Услышав звук свистка, я просто упал на землю. Моя грудь тяжело вздымалась, ноги не слушались, а мышцы во всем теле ныли. Мужчина дал нам передышку в десять минут.
— Чертов дьявол.
Услышав эти слова, я повернул голову, чтобы увидеть, кто такой бесстрашный их произнес. Это оказался мальчишка на пару лет младше меня.
— Согласен. — Еле проговорил я. — Как тебя зовут?
— Николас, Ник.
— Встаем, балерины, встаем! — услышав грозный рев Чико, все разом подорвались от земли.
Еще полтора часа ушли на планку, отжимания, скручивания, прыжки в длину и тому подобное. После изнуряющей тренировки мне было даже дышать больно, не знаю, как я вообще до дома пришел. Потный, как скотина, что от меня за версту воняло, усталый, и от того злой. Но все это стоило того, чтобы прийти домой и с гордостью объявить, что я теперь тренируюсь в местной футбольной сборной.
— Пап, я все-таки сделал это, я прошел!
Помню, как на лице отца появилась скромная улыбка, а из глаз хлынули слезы гордости. Да, папуль, я сделал это ради тебя.
Но это не единственная хорошая новость. Я наконец-то нашел себе друга, был уверен я. Ник оказался хорошим парнем, мы стали часто проводить время вместе, но со временем он ушел из команды. Сказал, что спорт это не его, ему больше мозгами нравится шевелить. Вот тут-то я понял, что никакие мы не друзья. Так, просто товарищи, которые бегали за одну команду. Ник оказался для меня слишком пресным. Мне нужен человек, который разделит со мной взгляд на жизнь, то есть законченный оптимист.
В то время, пока Ник зубрил учебники экономики и математики, я гонял мяч, отрабатывал финты и грезил, что когда-то получу всемирную популярность. Моей главной мечтой было стать, как тот футболист, гоняющий за сливочных. Он стал моим идеалом, к которому я всегда стремился. Да у нас даже имена похоже, это вселяло в меня призрачную надежду на светлое будущее.
В восемнадцать лет меня пригласили бегать за Манчестер Юнайтед. Ох, я, как сейчас, помню свою бурную радость, ликование и гордость. Родители не стали меня удерживать, но я понимал, что им слишком тяжко со мной расставаться. Мать проплакала все глаза, от чего они опухли, Амелия и Лиана тоже рыдали, хоть и не признали это даже десять лет спустя, а отец попросил меня об одном — чтобы я не забывал их. Стоя в зале ожидания, я крепко обнял семью, даже не зная, когда увижу их в следующий раз. Окрыленный, на тот момент, утопической мечтой, я побежал на встречу славе.
Вот так я оказался в чужой стране в неизвестном городе, даже не зная языка. Встречавший меня мужчина, остановился около старенького многоэтажного дома, который отпугивал своим видом. Я, конечно, ожидал, что квартира, которую предоставили мне руководство клуба окажется не айс, но это вообще что-то из ряда вон выходящего. Я был лучшим у себя в городе, голы забивал только так, а меня поселили в этот гадюшник!? Моему возмущению не было предела, но это было только начало моего кошмара.
В первой же игре меня оставили запасным, сказав, что я пока что не нужен. Мне хотелось набить им морду, показать свою мощь. Они просто в меня не верят, сделали из меня мальчика на побегушках, который им мяч приносит. Я пахал, как ишак, но меня не хотели замечать. Это длилось полгода, пока я не заявил, что хочу играть. У меня было единственное условие: либо выхожу на следующей же игре, либо ухожу из команды. Пока главный тренер внимательно на меня смотрел, я понял, что поставил на кон свою карьеру. Если они меня выгонят, мне просто не куда будет пойти и все эти годы пройдут напрасно.
Кажется, Джек молчал целую вечность, прежде, чем сказать:
— Хорошо, ты в игре.
И тут я понял одну вещь: чтобы тебя заметили, нужно прогибать. Но не себя под окружающих, а окружающих под себя. Сейчас так устроен мир, что если ты не хочешь, чтобы кто-то прошелся по твоей голове, то тебе самому придется это сделать в отношение других.
Именного с этого моя жизнь разделилась на «до» и «после». Три победных гола в ворота противников принесли мне успех, который ударил по мозгам. Со временем моя зарплата росла, а я набирал популярность. Меня показывали по телевиденью, стали приглашать сниматься в рекламе, от чего я решил заняться своим телом. Усердно работал в спортзале, совершенствуясь с каждым разом, выправил зубы, сделал модную стрижку, избавившись от мелких кудряшек. Через год девушки сами прыгали ко мне в постель, позволяя иметь их в любой позе, они просто велились на бабло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В двадцать заработал свой первый миллион, на который прикупил небольшую квартиру для себя и шикарный дом на берегу моря для родителей. Когда я увидел их счастливые глаза, которые с гордостью взирали на меня, не удержался и пустил скупую мужскую слезу, крепко обняв мать. Они всегда верили в меня, пора бы им за это отплатить.
Время шло, мой доход превысил полтора миллиарда евро в год, я был так счастлив, что не заметил, как трансформировался в редкостную скотину. Вся моя одежда была брендовой, мой дом, который я приобрел через год после покупки квартиры, находился в частном секторе, где могут жить только самые богатые люди, я покупал машины одну за другой. Феррари, инфинити, бугати вейрон, мерседес — не знаю зачем они мне, но я, как маньяк, скупал их. Они усиливали вкус роскоши, состоятельности и богатства.
Мой круг общения состоял только из таких же, как я сам: тщеславные, мерзкие ублюдки, которые любят поссорить деньгами. Мы всегда вместе закидывались насваем или бухали по-черному. Появился у меня, кстати, друг, который действительно заполучил у меня это гордое звание. Мы были с ним, как небо и земля: он — сын богатых людей, которые ни в чем не смели ему отказать, а я выходец из обычной семьи, где приходилась много работать. Мы с Джастином слишком разные, чтобы стать больше, чем просто знакомые, но вопреки всему он стал мне лучшим другом, с которым мы прошли огонь и воду. Правда, он не пьет в таких лошадиных дозах, как я, и это его единственный минус.
Не знаю, как Джек не выгнал меня из команды. Помню, он всегда приходил ко мне домой рано утром и притаскивал меня на тренировки раньше всех, заставляя бегать, пока я не умру от жажды. Однажды я готов был просто свалить из команды, ведь я уже всего добился в этой жизни, но меня остановил отрезвляющий вопрос в спину:
— А дальше-то что? — я нахмурился, но остановился. — Ты просто проср*шь свой талант, заливая его дорогим бухлом? Верно? Крис, ты не просто футболист, ты человек, который выбился с самых низов сам. Оглянись вокруг: все в этой команде дети богатеньких родителей, они были и будут обеспеченными, а ты нет. У тебя нет даже образования, ты останешься безработным и со временем сопьешься. Но если ты действительно хочешь, уходи, только помни, что ни я, ни один другой тренер тебя не возьмут, потому что ты алкаш, хоть в тебе и есть потенциал.
Пить и употреблять психотропные препараты я так и не бросил, но стал делать это реже, на тренировках выкладывался по максимуму, показывая, что Джек во мне не ошибся. В соцсетях под моими фотографиями начали писать, что я гей, что с девушками появляюсь только, чтобы скрыть это. В основном, авторами таким комментариев были мужики с пивным пузом и лысиной на башке, их потолком были какие-нибудь зачуханки с засаленными волосами, пахнущие пирожками с печенью. С их стороны это была банальная зависть, что меня часто смешило.
Несколько лет спустя встретившись с Ником в каком-то клубе, он пригласил меня полететь с ним в Россию, познакомиться с его невестой и ее подругой. Я был слишком пьян, чтобы придумывать отмазки, пришлось лететь на следующий же день. Было приятно вспомнить с другом былые времена, он недавно ездил в Мадрид и рассказал мне, что Чико до сих пор тренирует, сказал, что заглядывал к моим родителям, и они передавали мне пламенный привет. В аэропорту нас встретила та самая невеста, она смотрела на меня с таким вожделением, что я сразу все понял. Она из той породы девиц, которые ведутся на кошелек, мой любимый сорт, ведь они самые доступные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
