший муж говорит с Джастином мне не интересно. Там все и так понятно. В галерее я наткнулась на папку "семья". Там были фотографии с семейных ужинов и каких-то праздников. Но в самом конце были и мои фотографии, которые я не видела. Скажу честно, Крис удивил меня. Поразительный человек. Даже когда я отшивала его, Крис продолжал считать меня своей семьёй. Но помимо удивления, во мне проснулось смущение. Такое чувство, что я увидела что-то личное. Сокровенное. То, что никто не должен был увидеть.
Я заблокировала iPod и тяжело вздохнула, положив голову на стол.
— Как же я люблю тебя, болван.
***
Три месяца спустя
Крис
Вся моя жизнь сплошной фарс, говорят все, кому не лень. Для окружающих я золотой мальчик, который поймал звезду, играя в футбол. Они ненавидят меня лишь за то, что я занимаюсь любимым делом и при этом получаю за это деньги. За то, что я живу в свое удовольствие, кстати, они меня тоже ненавидят. В то время, пока эти жалкие амебы сидят в душных помещениях, дыша пылью за копейки, я могу в любой момент сесть в личный самолет и улететь на остров, который купил себе на свой прошлый день рожденье. Да, я пижон, не могу с этим не согласиться, буду пить, курить и трах*ть все, что движется. Теперь, когда в моих руках крутятся большие деньги и неограниченная власть, я могу себе это позволить. Но так было далеко не всегда…
Мое детство прошло на окраине Мадрида. Наш ветхий домик находил совсем рядом с морем: летом это был огромный плюс, потому что мы с сестрами не вылазили из соленой воды, но зимой это превращалось в ад. Центральное отопление в Испании отсутствует, а денег на оплату электроэнергии, которую намотает обогреватель, у нас не было. Я часто бегал по дому в куртке и ботинках.
Родители много работали, хотели, чтобы их дети ни в чем ни нуждались. Сами порой оставались без куска хлеба, зато нам отдавали все самое лучшее. Я всегда с гордостью говорил им, что, когда вырасту, отвезу их во Францию. Мать плакала, думая, доживет ли до этих дней, а отец только качал головой.
Как-то так получилось, что рос я интровертом: у меня не было не то что друзей, а простых знакомых. Мои сверстники всегда потешались над моими кривыми зубами и поношенной одеждой. А еще у меня был жуткий акцент (частое общение с дедушкой-англичанином сыграло не малую роль), что не могло не посмешить одноклассников. Я часто приходил домой злой, тогда мне хотело побить всех, кто посмел хотя бы пустить кривой взгляд в мою сторону. Видя мой поникший вид, мать, приходя с работы, крепко обнимала меня, гладя мои кудрявые волосы. Она говорила, что они еще пожалеют, а я даже не подозревал, что мать коим образом предсказала мое будущее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Отец, видя, как я пинаю мяч во дворе, решил отдать меня в футбол. Помню, как он с гордостью в глазах привел меня на первую тренировку и сказал, что у меня все получится. Но я подвел его в первый же день: когда мы стояли на разминке какой-то задиристый парень сказал, что я похож на лохнесское чудовище, все рассмеялись, а я будто озверел, накинулся на него с кулаками, нанося точные удары в лицо. Тренер оттащил меня за шкирку и сказал, чтобы я больше не появлялся. По приходе домой я разревелся, как девчонка. Лиана пыталась меня успокоить, но я только накричал на нее, велев убираться к чертовой матери. Она расстроилась, заплакав, убежала в другую комнату, а я только больше злился на себя.
Через год, когда мне исполнилось тринадцать лет, я вновь решил попытать удачу. Пришел к спорткомплексу, теперь уже без отца, и долго на него смотрел. От волнения нутро сковало коркой льда. В голове мелькали мысли, что у меня не получится, что я вновь вылечу с позором, но я вспомнил об отце, который склонив голову, брел домой, смотря на меня с долей разочарования. Я должен сделать это ради него. Если даже не получится, я буду знать, что я хотя бы попытался.
Без труда нашел тренерскую и громко постучал.
— Войдите! — пробасил мужской голос.
Отворив дверь, сделал, как мне и сказали. Увидев вместо жилистого седовласого дядьки высокого крепкого мужчину, я чуть ли не подпрыгнул от счастья. Надеюсь, ничего не перепутал и того старого хрена убрали с должности главного тренера.
— Я хочу играть в футбол! — с энтузиазмом заявил я, но мужчина лишь ухмыльнулся.
— А я хочу на Бали. — Я не понимал, что он хочет от меня, поэтому удивленно на него смотрел. Мужик закатил глаза. — Где твои родители?
— На работе.
— Так, ты один пришел? — положительно кивнул. — Ты уверен, что у тебя получится? Мне не нужны в команде слабаки, им там не место. — Увидев сомнение в моем лице, он безапелляционно заявил:
— Не хочу тратить свое время на тех, кто не может принять решение. Футбол — игра момента. Если ты задумаешься хоть на секунду, считай, ты проиграл.
Он продолжил заполнять какой-то журнал, а я стоял, будто дерьмом облитый. В его голосе было столько превосходство надо мной, столько надменности, что я покраснел от злости. Мне захотелось показать, что я не пальцем деланый.
— Я буду лучшим, обо мне будут помнить даже век спустя. — Дерзко заявил я.
Тренер поднял на меня взор темных глаз и улыбнулся своим мыслям. Или он просто увидел во мне понтореза.
— Как тебя зовут?
— Кристиан. Можно просто Крис. — Протянул ему ладонь.
— Я Чико. — Он встал напротив меня и пожал протянутую ладонь. — У нас сейчас тренировка. Если успеешь переодеться за две минуты и оказаться на поле, считай, ты почти в команде.
Ничего не сказав, я сорвлся с места. Благо, в памяти сохранилось местоположение раздевалки. На ходу натягивая потертую майку, я выбежал на поле. Ребята на меня покосились, как на чучело, но я даже не обратил внимание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Молодец, — криво усмехнулся Чико. — Минута тридцать семь. Я даже не расчитывал, что ты найдешь раздевалку.
Слова тренера меня задели, но я это никак не показал. Главное помнить, зачем я сюда пришел.
Следующие два часа превратились в пытку. Мы бегали около тридцати минут, без права на перерыв. Чико гонял нас, не щадя. Из сорока шести человек выбыло тринадцать, потому что они просто замедлились. Внутри меня горел жидкий огонь, дышать было трудно, дико хотелось пить, но я бежал, бежал и еще раз бежал. Даже когда пот, который лился с меня градом, попадал в глаза и их начинало щипать, я не прекращал бег.
